Аллоген. Пенталогия

Максу было двадцать один. В семнадцать лет он попытался откосить от службы в армии. Поэтому он наложил кучу полупереваренной едкой субстанции из квашеной капусты и йогурта себе под ноги прямо в аудитории военкомата во время медицинского осмотра. Старый полковник, пытавшийся делать грамотное лицо, при цитировании во время осмотра затертой лекции «О преемственности поколений по защите Родины», чуть не заработал инфаркт миокарда от возмущения, когда Макс, делая придурковатое лицо, запел песню давно забытой группы «Ленинград» со словами: «Да, ты, права — я, дикий мужчина. Яйца, табак, перегар и щетина», — и выпустил по ногам чудовищную по запаху и цвету кучу испражнений. Страха перед службой, которую ему описывали его знакомые, у него не было, но нежелание тратить два года жизни с риском для собственного здоровья, стимулировало его на множество идей по решению военного вопроса.

От службы таким способом он не откосил, а для оценки адекватности был отправлен к психиатрам для тщательного обследования. По результатам теста «IQ Айзенка», «матрицам Равена» и многим другим хитрым тестам его отправили в Иркутский филиал центра подготовки кадров стратегических космических сил, для учебы по специальности — аналитик космической разведки.

А тот полковник — старый кабинетный вояка, всю жизнь проведший в военкомате, заслуживший цирроз, геморрой, туберкулез и три юбилейные медали, последней из которой была в честь столетия победы во Второй Мировой, узнав, что Макс не в тюрьме, а в элитных войсках — обиделся и умер. Нашли его только через две недели изрядно уже разложившегося и в достаточной форме освоенного мухами в виде плацдарма для размножения. Коллеги особо его не искали, так как посчитали, что он приболел водкой. На кремации его никто не провожал из живых, и никто не составил компанию из мертвых. Знали все — он был сволочь.

Даже местный поп хлопал в ладоши, когда тело полковника жгли в крематории. Пили они частенько вместе за деньги, которые поп брал из кассы пожертвований. Полковник всегда обещал эти деньги вернуть обратно и никогда не возвращал. Отец Никодим, снедаемый прожорливым внутренним змием, не мог себе отказать в удовольствии полакомиться дармовым спиртным оплаченным прихожанами. Однако в минуты просветления очень сожалел о содеянном и каялся сам себе, прощая себе же грехи. Уповал он на то, что крадет в силу причин объективного характера, возникших из-за сильного эмоционального истощения личности, в результате общения с неразумной паствой. Субъективный же фактор — алкоголизм, им не рассматривался, а считался лекарственным средством в виде антидепрессанта.

Для Макса — сироты, случайно найденному в мусорном контейнере, которому в детской больнице главврач, редко отличавший реальность от сна из-за болезненного пристрастия к психотропным препаратам, дал фамилию Непейпиво — это был шанс стать человеком.

С учетом нарастающей гонки по заселению Марса с такими конкурентами как американцы и китайцы, его профессия была очень востребована и высокооплачиваема. Каждая из трех сторон, на освоенной стороне Луны, имела собственную стартовую площадку, способную обеспечить бесперебойный транзит кораблей к «красной планете». После ликвидации угрозы уничтожения космической инфраструктуры на орбите Земли со стороны Северной Кореи, в результате подрыва, доведенным до безысходности ученым трех ядерных боезарядов на очередных учениях вместе с правящей элитой страны, космическая гонка набирала все больше оборотов. Противостояние перекинулось с земной поверхности на космические просторы.

Учиться Максу всегда было интересно. Преподававшая им в интернате заслуженный педагог города Лосницка, которую все называли просто по отчеству — Никифоровна, по слухам бывшая в конце двадцатого века отличной стриптизершей, постоянно говорила им на своих уроках русского языка и славянской литературы: «Вы придурки, которых родили через задницу дешевые шалавы и судьба ваша простая — сдохнуть рано или поздно под забором». Он с ней никогда по данному поводу согласен не был и постоянно ей противоречил, что послужило причиной лютой ненависти к нему с ее стороны. Макс, перечитавший по несколько раз все книги в библиотеке интерната, начиная от сказок народов мира и заканчивая высшей математикой, просто ошалел, увидев библиотеку Иркутского филиала центра подготовки кадров стратегических космических сил. В интернате его тягу к знаниям никто не замечал. Вернее никто не хотел замечать, хотя по уровню интеллектуального развития он выгодно отличался от своих однокашников. Его интересовало все. Однако удовлетворить его потребность в получении информации было не кому. С четырех лет, когда он начал постоянно задавать вопросы воспитателям интерната о плохой погоде, о причинах вооруженных конфликтов, про которые говорили в новостях по старенькому телевизору, почему молоко белое, а трава зеленая и так далее, единственным ответом ему были оплеухи.

