Альма
Шрифт:
Постепенно ситуация улучшалась. Причем настолько, что уже через неделю Илья начал справляться сам, а еще через месяц его помощь требовалась не больше чем три — четыре раза в день. Владимир же и не думал сбавлять темп. Каждое утро начиналось с зарядки и пробежки, затем завтрак и несколько часов на разучивание новых приемов. С обеда шли бои за место «царя горы» как мы начали уже между собой называть ту площадку на вершине арматурного царства, и продолжались до позднего вечера, с обязательной экзекуцией у мастера. Ну, а как еще можно было назвать это безжалостное избиение младенцев? Против Владимира мы вывозили только толпой, да и то, получалось
Видя наши успехи, учитель только покивал и добавил новую вводную: бои теперь стали проходить не только на самой верхней площадке, но и по всей ее площади. Количество травм снова скакнуло вверх, однако не так критично как в самом начале. Все-таки мы уже порядком поднаторели в приземлениях и теперь пробовали скакать по этой стальной паутине и цепям, осыпая друг друга ударами и уходя от атак в самых замысловатых прыжках. Вскоре такая игра всем начала даже нравиться. Риск приятно щекотал нервы, а возросшее умение ловкости и координации наполняло душу гордостью. Сразу вспоминались некоторые китайские фильмы, где воины, напрочь игнорируя законы гравитации, скакали по всему, что только можно, сражаясь друг с другом, и не падая вниз, как мы, пугая при этом всех окрестных зверюшек грязными матюками.
Еще одним витком нашей жизни на Базе-1, стало введение соревновательного стимула. Все и так немногочисленное свободное время, кроме сна, было отдано под «подлянки», другого слова этому явлению я подобрать так и не смог. В это время мы должны были неожиданно атаковать друг друга, устраивать засады или ловушки. Ограничений не было практически никаких, кроме того, что после успешной акции цель должна была остаться в живых, как впрочем, и окружающие ее люди. Самому успешному «диверсанту» к вечеру выдавалась награда в виде полного отсутствия индивидуальной тренировки с мастером.
Награда была жирной, но спокойный прием пищи и собственные нервы тоже стоили не мало, поэтому мы начали хитрить и разыгрывать постановки. Впрочем, Владимир это дело быстро просек и после того, как на усиленную тренировку остались все без исключения, рисковать так больше никто не спешил. Теперь приходилось быть постоянно настороже, ожидая засады в коридоре, удара вилкой в бок за обедом или притаившегося в туалете под потолком Альфира с ножом в зубах. Он меня так чуть до инфаркта один раз не довел, неожиданно упав сверху в самый ответственный момент и напугав до самого… И ведь дождался же гад того момента, когда я прочно усядусь на «белый трон», не стал нападать сразу. Поэтому процесс нападения сопровождался громким и весьма пахучим эффектом. Владимир потом ржал до колик, и выдал Альфу аж две «индульгенции» подряд, попутно заявив возмущенному мне, что настоящему бойцу расслабляться нигде не стоит.
Неожиданно наметился прогресс и по ясновидению. За все время тренировок я настолько поднаторел в изменении зрения, что включал «астральный режим» практически мгновенно и на чистых рефлексах. Однако, это было единственным моим достижением по этой дисциплине. Сколько я ни медитировал и не маялся с концентрацией, открыть в себе дар ясновидения, возможность выхода из тела и прочие чудеса мне так и не удалось. Мария, видя это нисколько не расстроилась и, пожав плечами, пояснила, что с таким низким изначальным процентом активации она и не ожидала ничего другого, но попробовать все равно стоило.
Но самым, пожалуй, большим потрясением для меня, как это ни странно, стало знакомство с преобразованием неорганики. Точнее даже не оно само, хотя в нем и было много удивительного и нового для нас, а тот, кто преподавал нам этот предмет. Помню как сейчас: небольшая, но очень уютная квартира в центре города. Дорогая антикварная обстановка конца девятнадцатого века и тяжелые шторы на окнах. Но, не смотря на это, хозяин дома не брезговал и современными достижениями техники. Бытовые приборы, оформленные явно под заказ, удачно вписывались в общую картину и не вызывали дискомфорта, когда взгляд упирался в телевизор или стиральную машину. Все было сделано со вкусом и явно неплохим дизайнером.
На пороге нас встретил сам хозяин дома, сразу показавшийся мне смутно знакомым. Я не мог вспомнить, где именно, но точно был уверен, что его я где-то уже видел. Благородное лицо, в обрамлении седой бороды и усов, волевой взгляд и выбритые до затылка волосы. Возможно, просто не растут, а может и бреет, кто его знает, но внешность у мастера была весьма колоритная.
Проводив нас до комнаты, где должны были проходить наши занятия, он извинился, и, сославшись на незаконченные дела, удалился вглубь квартиры, пообещав вернуться минут через пять.
Комната, в которой мы с удобством расположились в мягких кожаных креслах, была смесью кабинета и лаборатории. Большой письменный стол и старинные книжные шкафы, соседствовали с микроскопами, специальными маленькими комодами с кучей ящичков и отделов, парой небольших лабораторных печей на железном столике, твердомерами и разрывной машиной в углу. Увидев все это, меня осенило. Трясущимися от возбуждения руками я достал из кармана телефоном и залез в Гугл, чтобы уж точно убедиться в своих догадках. Набрав запрос в поисковике, и открыв нужную страницу, я ошалело уставился на фотографию, изображенного в ней человека. Не может быть!!
Похоже, я произнес это вслух, так как Антон удивленно вскинул брови и переспросил:
— Что не может быть?
— Ты знаешь, кто это?! — повернувшись к нему всем корпусом, я ткнул пальцем на дверь.
— Наш учитель по преобразованию материи, — недоуменно пожал он плечами, — суровый мужик конечно, но, судя по всему, свое дело знает. Это хорошо.
— Еще бы ему не знать! Блин! А говорили, что не было среди одаренных знаменитостей. Вот и верь после этого книгам.
— О чем это ты? — не понял мой друг.
— А о том! — начал я, потрясая телефоном, — Да это же сам Дмитрий…
— И этого вполне достаточно, мой юный тезка, — сказал, входя в комнату мастер.
— Э… — немного смутился я, — но ведь, правда, что вы, тот самый ученый, который…
— Я сказал достаточно, — спокойным, но не терпящим возражений тоном продолжил он, — о своей прошлой жизни я предпочитаю не распространяться лишний раз и вам того же советую. Тем более, что это знание входит в вашу подписку о неразглашении.
Антон некоторое время удивленно переводил взгляд с меня на учителя, а потом аккуратно начал вытягивать у меня из пальцев телефон, на котором по-прежнему светилась страничка «Википедии». Это действие не укрылось от Дмитрия, но он только усмехнулся и махнул рукой: