Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Возрождение»
Шрифт:
Но в последнее время какие-то хлопоты и загруженность не позволяли Ольге заехать к Саше. И они с Малюликом напрасно ждали её по вечерам. К телефону Ольга перестала подходить, а если подходила, то разговоры получались скомканные, торопливые. Но они ждали верно и преданно свою прекрасную Ольгу.
Дни шли, и Саша устал быть «на привязи», ожидая Ольгу. Чтобы разрядить напряжение от постоянного ожидания Ольги, Саша однажды, взяв Малюлика на руки, отправился летним днем на пляж. Покупаться, если вода уже достаточно нагрелась, и попить пивка, конечно, в любом случае. Вода оказалась ещё прохладной, и потому Саша сразу отправился пить пиво. Подходя к пивной палатке, он увидел молодого мужчину – своего ровесника с очень похожим на Малюлика пёсиком с такими же разномастными носочками. Благодаря знаниям, почерпнутым у Ольги, Саша сразу, едва взглянув на ту левретку, определил про себя – отбраковка. Незнакомец с левреткой тоже рассматривал его Малюлика.
Лето, пляж, пиво –
– Эй, Малюлик! Третьим будешь? Иди к нам! Да не тормози. Все мы тут – Малюлики! Мы отбраковка! Не в тех «носочках» мы родились! Эй, друг! Ну что ты там замер? Ведь и твою левретку наверняка зовут Малюлик. Значит, и сам ты Малюлик. У нас тут «клуб Малюликов». Рули к нам! – куражился Саша, словно старался отмахнуться от наплывающей тоски и униженности, но освобождаясь от привычки ожидать возвращения Ольги, теперь уже точно зная, что она никогда больше не приедет к нему, как обещала. Потому что она заводила отношения с мужчиной только ради того, чтобы пристроить очередную отбраковку из нового помёта своих подопечных левреток, которых она действительно любила. Этот клуб холостяков-Малюликов пил коньяк на троих до густой августовской темноты. До первой предрассветной прохлады. Разница между ними была в том, что тот, кто появился третьим, третий год «воспитывал» один Малюлика в ожидании возвращения Ольги. А встреченный Сашей у пивного ларька – года полтора. Саша же только третью неделю. А на четвертую неделю со дня их с Ольгой знакомства Саша с Малюликом на руках рано утром позвонил в дверь Ольги на последнем этаже панельника-пятиэтажки. Она открыла заспанная, с полузакрытыми глазами, в наспех натянутой майке, которую она лениво пыталась обеими руками натянуть хотя бы до середины своих мраморно-белоснежных бёдер. Как Саша и думал, вернее – надеялся, он вовсе не нарушил никакую её идиллию, не помешал чьему-то счастью, но разбудил совершенно уединённо спящую в своей квартире наслаждавшуюся покоем и независимостью Ольгу. Вокруг её стройных босых ног мельтешила целая стая нежных и задорных щенков, образцово породистых левреток в «правильных носочках» или правильно без них. Они скулили, зевали или что-то бурчали: слишком были малы, чтобы лаять. И на мгновение Саша оторопел, насколько она была прекрасна в этой блекло застиранной майке, без резкости гламурного макияжа, без нарочито вульгарного эротического нижнего белья, походившего на цирковую униформу, в котором она являлась к нему в квартиру по вечерам с Малюликом на руках. И тотчас пронзительно остро вспомнилось ему то, как воздушно легко вспрыгнула она на столешницу его письменного стола в один из тех вечеров, когда он включил для неё свое любимое, хотя и старомодное – Elvis Presley «Only You» («Люби меня нежно!» Элвиса Пресли). Вспомнил и то, как он любовался её танцем на его стареньком письменном столе, тем, как чувственно медленно она расстёгивала своё кружевное бельё и спускала чёрные ажурные чулки, словно освобождалась от надоевшей и тесной одежды, чтобы укутаться бархатом голоса Пресли, спрятаться в кокон его музыки. От всего этого на Сашу накатила такая жгучая ревность к Пресли, что, сжавшая его горло в тиски, довела его до головокружения. И только взгляд на Малюлика с высунутым от возбуждения дрожащим розовым язычком, похожим на лепесток ириса на ветру, так рассмешил Сашу, что ревность отхлынула прочь, освободив его. Малюлик, смешно повизгивая и скуля, проворно вскочил в кресло, где только что сидела Ольга, стараясь усесться как можно удобнее. Теперь-то Саша понял, что не к тому он тогда ревновал. Но тотчас он словно одёрнул себя, вспомнив о «клубе Малюликов», запрещая себе любоваться ею, такой естественной и простой.
– На! – неожиданно для самого себя по-школьному грубо сказал ей Саша, опуская Малюлика ей на плечо. Ольга машинально обняла Малюлика и прижала его к груди, распахнув глаза в изумлении от натиска его неожиданной для неё агрессии. Малюлик повернул свою мордочку к Саше, с глазами, уже наполненными слезами, с выражением отчаяния и горя разлуки от расставания с ним.
