Альманах «Российский колокол» №2 2021

Альманах

Осень

Осенний дождь роняет слезы,С листьев стряхнув дневную пыль.Город, устав от вечной прозы,Ищет в поэзии новый стиль.Порывом ветра, раскачав высотки,Раскатом грома напугав людей,Как из рояля извлекая нотки,Осень играет на струнах дождей.Пусть говорят, что осень – скукаИ краски тусклы и бледны,А за дождем стоит разлукаИ слезы расставания видны.Напротив, мне приятна осень.Дождя слепая пеленаМирскую суетность уносит,Душа спокойствием полна.В любви плохой погоды не бывает,И осень может стать весной,Когда душа от счастья таетИ крылья вырастают за спиной.

Виктория Сергеева

Родилась в 1982 году в Саратовской области в семье врачей. Продолжив семейную традицию, окончила с красным дипломом Саратовский государственный медицинский университет, затем решила учиться дальше. Прошла обучение в ординатуре по внутренним болезням, а затем аспирантуре, защитила диссертацию, став кандидатом медицинских наук. Более 10 лет трудится в стенах родной alma mater, гордится своими студентами, многие из которых уже стали первоклассными врачами. Поэзия – с детства любимый жанр автора. Сама взялась за перо в 16 лет, до сих пор считает написание стихов одним из своих хобби и отличным средством от профессионального выгорания. Больше всего любит путешествовать и читать. Любимые поэты Е. Евтушенко и С. Есенин. В альманахе «Российский колокол» публикуется впервые.

Снегопад

Снегопад во сне мне снится,Белый, чистый снегопад.Снится мне зима-царица,Снится дом и старый сад.Снятся снегири на иве,Что уж дремлет много лет,Говорят, что и весноюНа ней будто листьев нет.Будто после того лета,Что покинула я дом,Жизни нет и нету цвета,А мой сад погружен в сон.Спят заброшенные вишни,Их так сильно замело,Вырос дуб и стал не лишним,А закрыл мое окно.Я когда-то все рубилаЕго тоненький стволок,А уехав, позабыла.Дуб и вырос – стал высок.Пусть теперь растет, мужает,Тень пускай окну дает.Даже он по мне скучает,Враг мой бывший меня ждет.Дом по-прежнему такой же,Каким был пять лет назад.Время, милое, постой же,Вовсе нет тебе преград!Вот пять лет промчалось лихо,Я вернулась лишь во сне,Как прекрасно, мирно, тихоВ моей милой стороне.Снег все падает, кружится,Спит усадьба моя всласть.Жаль, что лишь все это снится,Наяву б домой попасть!

О себе просто так…

Старею, скромнею, учусь понимать.Черствею, не знаю, как дальше летать.Любить нет желанья, влюбляться – уж поздно,И вместо улыбок все чаще серьезно.Порой сомневаюсь, порой удивляюсь,Как будто себе в чем-то сопротивляюсь.Давно не романтик, и все же не скептик,Отчаянный трагик и больше эклектик.Глазами играю, душа нараспашку,А сердце по-прежнему как промокашка.Во всем вижу ржавчину и подоплеку,Не помня о правде, внимаю намекам.Но знаю уверенно, жизнь как погода:Сегодня прекрасна, а завтра невзгоды.Не стоит нос вешать и ждать утешений,Ведь в каждом мозгу есть десятки решений.Увы, я не ангел, не нимфа, не фея,Во мне что-то есть даже от Бармалея.Но если меня вы решите понять,То кланяюсь низко! Пойдемте мечтать!

Тот сентябрь…

Сентябрь был. Ты сжал мне рукуИ проводил меня домой.Мы целый вечер гнали скуку,Забыв, где вечность и покой.И время с нами не считалось,Лишив рассудка и ума.Недолго счастье продолжалось,И вдруг нагрянула зима.Мы долго верили в удачу,И так хотелось продолжать,Но стало ясно, что все значит,Когда в тиши пришлось молчать.Теперь черед за мной остался,И, протянув тебе ладонь,Мой разум так с тобой прощался,Хотя в душе горел огонь.Мне было больно и печально,Разжать рукопожатья плен,И чрез мгновение буквальноДруг другу стали мы никем.Очередной сентябрь уходит,И кто-то снова проводитьМеня до дома вдруг предложит,Ведь дальше надо как-то жить!