Причина этого была банальна — девяносто процентов воспитателей и педагогов интерната не имели педагогического образования, а некоторые по уровню интеллекта недалеко ушли от вековых деревьев, стоявших в роще за городом. Единственным источником знаний для него были книги, затертые до дыр и размалеванные многими поколениями интернатовцев, телевизор в коридоре интерната, который в большинстве времени можно было смотреть, но только не включенным, и компьютер на уроках программирования, который имел выход во ВРИП-Всероссийское информационное пространство. По итогам выпускных экзаменов его оценки были существенно занижены, так как наличие вундеркинда, в случае огласки, могло привлечь излишнее внимание к интернату города Лосницка, в том числе в части касающихся финансовых затрат из числа бюджетных и спонсорских средств.

Не смотря на это, Макс надеялся на лучшее будущее, хотя прекрасно осознавал, что помочь ему по жизни не кому. Он даже не представлял, какую профессию выбрать. Лучший вариант был попасть токарем на один из заводов оборонной промышленности, но из-за своих мыслей, которые он по своей молодости часто высказывал вслух, по поводу улучшения качества и уменьшения энергозатрат по обработке той или иной детали, он не получил необходимой характеристики.

За три года ускоренного обучения в Иркутском филиале центра подготовки кадров стратегических космических сил Макс узнал много интересного. Помимо основных учебных дисциплин: высшей математики, физики, химии, аэродинамики, астрономии и других точных дисциплин, им преподавали историю, философию, мировую литературу, китайский и английский языки, основы контрразведывательной деятельности и конечно боевую подготовку.

Особенно Максиму нравились уроки китайского языка. Неожиданно он обнаружил в себе лингвистические способности. Возможно, этому способствовали уроки, которые им давал в интернате преподаватель иностранных языков — Нестор Витальевич. По документам он преподавал китайский и английский языки, но на самом деле он и русским языком особо не владел. На занятиях он был всегда в состоянии алкогольного опьянения в такой степени, что еле ворочал языком. Благодаря этому эффекту он скорее говорил на смеси русского и французского, а иногда и на языке неизвестной ученым цивилизации. Он и выглядел так, как будто только что выкопался из-под многовековых пластов земли. Поэтому выпускники интерната владели двумя языками: русским и в совершенстве — плохим русским.

Не сразу, а со временем он понял, что его и его одногруппников готовят для разведывательной деятельности за границей в области космической промышленности. Макс, девять девчонок и остальные пятнадцать парней были круглыми сиротами, которых собрали со всех уголков России. Для страны они были очень выгодны, так как имели уровень интеллекта выше среднего и им терять было нечего, и некого.

Проживали они в одной казарме с курсантами других факультетов в кубриках по пять человек. Носили они такую же стального цвета форму, ходили в наряды наравне с другими курсантами, однако занятия у них вели совершенно другие преподаватели. За территорию центра их выпускали очень редко и только в составе группы не менее десяти человек, так как активность внешних разведок стран — соперников в космической гонке была на своем пике.

Именно поэтому вступление в половую связь между курсантами центра только приветствовалось. Скученный образ жизни, бурление гормонов, изоляция от гражданского мира, совместные тренировки и общий душ делали свое дело. Девушек курсанток было почти равное количество, как и парней. Поэтому нехватки половых партнеров курсанты обоих полов не ощущали. Для этого существовали отдельные комнаты повышенной комфортности, посещение которых осуществлялось по графику. Но и без них в центре было много мест способных обеспечить приятное времяпрепровождение. Долгосрочные личные отношения между курсантами были запрещены. Если такая связь выявлялась, а тем более гомосексуальная, то на удачной карьере можно было поставить жирный крест. Курсант не должен был иметь никакой привязанности кроме любви к Родине.