Но Саша, ещё переполненный чувством оскорбленного мужского достоинства, с тяжёлым послевкусием от услышанных им недавно на парковой скамейке в «клубе Малюликов» откровений его сотоварищей по несчастью, резко развернулся и стал быстро спускаться по лестнице вниз.
Ольга, прижимая к себе скулящего Малюлика, перегнувшись через перила, выкрикнула вслед Саше:
– А что вы все от меня хотите? Чтобы я топила маленьких беззащитных щенков?! Отдавала бы их в усыпалку? Убивала бы их – отбракованных? А зачем вы небо коптите? Зачем вы все родились, если не способны создать семью? Не способны кого-то любить? Не способны за всю жизнь ни одного Малюлика пригреть! Хотя бы Малюликов могли бы сделать счастливыми! Чтобы хоть кто-то вас любил на этом свете! А как ещё мне было заставить вас взять хотя бы одного Малюлика к себе жить? Как?
Саша упрямо спускался вниз, изгоняя из памяти горестный взгляд только что преданного им Малюлика, не позволяя себе оглянуться.
Теперь, спустя многие годы, он всё чаще вспоминал Малюлика:
– Сколько бы сейчас Малюлику было бы лет? Ах, да… собачки столько не живут. Сколько же лет улетело! Зря я тогда так! – впервые так отчетливо сожалея о прошлом, сказал самому себе Саша, переворачиваясь на другой бок, чтобы уткнуться носом в спинку дивана. Он думал о том, как сильно та Ольга любила этих Малюликов – и шла на всё, лишь бы пристроить каждого Малюлика очередному разомлевшему кавалеру, всякий раз используя один и тот же приём. Как бы случайно оставляя утром Малюлика в квартире обольщённого ею поклонника в надежде, что, ожидая её возвращения, тот привыкнет и оставит у себя жить её питомца, которому не выпало счастья родиться без отметин отбраковки.
«Как же она любила этих своих Малюликов! Зря я тогда так. Может быть, и меня полюбила бы, ведь чем и я не Малюлик?» – горько сожалел Саша, натягивая на себя сбившийся плед, чтобы согреться в своей одинокой старости.
Алла Валько
В прошлом инженер, кандидат технических наук, старший научный сотрудник. Ныне член Российского союза писателей. Автор книг «39 лет в почтовых ящиках», «Америка моими глазами», «Об Украине с открытым сердцем», а также публицистических статей, мемуаров, путевых заметок, иронической прозы и рассказов.
Публиковалась в различных альманахах и литературных журналах: «Литературная республика», «Российский колокол», «Золотое руно», «Витражи», «Писатель года», «Наследие», «Муза», «Третье дыхание», «Чешская звезда», «Новые витражи», «Три желания», «Мост» и др.
Финалист, победитель и лауреат многочисленных конкурсов альманахов МГО СП и ИСП.
Народные мемориалы и международное признание Бориса Немцова
В ночь с 27 на 28 февраля 2015 года на Москворецком мосту был убит Борис Ефимович Немцов, российский политический и государственный деятель.
Я не участвовала в траурном шествии 1 марта 2015 года, так как в этот день прилетела в Москву из Калифорнии, но 3 марта я направилась в Сахаровский центр, чтобы проститься с ним. Помню, что очередь людей, желавших отдать дань уважения убитому политику, растянулась от Сахаровского центра чуть ли не до Курского вокзала. Среди них было много иностранных корреспондентов, бравших интервью у моих соотечественников, а также друзей и соратников Бориса. Я боялась, что не успею войти в зал прощания, где был установлен гроб с телом убитого, поскольку было объявлено, что время прощания ограничено. Когда всё же я вошла в зал, то была поражена, увидев, каким он был большим человеком. Борис Немцов был крупным человеком и крупным политиком.
Честь и слава его однопартийцам, его единомышленникам, организовавшим мемориал на Москворецком мосту, который теперь часто называют мостом Немцова. Мемориал постоянно приходится защищать от разрушения как по распоряжению властей, так и просто варварами. Несколько раз я приходила к этому народному памятнику и ставила две розочки в вазу перед портретом Бориса. Мемориал всегда утопает в цветах. Множество его портретов с надписями:
Борис, Борись!
Гнев и боль: нет Бориса Немцова
Но есть ПРАВДА, Немцовское слово,
Нет для ПРАВДЫ ни пуль, ни могилы,
Как говаривал Брат, в ПРАВДЕ сила.
Как одиноко на Руси… без
Немцова,
Галича
и Солженицына.
В прошлом году во время дежурства на мосту волонтёра Ивана Скрипниченко на него напал неизвестный. Активиста увезли в НИИ скорой помощи им. Склифосовского, где ему была оказана медицинская помощь. Через два дня он скончался.
7 сентября в Москве на доме, в котором жил Борис Немцов, по решению собрания собственников жилья была установлена мемориальная табличка в память об убитом политике. Инициатором установки таблички был муниципальный депутат района Замоскворечье Сергей Марков. Авторами таблички являются архитектор Евгений Асс и дизайнер Евгений Добровинский. Но и здесь не обошлось без варварства. Хулиганы сбили табличку.