Алло, робот
Шрифт:
Почему же так беден «язык обезьян»? И не только гамадрилов, но и человекообразных — горилл, шимпанзе, орангутангов (ученые считают, что в сигнальной системе шимпанзе, ближе всех животных стоящих к человеку, имеется не более тридцати — сорока сигналов). Почему не стали говорить по-человечески наши «двоюродные братья»?
ПРИЗНАКИ ОТЛИЧИЯ
Можно ли сказать: «Я вчера умер» или «Да, я сплю»? Конечно же, можно. Хотя на самом деле ничего такого не может быть — ни умершие, ни спящие не могут сообщить о том, что они спят или умерли. Однако наш язык позволяет
«Вчера был прекрасный футбольный матч...», «Завтра будет солнечная погода...» Благодаря языку мы можем говорить о прошлом и будущем так же свободно, как и о настоящем. Мы можем, благодаря ему же, говорить о том, чего не было, чего никогда не будет, чего никогда не может быть. Вспомните забавные небылицы или песенку «Ехала деревня мимо мужика».
«Язык» животных, их сигнальные крики не позволяют делать этого. Ведь сигнал опасности действителен только в минуту опасности. Он имеет значение только сейчас, в данный момент, для данного животного или стаи. Он как бы накрепко привязан к окружающему миру, к ситуации, к текущему моменту.
Человеческий язык свободен. Он дает нам власть над временем и пространством.
Мы можем сказать: «тысячу лет назад», «далекая Африка», «завтра», «послезавтра». Животное, самое умное, не может представить себе будущее и прошлое, не может представить себе мир иным, чем тот, который есть в данную секунду, в данном месте.
Ученые заметили любопытнейший факт: у дельфинов, человекообразных обезьян и других высокоразвитых животных сигнальных криков насчитывается примерно 30. Число «кирпичиков языка», звуков речи человека, в любом языке мира колеблется от 10 до 70—80, то есть в среднем равно 30—40.
В отдаленном прошлом «способности к языку» были примерно одинаковы и у предков людей, и у других животных. Обезьянолюди, просто обезьяны, многие виды птиц имели равное число сигнальных криков. Но язык появился лишь у человека. Несколько десятков слов-сигналов превратилось в сотни и тысячи настоящих слов — этого требовал совместный труд.
Животная стая превратилась в коллектив людей, сигнальные крики — в человеческий язык. Попугая можно обучить десятку и даже сотне человеческих слов. В Уголке Дурова, в Москве, научили говорить по-человечески даже галку. Вернее, не говорить, а произносить слова, не понимая их смысла. Горло птиц позволяет воспроизвести и английские, и русские, и чукотские слова. Но мозг птицы не может понять их. Значит, дело не в горле, а в мозге.
«Активное приспособление человека к среде, изменение природы человеком не может основываться на сигнализации, пассивно отражающей природные связи, — писал замечательный советский психолог Л. С. Выготский, — человек вводит искусственные стимулы... и при помощи знаков создает, воздействуя извне, новые связи в мозгу...»
«РАЗГОВОР» С ЖИВОТНЫМИ И МАШИНАМИ
Изучая «язык» животных, мы лучше понимаем устройство нашего языка, узнаем об истоках человеческой речи. Необычайно интересно попытаться «говорить» с животными на их «языке».
Опытные охотники с давних пор делали это. Они подзывали животных, подражая их крикам. В наши дни для «разговора» с животными используется и техника.
Вороны имеют привычку собираться в огромные стаи. Тысячные стаи наносят большой вред полям. Как бороться с этим? Как отогнать птиц от полей, если они упорно возвращаются и вредят
посевам? С помощью магнитофона записывают сигнал тревоги — испуганный крик пойманной вороны. И, как только громкоговорители повторят его, тысячи ворон покидают место своего сборища.
Точно так же поступают и с комарами, разносчиками малярии. На магнитофонную ленту записывается сигнал опасности (человеческое горло не может воспроизвести этот тончайший писк). Включив затем запись, можно быть спокойным — за много сотен метров вокруг не появится ни одного комара.
Правда, ненадолго. Если не подкреплять сигнал настоящей опасностью, то очень быстро он перестанет отпугивать и превратится в «звук пустой». Поэтому более выгодно использовать сигналы призыва, чтобы, собрав вредителей воедино, тут же, на месте сбора, уничтожать их. Так начинают поступать с комарами, помещая магнитофон «с призывной записью» рядом с воздушными насосами, которые втягивают комариные стаи и уничтожают их. Подобным же образом надеются бороться и с прожорливой саранчой.
Но это, так сказать, прикладные задачи. Ученые пытаются завязать с животными и более подробный «разговор». Совсем недавно в газетах появилось сообщение об интереснейшем эксперименте, начатом американскими инженерами из города Балтимора. Общеизвестно, что один дельфин удивительно молчалив. Два дельфина оживленно обмениваются сигналами. А когда собирается стая дельфинов, они «болтают» без умолку!
Впрочем, нашим ушам их болтовня не грозит. Они «говорят» на ультразвуковых частотах: ухо дельфина воспринимает звуки с частотой до 102 тысяч колебаний в секунду, а человеческое ухо — до 20 тысяч. Только незначительная часть дельфиньих сигналов может быть услышана человеком, да и то в виде тонкого писка. С помощью же электронной аппаратуры можно записать самые высокие, неслышимые звуки. И когда это сделали, была открыта удивительная особенность сигнализации дельфинов.
Вообразите музыканта, который говорит и одновременно аккомпанирует себе на каком-либо инструменте, и ьы получите приближенное представление о своеобразном «языке» дельфинов.
Американские инженеры из Балтиморы решили записать сигнальные крики дельфинов, чтобы узнать, в каких пределах человек может имитировать «речь» дельфинов. В конечном счете они надеются создать «английско-дельфиний словарь», перевод английских слов на «язык» дельфинов, и «дельфино-английский словарь», перевод «слов» дельфинов на английский язык.
Человек пытается понять «язык» животных. Но не только с нашими «младшими братьями» приходится вести ему разговор. В последнее время перед наукой встала уже совершенно фантастическая задача — создание специального языка для... машин.
РОБОТЫ
Неуклюжие, по-детски робкие,
Вместо глаз — неона огоньки,
Появились на планете роботы,
Механические чудаки...