Альманах «Российский колокол» №2 2021

Альманах

А мобильных телефонов тогда еще не было! Каким счастливым было это время!

Весной, восьмого мая, в день рождения Толика мы купались в обжигающе-холодной реке Вилии. Синие от холодной воды, наскоро обтеревшись полотенцем, гоняли мячик и пили холодную, от речной воды, водку. А наши женщины в это время, расстелив на берегу скатерки, шили на швейной машинке какие-то свои наряды, резали для нас бело-розовое сало и огурцы, раскладывали по тарелкам вареную картошку. Летом и осенью забирались мы в грибы и ягоды, вечером, отягощенные корзинами, возвращались домой, усталые и счастливые… Зимой устраивали лыжные путешествия на дальний лес. А когда случались праздники или чьи-то дни рождения, наши женщины договаривались, в чьей квартире состоится торжество, и в тесную квартиру собиралось по двенадцать-пятнадцать человек. Почему-то к нашей лихой компании стремились наши сослуживцы-заводчане из местных, и тогда дым стоял коромыслом. Танцевали под радиолу (у Юры было шикарное собрание пластинок с песнями Джо Дассена) и орали хором дурацкие песни. Самой популярной была песня про ботик.

Так на фига ж мы ботик потопили?На нем совсем был новый граммофон,И портрет Эдиты Пьехи,И курительный салон!

Помнится, эту бессмыслицу принес нам Сеня Рубанек. Сеня был музыкант и еврей. Потом, в девяностые, Сеня слинял в Израиль, оставив белоруску-жену, а эта его песня осталась в нашей памяти. Я до сих пор не могу понять, как терпели эти наши шумные выходки до часу-двух ночи соседи, простые заводские рабочие. Почему не донесли в партийную организацию о наших бесчинствах. Может быть, потому, что на следующий день утром мы были вовремя на заводе, трезвые и сосредоточенные, и делали наше честное дело.

С тех пор прошло уже тридцать лет, за эти годы многое изменилось в наших судьбах. Первым не выдержал директорского гнета Герман. Уехал в Россию, работал на разных там заводах, потом пробился в Москву, занимался в девяностые годы строительным бизнесом, преуспел, а когда отошел от дел, сбежал из суматошной Москвы в нашу тихую глушь, построили они с Люсей дом рядом с лесом, на безопасном расстоянии от детей и внуков, выращивают помидоры и картошку и считают, что лучше места на свете нет. Со временем ушли с завода и остальные. Кто – на другие заводы, а кто… и на свет иной. (Царство небесное им и память, пока мы живы!) В общем, от прежней лихой компании осталось нас немного. Мы постарели и уже не орем песню про ботик, все труднее нам сдвинуться с места, но пока еще находим силы для таких вот встреч-сходок-праздников. Право слово, каждая такая встреча для нас – маленький праздник. Никакой молодежи, одни старики! Впрочем, стариками мы себя не считаем, особенно когда сидим вот так, вспоминаем старое и болтаем всякую чушь.

На этот раз сидели мы на веранде у Германа с Люсей. Легкий летний ветерок через открытые окна чуть-чуть овевал наши разгоряченные лица, светило солнце, и нам было хорошо, потому что солнце и ветерок, потому что мы с друзьями и еще потому, что выпили немного по первой. Герман среди нас был самым старшим, но выглядел не хуже других. В отличие от нас пузанов, он следил за своей талией, бегал по утрам, гонял по лесу на велосипеде, а зимой, если бывал снег, – на лыжах. Вообще-то, был он задавакой и считал себя шибко умным. Нет, ум у него, конечно, был, и незаурядный, но нельзя же так! Только он начинал изрекать свои заумные идеи, наши женщины открывали рты и пялились на него. Но мы ему это прощали, потому что был он хорошим другом и совсем не вредным. Был он длинным и в прошлом рыжим, а теперь совсем белым. Был он наполовину немцем, но мы ему и это прощали, потому что, как он говорил, у него только имя, отчество, фамилия и внешность были нерусскими, все остальное было русским. В этот день был Герман в особом ударе. То ли на велосипеде там, в лесу, он кайф получил, то ли в интернете что-то особое сотворил…

– Ну что? – сказал Яша. – По второй, что ли? Ты, Гера, что будешь пить?

