Аллоген. Пенталогия
Шрифт:
С этого момента Макс начал себя ненавидеть и презирать. Он стал более агрессивным с преподавателями и однокашниками. Похудел и стал жилистее. Темные круги не сходили из-под глаз. Несколько раз он видел после этого Анюту в городе в компании богатых парней и знал, что она видит его. Но она никак не реагировала на него. От своих знакомых он узнал, что она «пошла по рукам» и переходит от одного богатого мальчика к другому.
Через полгода Анфиса стала сожительствовать с тем врачом, у кабинета которого они познакомились с Анютой, а сама Аня повесилась в квартире у очередного ухажера. Это известие загнало
Приближались выпускные экзамены. А впереди еще предстояло отработать годовую стажировку на заводе. Однажды апрельским вечером, почти год спустя после его знакомства с Анютой, Максим возвращался из заводских мастерских. Возле ворот на территорию интерната стоял автомобиль «Цыбы». Пашка и три его неразлучных халявщика, те самые, которые были с ним в тот роковой вечер, уже под хмельком высматривали себе новых жертв. Местные авторитеты интерната уже выходили из здания общежития, что бы засвидетельствовать «Цыбе» свое почтение. Макс вжал в голову плечи и попытался пройти мимо. Один из холуев со всей силы нанес ему удар ногой по пятой точке.
— Привет тряпка, — щербато улыбаясь своим свиным рылом, произнес «Цыба». — Слышал? Сдохла твоя подружка. Хорошая была…
Что в тот момент с ним произошло, Макс не понял, но страх прошел. Барьер, сдерживавший в нем всю горечь и обиду испытанную на протяжении его короткой, но совсем несчастливой жизни, трансформировался в нечто новое. Словно пелена, сдерживающая его на протяжении многих лет, спала, и он почувствовал, как его тело и сознание наполняется неведомым ему ранее ощущением. Словно поток энергии влился в него и, наполнив сознание до краев, выплеснулся наружу.
«Цыба» до этого смотревший с издёвкой на него, вдруг испуганно попятился к машине и девчачьим голоском пискнул:
— Бейте его!
Макс никогда не учился драться. И никогда не дрался. Его били и он молчал. Он молчал и его били. Но только не в этот раз. Сейчас он, молча, наносил удары трем бугаям, так как будто это делал всю жизнь.
С невероятной скоростью Макс приблизился к первому бойцу, который был выше его на две головы и ударом кулака в кадык заставил его с выпученными глазами упасть на колени.
— Ах, ты, падла! — успел сказать второй и согнулся от точного удара в печень, при этом моча из него брызнула с такой силой, что его белые штаны стали желтыми. Удар снизу коленом в лоб откинул его под колеса автомобиля, где он и остался лежать.
Третий оказался немного на тормозе. И пока он думал убегать ему в машину или кинуться в атаку, Макс ударил его правым кулаком в висок, придав ускорение ударом левой руки в нос. Тот с чувством выполненного долга и расплющенным носом полетел в сторону забора интерната.
— Гони, гони, — визжал в салоне Пашка на своего водителя.
Все произошло так быстро, что тот не успел понять, что же произошло. Когда же до водителя дошел смысл Пашкиных слов, то было уже поздно. Макс ударом кулака выбил стекло водительской двери и, продолжая нести кулак далее по инерции, заехал тому в ухо. Как тряпка водитель перелетел с водительского на пассажирское сиденье и замолк.
Макс запрыгнул в салон и пощечиной сбил с ног Пашку, который судорожно пытался достать тот самый пистолет из бара с напитками. Он упал на спину и с перекошенным страхом лицом начал лепетать:
— Прости, прости…Мы пошутили. Не бей меня. Я…. Я дам денег…Много денег…Ты получишь работу у моего отца…Ты будешь богат… Не бей…Забери машину…
— Рано или поздно за все надо платить, — ничего не испытывая внутри сказал Максим и нанес Пашке удар ногой между ног, лишив его навсегда детородной функции. Что-то у того в штанах чавкнуло и Пашка потерял сознание.
Макс вышел из салона автомобиля и пошел в сторону общежития интерната. Чувство удовлетворенности охватило его. Он почувствовал, что с сердца упал камень, и сразу стало легче дышать. Мысли прояснились, и чувство непоколебимой уверенности в себе светилось из его глаз. Толпа интернатовцев, наблюдавших издалека за сценой отмщения, почтительно расступалась. Кто-то начал хлопать ему в ладоши, а кто-то испуганно прятался в толпе. Макс знал, что он все сделал правильно, хотя понимал, что самое позднее утром ему уже отомстят. Но страха не было.
В это время первый боец, единственный оставшийся в сознании, но с разломанным кадыком, сел на водительское сиденье и на огромной скорости сорвался с места в сторону центра города, оставив на асфальте двух своих друзей.
Сидел бы Макс за свое геройство долго и упорно, но произошло чудо. В ту ночь правоохранители из Антикоррупционного комитета арестовали всю правящую верхушку города, в том числе и из силовых ведомств. Отец Пашки пытался скрыться из страны на личном вертолете, но на подлете к китайской границе был сбит пушками системы автоматической противовоздушной обороны. А Пашкин автомобиль, под управлением громилы с поломанным кадыком, в нескольких километрах от здания интерната попал под мусоровоз.
Громила и водитель погибли на месте. Пашка выжил, но остался прикованным к кровати. Потеряв родителя и все его финансовые активы, «Цыба» стал никому не нужным. Его отправили на реабилитацию в пансионат для престарелых. Где он через полгода умер из-за заражения крови. Заражение пошло через пролежни, которые санитары, в основном все выходцы из интерната, забывали ему обрабатывать.
С того вечера в жизни Макса многое изменилось. Его начали бояться и уважать, но больше ненавидеть. Главное — он перестал бояться. Чувство невосполнимой утраты потихоньку угасло, но как оказалось, при встрече с Илоной, не навсегда. Учеба в Иркутском филиале центра подготовки кадров стратегических космических сил помогла ему реализоваться как личности и осознать свои возможности. Он начал понимать процессы, происходившие вокруг него, и мировоззрение его в корне поменялось.
По окончании с отличием Иркутского центра ему было присвоено звание гвардии лейтенанта стратегических космических сил, однако официально это звание не должно было негде фигурировать, так как по легендированным документам он — техник-инженер транспортных коммуникаций стартовых площадок.
Его несуразную фамилию — Непейпиво сменили на Лютикова, а отчество с Аркадьевича, на Николаевича. К тому же штабист пояснил, что в его родном городе, через год после начала учебы, была распространена информация о его смерти из-за несчастного случая на учебных стрельбах. И даже прислали в военкомат пластиковый гроб с каким-то телом внутри, который закопали на местном кладбище за счет городского бюджета. Однако, деньги, выделенные на установку надгробия на его могилу, где-то случайно потерялись, а вернее осели в карманах у одного из местных чинуш. Крест с могилы украли, а в документах кладбища, такая неразбериха, что найти место его захоронения уже не возможно.