Аллигатор

Аввакумов Александр

— Вы не стойте, присаживайтесь, где вам удобнее, — произнесла женщина. — Меня зовут Валентина Николаевна.

Я присел на диван и, достав из кармана пиджака свой блокнот, задал ей первый вопрос.

— Скажите, Валентина Николаевна, что предшествовало исчезновению вашей внучки? Может, вы поругались или еще какие-то веские причины? Вы сами подумайте, ведь люди просто так не уходят из дома и, тем более, не пропадают.

Она посмотрела на меня и, отвернувшись в сторону, смахнула с глаз набежавшую слезу.

— Знаете, молодой человек, это вечный конфликт между молодыми и старыми. Ей хотелось свободы, жить на широкую ногу. Она часто вступала со мной в спор, пытаясь доказать мне свою исключительность. Хотя мне, как и сейчас, непонятна эта ее исключительность. Она успешно окончила финансовый институт, устроилась на работу в торг. Появились деньги, новые друзья. Вышла замуж, но через полгода развелась. Потом снова вышла замуж и снова развелась. Затем пошли неприятности на работе. Управляющего торгом сняли и отдали под суд. В отношении главного бухгалтера возбудили уголовное дело за растрату. Зинаида вскоре уволилась с работы и стала пить. Сначала пила не часто, а затем стала пить чуть ли не каждый день. Вот с этого момента мы и стали сориться с ней. Как я ни пыталась ее поставить на правильные рельсы, она всегда съезжала в кювет.

За сутки до исчезновения она пришла домой выпивши. Я поинтересовалась у нее, что с ней произошло, так как она до этого не пила уже две недели. Мы снова с ней поругались. В тот вечер она мне рассказала, что познакомилась с одной женщиной из Васильево и якобы эта женщина пригласила ее к себе погостить.

Утром я ушла в магазин за продуктами, а когда пришла домой, то Зинаиды дома уже не было. Куда она ушла, я не знаю. В тот же вечер я пошла в милицию, но они даже слушать меня не стали. Говорят, что нагуляется и придет. Лишь на пятый день они приняли у меня заявление. Милиционер так, для проформы, поговорил со мной, что-то там записал к себе на листочек и велел мне идти домой. Вот я сейчас и думаю, не уехала ли моя Зинаида в это самое Васильево. Может, гостит там у своей подруги, а я все ночи напролет слезы лью по ней. Вы уж съездите туда, поищите мою внучку.

— Обязательно съезжу, Валентина Николаевна. Если она там, то я найду ее и привезу к вам.

— Спасибо, сынок, — тихо произнесла она и снова заплакала.

Я встал с дивана и направился к двери.

— Сынок! — остановила она меня.

Я остановился и вопросительно посмотрел на нее.

— Я тогда не сказала милиционеру о том, что у моей Зинаиды за правом ухом родимое пятно коричневого цвета размером в пятнадцатикопеечную монету.

— Хорошо. Спасибо вам за информацию, — поблагодарил я и вышел из квартиры.

Идя по улице, я не замечал идущих мне навстречу людей, спешащих домой после трудового дня. Достав из кармана сигарету, я, остановившись на минуту, закурил. Я пытался разложить полученную информацию «по полочкам». Однако как ни крути, все замыкалось на железной дороге, а если точнее, на поселке Васильево. Я решил не спешить и сказал себе, что отработаю еще три адреса пропавших без вести женщин, а уж потом буду делать какие-то выводы.

* * *

Сергеев проснулся от шума, который доносился с кухни. Он потянулся и, свесив ноги с кровати, стал искать голыми ногами домашние тапочки. Нащупав, он надел их на ноги и направился на кухню. Открыв дверь, он увидел Мадину, которая что-то готовила на кухне.

— Ты давно пришла? — спросил он ее.

— Минут сорок назад. Есть будешь? — поинтересовалась она у него.

Мадина уже вторую неделю жила в доме Сергеева. На той неделе ее уволили с работы за два прогула. Она не стала скандалить, молча забрала документы в отделе кадров, получила остатки зарплаты и поехала домой. По дороге домой она заехала в садовое общество «Каенлык», в котором работал охранником ее новый знакомый Алексей.

Она рассказала ему о своей проблеме и как бы между прочим сообщила ему о возможном скандале дома.

— А ты оставайся у меня. Живи, дом большой, места нам двоим хватит. Будешь заниматься хозяйством. Думаю, что с голоду мы с тобой не умрем.

Мадина сходила в магазин, купила литр водки, закуску и вернулась в дом, где ее ждал Сергеев. Она быстро собрала на стол, и они стали обедать. Через некоторое время, она почувствовала, что опьянела. Она стала много говорить, смеяться. Похоже, все это забавляло Алексея, он смеялся над ней, а затем, обняв ее за плечи, поцеловал в губы.

Она почувствовала, как у нее закружилась голова, и ей вдруг стало так хорошо и легко с этим человеком, что она сама стала его целовать, чувствуя, что начинает просто растворяться в его объятиях. Она не обратила никакого внимания на то, что пальцы Алексея уже расстегнули пуговицы ее кофты и начали нежно ласкать ее набухшие от неги соски. Она застонала от охватившего ее желания, глаза ее закатились, а дыхание стало частым и глубоким.

Алексей поднял ее на руки и понес на кровать. Она на какой-то миг почувствовала боль — это он заломил ей руки и привязал их к спинке металлической кровати. Ей нравилась необузданная грубая сила, с которой он овладевал ею. Она стонала от удовольствия и боли, которую испытывала во время близости. Она, словно заводная игрушка, все требовала и требовала этой боли и удовольствия. Когда он устал и лег рядом с ней, она впервые в своей жизни почувствовала всю прелесть секса. Лучше него у нее никого не было и возможно не будет больше никогда.

— Леша, развяжи мне руки, — тихо попросила она его. — Я принесу тебе воды. Я смотрю, ты сильно устал.

Он развязал ей руки. Она встала с постели и, виляя голыми ягодицами, направилась на кухню. Через минуту она вернулась, неся в руках ковш холодной воды. Он сделал несколько глотков и вернул ей ковш.

— Леша, мне нужно домой, — произнесла она.

— Я думаю, что тебе не стоит идти домой в таком состоянии. Может, ты пойдешь завтра, когда проспишься?

— Нет. Я хочу пойти сейчас. Мне все равно, в каком я состоянии, пьяная или трезвая. Я не школьница и мне глубоко наплевать, что подумают про меня соседи и мать. Я сама себе хозяйка и делаю то, что хочу.

Он смотрел на нее и впервые не испытывал к женщине никакого отвращения. Ему даже показалось, что это единственный на свете человек, который может понять его. Он встал с кровати и тоже стал одеваться.

— Погоди, я провожу тебя, — предложил он ей.

Они вышли из дома и, закрыв дверь на замок, направились в поселок.

* * *

Несмотря на позднее время, в доме Шариповых горел свет. Мадина открыла калитку и вошла во двор. Не успела она подойти к входной двери, как та открылась и на порог вышла мать.