Аллоген. Пенталогия
Шрифт:
Юра в это время обратил внимание на то, как мало среди саламексов детей.
Настет продолжила:
— Благодаря герадамасам, мы, наконец-то, очистили галактику Иару от архонтов и теперь сможем освободить наши галактики Иалу и Дуата [65] .
Она извлекла из складок роскошной изумрудной туники, доставленной по случаю на «Катарсис» для официальной церемонии, анкх своего покойного отца, хранившегося в коллекции трофеев покойного Валтаправита, и высоко подняла его вверх.
65
Иалу и Дуата — в египетской мифологии, так же как и Иару, часть загробного мира. Термины перешли в результате длительного пребывания саламексов среди людей.
Толпа восторженно ахнула и радостно загалдела, но не на языке архонтов, который за тысячелетия оккупации стал для них основным, а на древнем языке саламексов, который представлял собой набор шипящих звуков.
Юра вспомнил слова Алексича, что на Вагласе саламексы терпеть не могут друг друга и при встрече шипят один на одного. Только теперь он понял, что таким образом они между собой общались, потому что вдали от родины они со временем утрачивали способность к ментальному общению.
В это время из ликвидатора, в сопровождении саламексов из экипажа, появился Падлантает, анкх которого светился изумрудным цветом сквозь, давно отросшую, между ушами шерсть…
Все, без исключения, встречающие саламексы, удивленно уставились на разумного представителя семейства кошачьих с планеты Земля…
На платформе воцарилась тишина…
Только было слышно, как гудят какие-то механизмы внутри пирамиды.
— Ш-шу-ш-ши, — прошипел, видимо какое-то приветствие на архаичном языке саламексов, Падлантает.
Толпа молчала и недоуменно таращилась на огромного кота…
— Надо поработать над акцентом, — оценив реакцию собратьев, буркнул вслух через дамару кот, и Юра услышал, как тот, используя стиль покойного патриарха Никодима, обратился к саламексам на ментальном уровне:
— Дорогие братья и сестры! Сегодня мы празднуем возвращение сехмет Настет на родную планету. Уготованный ей нашими врагами архонтами злой рок, закинул ее в далекие галактики, где на ее долю выпало тяжкое бремя испытаний, которые она, преодолев все козни наших ненавистников, с честью выдержала и, одержав победу, вернула вам свободу… Именно она переломила трагический ход вашей жизни, обратив вас от тьмы к свету… От распада к созиданию… От греха к праведности… От смерти к жизни… Это стало возможно, потому что мы с сехмет Икиным пришли ей на помощь и даровали ей возможность чувствовать нашу поддержку. Мы те добродетели, без которых мир погрузится в пучину зла и самоуничтожения…
Саламексы по-прежнему ошарашено молчали…
Рефлекторно кот почесал задней правой лапой у себя за ухом и продолжил:
— Теперь, я хотел бы обратиться ко всем вам с вдохновенными словами… Будем снисходительны к слабостям и немощам друг друга… Подарим друг другу больше радости и любви… Благодаря дарованным мне возможностям, я напитаю ваши ка благодатью и наш народ обретет мир и покой…
Никакой реакции не последовало…
Кошкообразные недоуменно ворочали головами и о чем-то между собой переговаривались.
Наконец Настет решила внести ясность и отправила ментальный посыл в толпу соплеменников:
— Скитаясь по просторам Вселенной, я встретила нашего родственника, род которого на планете сехмет Икина пришел в запустение. Это представитель нашей эволюционной ветви из очень древнего рода. Имя его Падлантает и именно ему я обязана тем, что смогла вернуться на Акеру… Он спас мне жизнь, — вспомнив, как разрешилась ситуация с Барсетом на Вагласе, [66] добавила в конце своей речи Настет и замолчала.
66
Барсет — см. Книга третья. Коллаборационисты. Саламекс, который оказав на Вагласе помощь Настет, хотел что бы она стала его самкой.
Тут завесу недоверия сорвало, и до саламексов дошел смысл витиеватой речи Падлантаета.
Восторженные возгласы и слова благодарности за спасенную жизнь их сехмет, бурной лавиной обрушились на кота.
От такой реакции он распушил хвост и начал им методично помахивать из стороны в сторону, чем привел толпу в еще больший восторг.
Толстый пройдоха от оказанного ему внимания, испытывая наслаждения от собственной значимости, открыл рот и высунул розовый язык, что вызвало еще больше возгласов восхищения.
Настет скромно стояла в стороне и думала о чем-то своем, а Юра удивлялся сам себе, что пропустил тот момент, когда кот достиг уровня возможности ментального общения.
Ночи на Акеру и так были очень короткие, а Юра уже вторую ночь подряд не мог выспаться. Если в первую ночь ему мешали тревожные мысли, природу которых, Юра, ворочаясь с бока на бок, установить так и не смог и в результате уснул только перед восходом первого светила, то теперь причина была совсем другая…
Падлантает, апартаменты которого находились неподалеку, орал истошным голосом так, что Юре казалось, что его слышат все обитатели пирамиды-города.
Моментально завоевав любовь и симпатию среди местных жителей, Падлантает воспользовался своей популярностью и теперь снимал сексуальное напряжение с двумя местными женщинами легкого поведения, которых на Акеру называли херу.
Имея в своем сознании часть характера патриарха Никодима, кот также как и он был жадноват, поэтому теперь, воспользовавшись тем, что жрицы любви согласились оказать ему услуги бесплатно, по полной использовал возможность дармовой любви, выжимая из себя всю сексуальную энергию без остатка.
Вдалеке, над верхушками деревьев начинал брезжить синий рассвет, а котяра продолжал завывать разными голосами.
Наконец он притих и Юра задремал…
Когда Падлантает опять подал из-за стены голос, ему пришлось с трудом разлепить веки.
— С молитвой в устах, с работой в руках, — вещал кот голосом Никодима на языке архонтов. — Не отлынивай.
Замученные жрицы любви, что-то жалобно ему отвечали, но кот громким басом наставлял их на путь истинный:
— Послушание паче поста и молитвы. Нечего мне плакать. Взялся за гуж, не говори, что не дюж… Потом вам воздастся за старания ваши…