– Я? Наверное, водку, – сказал Герман. – Кстати! По этому случаю есть у меня одна история. Хотите?

– Валяй! – сказал я. Мы никуда не торопились, и нам было хорошо.

История первая

– Было это давно, – начал Герман.

Я тогда работал в Казахстане, в городишке Темиртау, на заводе металлоконструкций. Было мне тогда двадцать шесть или двадцать семь, жены уже у меня не было, а дочь уже была, жила у моих родителей в Караганде, а я, молодой и холостой, работал главным инженером на этом заводишке, имел квартиру и жил в свое удовольствие. Был у меня приятель на заводе, Виталька Корниенко, и уговорил он меня построить лодку. Нужно вам сказать, было в Темиртау большое водохранилище, и, Яша не даст соврать, рыба там хорошо ловилась. Виталька был деловой парень, нашел где-то в журнале чертежи, достал водостойкую фанеру и полиуретановый клей. Мы с ним вдвоем и соорудили лодку. Получилась она на славу, легкая, ходкая и прочная, купили мы вскладчину подвесной мотор и ездили по выходным ловить рыбу на удочку. Между прочим, как-то раз на этой лодке, было дело, катал я мою будущую жену, вашу подругу. Вот она сидит, наверное, не помнит об этом случае, а я помню, до сих пор забыть не могу. Не подумайте ничего дурного, были мы с ней тогда добрыми друзьями, она была замужем, а ее тогдашний муж приходился племянником жене моего брата, да и поездка была по делу. Ей понадобилось, видите ли, съездить с острова, был такой на водохранилище, на берег, ну и я случайно подвернулся, отказать не мог. Представляете себе: вода, солнце и она на носу лодки, вполуоборот, в позе русалки, демонстрирует фигуру. А я сзади, на корме, любуюсь этим зрелищем. Не подумайте плохого, была она в купальнике, таком синеньком, а фигура у нее в то время была. Не то что теперь. Так вот, от такого зрелища у меня даже мотор заглох. Но ничего, на веслах до берега добрались, а там мотор сразу завелся, и я назад ее на остров отвез.

Но не об этом речь в моей истории. Как-то в выходной день отправились мы с Виталькой на рыбалку. Натаскали окуньков и плотвичек, так что все дно лодки покрывали, отправились домой, и зачем-то завернули на остров тот. А там на берегу какая-то развеселая компания, с костром и девицами. Подходит к нам парень один. «Ого, говорит, сколько рыбы наловили!» Мы ему: «Бери, сколько нужно, нам не жалко». Набрал он полный котелок, деньги нам сует мятые, мы, конечно, ни в какую, отказываемся. Приносит он тогда бутылку водки и стакан, и девица с ним, какую-то закуску несет: «Ну, мужики, уважьте!» Наливает стакан Витальке, тот хлопнул, чем-то зажевал, подходит парень ко мне, с полным стаканом. А я в то время, должен вам сказать, не пил, просто совсем не пил, не по здоровью, а из принципа, так случилось, и давно уже не пил, вон Люся вам это подтвердит. Парень ко мне, я отказываюсь, мол, спасибо, но я не пью. Парень понять не может: «Ты что, нас не уважаешь? Мы же от всей души!» Я говорю, что уважаю, но не пью, и все тут. Парень на меня дико так посмотрел: «Ты что, не русский, что ли?!»

Удар, сами понимаете, ниже пояса. Взял я этот стакан. А жара стоит, а водка теплая, противная! В общем, выпил я эту водку и от закуски отказался. Виталька долго потом надо мной потешался. Вот вы смеетесь, а что мне оставалось тогда делать? Вступать с ним в дискуссию по национальному вопросу? Между прочим, по пятому пункту я русский. Вы бы заглянули в мой советский паспорт, так там черным по белому: «русский», а надежнее документа, чем советский паспорт, нет. Почитайте Маяковского! Вот и Люся вам подтвердит. Она же за меня выходила по расчету, рассчитывала, что я немец, а расчет оказался неверным, вот и приходится нам жить по любви.