Знамение

Дождь яростно стучит в оконное стекло,Еще темно, рассвет погиб в ненастье.И кажется, что лето просто истекло,Как время, отведенное на счастье.Тревожный сон гром оборвал внезапно,Но память сохранит его сюжет.В нем были те, кто съехал безвозвратно.В нем были те, кого со мною нет.И каждый раз такие сны – знаменье,Ведь мудрость мертвых – для живых урок.Так пропадет простое воскресенье,Все будешь думать, что же за намек.В тот год и не чума, и не проказаКосили люд и поражали всех вокруг.Пришла коварная, заморская зараза,Сводившая с ума и докторов наук.И почему-то позавидуешь умершим,Ведь им увидеть это не пришлось.Дарован им покой, как все сумевшим,Живым пока того не удалось.А что же сон, чего остерегаться?Подумать только, мудрости бокалПриходится испить, не испугатьсяОт тех, кого Господь давно призвал.И вот из сна посыл: бороться, веря,С проклятием и болью до конца!И человек тем отличим от зверя,Что не сломается, не потеряв лица.Дождь перестал, и солнце так лучисто,За спадом снова будет новый взлет.Пускай мы все отчасти пессимисты,Но верить нужно! Все пройдет!

Дух весны

Ты ощущаешь Дух Весны,Ступая по косе проталин?Воспоминанья мимолетные и сныВновь прерывают одиночество у спален…Начало пробужденья – как возвратК истокам неоконченных романсов,В которых тот, кто виноват,Покаялся в движеньях плавных танцев.Еще закрыты окна от ветров,Еще укрыты голова и руки,Зато души порывы без оковСмущают мысли о любви от скуки.Так опьяняет Дух Весны,Сознанье подчиняя воле,И мысли снова звонки и честны,И нет обременений боле…

Эдуард Дипнер

Родился в Москве 14 декабря 1936 года. Окончил Уральский политехнический институт (заочно). Инженер-механик. Работал начиная с 16 лет рабочим-разметчиком, затем конструктором, главным механиком завода. С 1963 года работал главным инженером заводов металлоконструкций в Темиртау Карагандинской области, в Джамбуле (ныне Тараз), в Молодечно Минской области, в Первоуральске Свердловской области, в Кирове, а также главным инженером концерна «Легконструкция» в Москве. С 1992 по 2012 год работал в коммерческих структурах техническим руководителем строительных проектов, втом числетаких, как «Башня 2000» и «Башня Федерация» в Москве, стадион в Казани и др.

Пишет в прозе о пережитом и прочувствованном самим собой. Ранее нигде не публиковался.

Лучше водки хуже нет

Рассказы знатока

Мы сидели за столом на нашей очередной встрече-попойке. Ни по какому поводу, просто так, ради встречи, ради удовольствия потрепаться со старыми друзьями. Мы любили эти нечаянные сходки, иногда звонили друг другу: «Как вы там? На месте? Так мы приедем через полчаса, ничего не готовьте, все привезем с собой». А иногда заваливались без звонка, по дороге заезжали в магазин… Много лет тому назад, в восьмидесятых, работали мы на одном заводе в городке М. Завод только построили, красавец-завод на импортном оборудовании, своих специалистов в городке не было, мы, четыре семьи, приехали сюда с разных концов великой страны и получили квартиры в одном доме, только в разных подъездах и на разных этажах. Тогда всем нам было по тридцать – сорок лет. Счастливый возраст, когда дети уже выросли из пеленок, когда уже не нужно вытирать им носы, они сами понемногу двигаются на своих ногах, а родители неожиданно ощутили свободу от них, а также то, что в жизни еще есть много интересного, озорного, бесшабашного, чего не могли себе позволить в трудные послевоенные и послепослевоенные годы своей молодости… Нам повезло с заводом, он был новенький, там все нужно было делать сначала, и это было страшно интересно. Нам повезло с городком. Он был небольшой, чистенький, уютный, окруженный лесами, с речками и озерами. На улицах городка пахло не металлургическими и химическими выбросами из заводских труб, а лесной хвоей подступающих лесов.

Нам не повезло с занудой-директором. Он нас всех пригласил на завод, дал нам работу и квартиры и считал, что мы должны безропотно и рабски выполнять его директорские причуды, а мы честно служили не директору, а делу. Впрочем, кому и когда везло с директорами? Есть такой парадокс: работает рядом с тобой человек-недиректор, человек как человек, а потом по каким-то неведомым причудам судьбы оказывается он директором, и сразу меняется. Становится важным, недоступным и непогрешимым. Точно порог директорского кабинета разделяет два мира: мир простых смертных и мир небожителей, имеющих право вершить судьбы простых людей другого мира. А может быть, там, наверху, в столицах, в министерских кабинетах, куда часто вызывают директоров, с ними проделывают какую-то операцию? Удаляют железы человеколюбия и простой человеческой жалости и на их место вживляют железо и камень? Но в нашем случае тирания директора не разобщала, а сплачивала нас. Наш директор любил в воспитательных целях вызывать нас на ковер в свой кабинет в выходные дни и читать нам долгие и нудные нотации. Видимо, ему нечем было заняться в выходные. По субботам мы, как правило, работали, всегда находились недоделанные за неделю дела, зато в воскресенье чуть свет уезжали за город, чтобы не достал нас наш заводской самодур.