Альмар. Мой новый мир. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

— Никто не поверит, а статую ночью разломают на куски и растащат, — возразила она. — Золото лучше тратить на полезные дела, а мне нужна не чья-то благодарность, а твоя любовь. Вот рожу мальчишку и сразу начнем закладывать девочку. Хочешь дочь?

— Я от тебя хочу и сына, и дочь, и не по одному разу!

— Это на кого я буду похожа, если буду тебе раз за разом рожать детей? Живот обвиснет, груди тоже будут висеть, а ты меня поцелуешь, скажешь спасибо и пойдешь искать утех у кого-нибудь помоложе. Нет, два ребенка

и хватит!

— Ладно, там будет видно. Ты сначала одного роди, может быть, войдешь во вкус.

— Сам бы рожал, я бы на тебя посмотрела, какой там вкус. Я, когда была маленькая, насмотрелась на рожающих женщин. Как они бедные кричат и заливаются слезами. Помню, прибежала к матери и говорю, что не хочу рожать, а хочу, как мужики туда-сюда… Как она тогда смеялась! Ладно, давай поворачивать обратно. Пока дойдем, уже можно будет идти к Эмме. Слушай, у тебя с ней точно ничего не было?

— А почему ты спрашиваешь? — ушел я от прямого ответа. — Есть основания сомневаться в моей верности?

— Просто я знаю, что она тебя любит, а Эмма, если чего-нибудь захочет, обязательно добьется.

— Я знаю о ее любви. Но в любви, малыш, важно, чтобы любили оба. Если бы она могла своего добиться, мы бы с тобой сейчас вдвоем не разгуливали, а она не готовилась бы к завтрашней церемонии. Но ты мне так и не ответила на вопрос.

— Насчет жрецов? Когда родится ребенок, жрец должен дать ему имя.

— Мы это можем сделать сами, — возразил я. — У нас это делают родители, и я не собираюсь отдавать это право никому из жрецов.

— Ну, раз мы уже женаты и сами назовем детей, то жрецы будут нужны не нам, а нашим детям, когда нас будут хоронить.

— Сая в последний путь провожают его друзья и близкие, а жрец только берет деньги за свое присутствие. Кому он нужен? У нас или хоронят сами, или в присутствии жреца, но его хотя бы заставляют отрабатывать заплаченные деньги. А свадьбы могут регистрировать власти.

— А к чему весь этот разговор? — спросила Адель. — Неужели хочешь избавиться от храмов?

— Пока не хочу, — ответил я. — Точнее, хочу, но не буду. Но если они захотят избавиться от меня, я отреагирую жестко.

— Совсем убирать нельзя, — с сожалением сказала она. — Вызовешь большое недовольство, особенно в деревнях. Если убирать, то нужно сразу кем-то заменять. И народ эту замену должен принять. Но мне непонятно твое беспокойство: ты же со жрецами нашел общий язык.

— Никто из бывших землян им не верит, — пояснил я. — Я стараюсь поверить, только плохо получается. Боюсь, что бродящий где-то в чужом теле Гордой ближе жреческой братии, чем десять таких принцев, как я, с их непонятными реформами и ломкой традиций. Саи очень консервативны, а жрецы в этом переплюнули всех остальных.

— Смотри, кто гуляет! — прошептала жена. — Ай да Бродер! А ведь у Малы есть муж. Хоть они и не живут вместе, за такое наказывают.

— Наказывать за прогулки? — тоже тихо сказал я. — Подожди, мы еще узаконим разводы и повторные браки. Просто я сейчас не хочу баламутить саев, им и без того хватит поводов для волнения.

— Прогулки! — фыркнула она. — Целуются! Давай перейдем на другую аллею.

Мы обошли магов и вскоре вышли к дворцу. Через несколько минут, оставив в коридоре охрану, мы зашли в гостиную Эммы.

— Нет ящера! — разочарованно сказала Адель. — Не поймали охотники, или не доставили маги?

— Все у нас есть, — с улыбкой сказала Эмма. — Сюрприз! Вылезай, малыш!

Она отодвинула один из стульев, и из-под стола вылезло маленькое чудовище. Тираннозавра видели? Этот был похожим, только высотой доходил мне до колена.

— Хищный? — спросил я.

— Я заказывала хищного, — сказала Эмма. — Во-первых, в первую очередь нужно научиться управлять хищниками, а во-вторых, их легче кормить. Охотники сообщили, что травоядные очень привередливы в питании, а летающие ящеры, которые питаются рыбой, страшно смердят.

— А это детеныш или взрослый? — спросила Адель, сев на корточки рядом с уродом. — И что ты с ним сделала? Почему он себя так смирно ведет?

Словно опровергая слова жены, тварь широко распахнула пасть, заполненную острыми, слегка загнутыми назад зубами и зашипела.

— Немедленно отойди! — рассердился я и оттащил Адель в сторону. — Взрослый он или малыш, а если цапнет, мало не будет!

— Если бы он был опасен, я бы его не развязывала или, по крайней мере, предупредила вас, — укоризненно сказала Эмма. — Его сюда доставили связанным, причем передавили лапки. Конечно, это малыш, но и взрослым он будет не очень большим, всего раза в четыре выше. Смотрите.

Она дала твари руку, и та сразу ухватила ее передними маленькими лапками, на которых было всего по два длинных, тонких пальца, и потянула в пасть.

— Нельзя! — строго сказала Эмма, шлепнув тварь по голове свободной рукой. — Он очень быстро все переваривает и опять хочет есть. Сейчас я тебя, малыш, покормлю!

Она отошла к одному из окон, на подоконнике которого стояла миска с мясом.

— Корми и рассказывай, — сказал я. — Как добилась успеха? Его ведь тебе привезли совсем недавно.

— Сразу после вашего вызова, — сказала Эмма. — А добилась… Я с ним поступила примерно так же, как до этого со Скромницей. К сожалению, с взрослым ящером это не выйдет. Нет, не из-за размеров. Просто мне нужно, чтобы он хотя бы десять минут постоял спокойно, а вряд ли взрослый хищник будет стоять и ждать, пока я с ним буду работать. Ну и на взрослого уйдет гораздо больше сил. К ним нужно искать другой подход. Но, в отличие от наших тварей, с ними можно работать обычной магией. Боли она у них не вызывает.