Аллигатор
Шрифт:
От вида человеческой головы Константину стало плохо. Спазм сжал его горло, не давая возможности произнести ни одного слова. Он медленно попятился от этого страшного человека, и, споткнувшись, упал на спину. Мгновенно вскочив на ноги, устремился к калитке. Руки его дрожали, и он никак не мог открыть шпингалет на калитке. Он с силой дернул ее на себя и, вырвав ее с корнем, бросился бежать вдоль аллеи. Его гнал животный страх, который мертвой хваткой сжал его изнутри. Он бежал, стараясь не оглядываться. Ему казалось, что за ним бежит Сергеев, размахивая большим кухонным ножом. Забежав к себе в дом, он закрылся на все засовы. Всю ночь он не спал, бродя из
Утром я, как обычно, пришел на работу и сел за свой рабочий стол. Меня поразило лицо моего начальника отделения. Его словно подменили. Оно было сосредоточенным, как у студента, который вытащил билет с невыученным вопросом.
— Виктор, тебя с утра разыскивает Костин. Ты что, пешком шел на работу?
— Да, пешком. А что?
— Давай, иди к начальнику, он уже дважды звонил мне, интересовался, когда ты подойдешь.
— Что случилось? Почему меня разыскивает начальник управления?
Я направился к Костину.
— Ты где ходишь? — спросил он меня. — Я уже минут тридцать разыскиваю тебя!
— Да нигде. Просто я пешком добирался до работы.
— Выходи на улицу, мы сейчас с тобой едем в Васильево. Сегодня утром в милицию обратился один из садоводов, утверждая, что охранник садового общества «Каенлык», находясь в нетрезвом состоянии, сообщил ему, что он убил нескольких женщин и съел их. Сейчас этот охранник, Сергеев, задержан. Вместе с ним задержана его сожительница и его близкий друг Белов. Участок оцеплен нарядом милиции. Давай, поехали, сейчас туда подъедет рота солдат. Они перероют весь его участок.
Я направился на улицу, где у подъезда нас ждала «Волга» начальника управления уголовного розыска. Пока я ждал Костина, я успел выкурить сигарету. Наконец Юрий Васильевич вышей из дверей министерства.
— Давай, в поселок Васильево — приказал он, садясь в машину.
Машина, взревев мощным двигателем, сорвалась с места.
— Абрамов! — обращаясь ко мне, сказал Костин. — Ты оказался абсолютно прав. Похоже, там действительно действовал маньяк. Этот мужик, что сегодня утром прибежал в отделение милиции, рассказал, что этот охранник Сергеев показал отрезанную женскую голову, которую он почему-то хранил в бочке с дождевой водой. Пока мы знаем лишь об одной женщине. Не дай Бог, если мы найдем и всех остальных.
Я сидел на заднем сиденье машины и не знал, что мне ответить Костину. В этот момент мне казалось, что теперь в наличии серийного убийцы наконец-то убедятся не только начальник управления уголовного розыска, все-таки поверивший мне, но и другие, насмехавшиеся надо мной. Однако я не испытывал никакого торжества, мне просто было обидно, что мы не смогли спасти несколько женщин, которых, по всей вероятности, убил этот страшный человек.
— Ты что молчишь? — спросил меня Костин.
— А что говорить, Юрий Васильевич? Радоваться тому, что я оказался прав? Что-то не хочется. Обвинять кого-то в бездействии? Тоже не хочу, а вернее, не могу. Формально они были абсолютно правы. Сейчас мы обнаружили первый труп. Посмотрим, есть там серия или нет. Начнем копать и станет ясно, кто прав. Если мы найдем какие-то захоронения, прав я. Если нет, будем считать это просто убийством.
— Да, Виктор, скоро все выяснится.
Мы быстро миновали поселок Залесный, и машина, набрав скорость, птицей устремилась по трассе. Я молча смотрел в окно.
«Неужели нужно было дожидаться
— Абрамов! Ты что, оглох? — Костин толкнул меня рукой.
— Извините, Юрий Васильевич, задумался.
— Слушай, как ты считаешь, сколько мы там найдем? — спросил он.
Я на миг задумался, а затем ответил.
— Мне кажется больше, чем ожидаем. Но наши там будут все.
— Ты меня не пугай!
— А я и не пугаю, Юрий Васильевич. Захочет ли прокуратура работать по остальным? Если он убивал людей, то ему было абсолютно безразлично, откуда эти люди, из Казани или других городов Советского Союза. Самое страшное, я думаю, будет заключаться в том, что мы не сможем установить всех. Вы же сами знаете, от чего мы отталкиваемся — это опознавательная карта. Малейшая неточность в ней лишает нас возможности идентифицировать человека, это раз. А во-вторых, есть заявление об исчезновении, значит, есть и лицо, которое мы должны разыскивать. Нет заявления, значит, и нет лица.
— Ты, что хочешь сказать, что там мы найдем останки и других пропавших, о которых мы ничего не знаем?
— Я не исключаю этого, — ответил я.
Машина, не доезжая до Зеленодольска, свернула налево и, сбросив скорость, медленно поползла вперед по разбитой дороге.
Нас остановил сотрудник милиции. Водитель открыл боковое окно и что-то ему сказал. Тот медленно подошел к машине и начал объяснять водителю, как нам лучше проехать к месту преступления. Проехав метров пятьсот, водитель остановил машину недалеко от группы сотрудников милиции, среди которых я узнал заместителя министра и прокурора. Сотрудники милиции и солдаты осматривали надворные постройки, а отдельная группа тщательно вскапывала огородный участок.
Я вышел из машины и закурил. Костин о чем-то разговаривал с заместителем министра и иногда бросал в мою сторону взгляд. Мимо меня, не здороваясь, прошел начальник отделения поселка Васильево и участковый инспектор Гараев.
— Я что-то нашел! — крикнул солдат внутренних войск.
Побросав лопаты, все копавшие в огороде люди бросились к нему и, образовав вокруг него круг, стали наблюдать как он тащит на себя мешок с чем-то тяжелым. Руководство министерства и прокурор тоже направились к этому месту. Наконец солдату удалось вытащить из земли мешок. От мешка сильно тянуло трупным запахом и гнилью. Развязав мешок, солдат заглянул внутрь. Лицо его побелело, и он молча повалился на землю. В мешке находились человеческие кости и полусгнившие внутренности.
Костин махнул мне рукой. Я молча подошел к нему и встал рядом.
— Вот видишь? Ты оказался абсолютно прав. Похоже, он их убивал, разделывал, а кости зарывал в огороде.
Я взглянул на мешок и отвернулся. Нет, я не боялся мертвых, и останки человека не вызывали во мне отвращения. Мне приходилось видеть и не такое, когда я воевал в Афганистане. Но там была война, а здесь был мир, наполненный запахом цветущих цветов и поспевающих яблок.
— Чего отворачиваешься? Неприятно? — спросил меня заместитель министра.