– Чтобы проверить свою национальность, – продолжал трепаться Герман, – я сдавал кровь на анализ, есть такие лаборатории. Так вот, у меня пятьдесят процентов русской крови, тридцать семь с половиной процентов – немецкой и двенадцать с половиной процентов – шведской, латышской и молдавской. Вот такая вот взрывоопасная мешанина. В какой момент какая кровь во мне взыграет – непредсказуемо!

– Да, чуть не забыл! – всполошился он. – Около одного процента у меня израильского! Когда делал я себе новые зубы, мне вживили израильские импланты.

Мы выпили еще по одной, но, похоже, Германа сегодня остановить было невозможно.

– Дело, очевидно, не в составе крови, а в чем-то другом. В том числе и в отношении к водке. По этому поводу у меня есть еще одна история.

За окнами веранды чуть колыхалась листва, ласково светило солнце, после второй нас охватила приятная лень, и мы милостиво разрешили Герману трепаться дальше.

История вторая

Эта история случилась позже. Я уже был женат на той самой русалке, и жили мы в городе Джамбуле, был такой город на юге Казахстана, теперь он называется Тараз, и работал я там, как всегда, главным инженером, только другого завода металлоконструкций. И принципы насчет выпить оставил, в общем, нормальным человеком стал. Был у нас хороший друг семьи Нури Ибраимов, крымский татарин, между прочим. Но был он человеком необыкновенного обаяния и душой компании. Познакомились мы с ним так: когда я только начинал работать в Темиртау, молодым и беспечным, наш трест собирал нас время от времени на Совещания Главных Инженеров. Первый день читали нам лекции и всячески воспитывали, но зато во второй день вывозили за город, и там мы, молодые телята, резвились как могли, с водкой и закуской, разумеется. Так вот, подходит ко мне на этом совете азиатский человек и в упор спрашивает: «Ты Борьку Митясова знаешь?» Я говорю, что знаю. «А Сашку Шарыпова знаешь?» Я тоже говорю, что знаю. «Так вот, – говорит этот восточный человек, – я с ними учился в Уральском политехническом». Я вам должен сказать, что у нас в Карагандинской школе номер восемь была традиция – поступать после окончания именно в Уральский политехнический в Свердловске, где, кстати, Ельцин немного раньше нас учился. Я учился там тоже, только заочно, из-за этой моей немецкой фамилии, несмотря на мой русский пятый пункт, такое уж время было, сталинское. Так вот, Борька с Сашкой рассказывали своим сокурсникам, что был такой длинный рыжий Герка, задачки, как орехи, щелкал. Нури видит: длинный, рыжий, оказался тот самый. В то время Нури работал главным инженером в Чимкенте, по распределению после института туда попал. Потом он пошел на повышение, стал работать в Алма-Ате главным инженером треста, приезжал время от времени ко мне на завод по делам в командировку, и каждый его приезд становился праздником для нашей детворы. Дело в том, что в честь приезда дяди Нури Люся покупала на базаре большой кусок мяса и запекала его в духовке целиком, напичкав чесноком и всякими пряностями, и с картошкой. А дядя Нури умел есть мясо с таким аппетитом! И так нахваливал!

Так вот, однажды звонит мне Нури и говорит, что есть идея – съездить в командировку на Тойтепинский завод металлоконструкций. По обмену опытом. Тойтепа это в Узбекистане, тридцать километров от Ташкента, построили там большой, современный завод в расчете, что узбеки будут там работать и строить развитой социализм. Но расчет оказался неверным, работали там только русские, и главным инженером был там некто Соловьёв. Потом, в девяностые годы почти все русские оттуда съехали в Россию, а сам Соловьёв сбежал в Киров, много позже я там его сменил, вот так причудливо складывается судьба. Но речь не об этом. Обмениваться опытом, конечно, нужно, тем более Ташкент не так уж далеко.