Алло, милиция? Часть 3
Шрифт:
К вечеру, когда сидели за телевизором, залаяла собака — здоровенный кобель, серо-чёрного волчьего окраса. Егор в течение дня пробовал найти с ним общий язык, лучше всего подошёл варёный говяжий из заливного, и даже осторожно потрепал по шее, но, на всякий случай, держался подальше, выходя из дома.
— Яков Наумович должен был пожаловать, — как-то по-старомодному отреагировала Кабушкина и сама отправилась встречать, накинув шубу.
Он был маленький, подвижный, чернявый. По виду — около пятидесяти. Жена, такая же маленькая и евреистая, смотрелась лет на двадцать моложе,
Они вывалили целую корзину деликатесов, Валентина с Элеонорой принялись интегрировать их в праздничный стол, а Егор решил не терять время.
— Не уделите ли мне четверть часа, Яков Наумович?
— Охотно, Егор Егорович.
Они поднялись в гостевую комнату, где кроме широкой кровати, давшей пристанище молодой паре, стояли ещё удобные кресла.
— Присаживайтесь. Хотя что это я…Здесь первый раз, а вы, наверно, давно с хозяйкой на «ты».
— Наши мамы были дружны. Именно по её рекомендации я и знакомлюсь с вами, молодой человек. Валентина Ивановна характеризовала вас как энергичного, надёжного, но чересчур импульсивного партнёра.
— Очень рад слову «партнёр». Если курите, прошу не стесняться. Я — нет, но привык.
Директор торга перекинул ногу за ногу, откинувшись на спинку кресла. Сидя — уютнее, разница в росте не так очевидна.
— Бросил. Так о чём вы собирались вести речь?
— Как вы в курсе, у нас есть грузинский партнёр, готовый поставлять качественный товар на условиях лучше, чем возил из Москвы покойный Бекетов…
— Покойный?
— Исчез при обстоятельствах, гарантирующих именно этот исход. Простите, Яков Наумович, вокруг Бекетова произошло столько смертей, что прошу больше не касаться этой темы… Виноват, сам её затронул, — он подался вперёд, сложив ладони домиком. — Грузинская сторона продемонстрировала готовность поставлять джинсовую и кожаную одежду, а также кожгалантерею с частичной предоплатой. И, что самое важное, принимать часть денег по договору, заключённому с вами официально. Через банк.
— Часть… Я так и думал. Какова же остальная доля, неофициальная?
— Восемьдесят процентов.
— И не получив с базы торга официальный товар, вы зависли с остатками?
В глазах директора плескалась смесь сочувствия незадачливому комбинатору и интерес — как тот собирается выкрутиться.
— Не совсем. Слили прибалтийскому посреднику. Увы, с минимальной наценкой. Конечно, заработали. Но куда меньше, чем планировалось. Яков Наумович! Вы раза в два меня старше и раз в сто опытнее в торговле. Что я сделал не так и как поступить в следующий раз?
— Ого… Егор! Можно буду называть тебя по имени и на «ты»?
— Конечно. Но я предпочту оставить «вы» и с отчеством. Слишком уважаю, чтоб предложить: «Яша, пошли — бухнём».
— Чуть позже. И против баньки не возражаю. Я остановился на «ого». За несколько минут в ожидании, что женщины вот-вот прервут беседу и потянут за стол, я не расскажу всю подноготную торговли в городе. Даже ваши друзья из ОБХСС не знают её в полном объёме.
— Про «друзей» не надо, Яков Наумович. Я
— Знаю. В деталях. С одной стороны, заявил о себе, показал силу. С другой — нажил врагов. Партией грузинского товара вы едва не расшатали рынок дефицитных товаров. И у вас, у тебя лично, Егор, внезапно появились недоброжелатели. Думаешь, Леонов сам сообразил грохнуть «Счастье»?
— Ему начальник городского отдела велел.
— Приказал растерзать. Найти нарушения, компру на Кабушкину и Рублёвскую. Потом бы начались разговоры, увещевания. Но у подчинённого слишком рано сработал хватательный рефлекс. Обнаружил, что к проверке готовились, хвосты подчищены, и думал хотя бы десятку тысяч срубить, сувенир под ёлочку. Любой из директоров магазина, тем более — торга, отсчитал бы и ещё спасибо сказал. А ты на них спустил КГБ, сломал руку старшему оперу.
— Он гэбисту превратил яйца в яичницу. Я был как бы на их стороне… Погорячился.
— Зря. Или не зря. Ситуация неоднозначная. Но — рабочая. У тебя с КГБ серьёзно?
— Вы как отец, знакомящийся с потенциальным зятем, у тебя с моей дочкой серьёзно? — усмехнулся Егор. — В штате конторы не состою. Но занимался раскрытием взрыва гастронома на Калиновского, ещё несколькими серьёзными делами, у них на хорошем счету. Конечно, явный залёт не покроют. Но иногда помогут. Сильно.
— Хороший ответ. И с уголовным розыском…
— С начальником УУР республики Чергинцом знаком шапочно, но могу обратиться. С начальником УУР города — весьма плотно. Его прозвище Папаныч, слышали? Мы с ним разное прошли. Однажды я его спас, когда его чуть не пришил один злодей на задержании.
— Что же ты сделал?
— Подстрелил злодея. Нет, вы не подумайте. Я не любитель калечить или пытать людей. Просто в силу живости характера поспеваю там, где другие тупят. Соответственно, оказываюсь на линии огня первым.
Директор смотрел долго и оценивающе.
— У вас много осталось грузинского?
— Нет. Тысяч на двадцать пять — тридцать. Точный расклад у Валентины Ивановны.
— В общем, так. Процесс можно перезапустить. По-умному. Но со мной. И я — в доле. Она тоже. Твой заработок не пострадает. Но от «Счастья» тебя придётся дистанцировать. Рублёвскую, естественно, тоже. Для неё найдётся непыльное местечко в системе «Спорткультторга». Она знает, брала там JBL, всего четыре комплекта выделили на ГУМ. За тобой — взаимоотношения с грузинами, я сам их не люблю за необязательность и это всякое… Сразу рэзать!
— Наверно, вы общались с бандитами, а не бизнесменами. Хоть у них это тесно переплетено.
— Слишком тесно, — Яков Наумович встал. — Надо ещё обсудить детали и проценты. Ваших денег много вложено?
— Слёзы. Больше — трудов. Я выступал с «Песнярами» в Грузии и пел застольную «Сулико» с первым секретарём райкома партии. Товар без предоплаты отпускается по его протекции. Это мой главный взнос в концессию.
— Значит, доля твоя будет весомая. Не поскупимся.
Они пожали друг другу руки и пошли вниз, действительно появился повод выпить. Кабушкина, завидев их, сразу поняла — гешефт срастается.