Алмазная бухта

Ясное чистое солнце опаляло все его тело своим жаром, обнаженную грудь и длинные ноги, несмотря на то, что приближался закат. Удлиняющиеся лучи танцевали и искрились, соприкасаясь с волнами, зачаровывая его, когда он пристально разглядывал их. Но это была не просто блестящая вода, которая гипнотизировала его, дело было в том, что у него не было ничего более важного, чем просто смотреть на нее. Он забыл, как звучит тишина, как это чувствовать. В течение длинного замечательного месяца абсолютного одиночества он смог расслабиться и быть просто мужчиной. Он ловил рыбу, когда хотел или путешествовал ради удовольствия по теплым гипнотическим водам бухты, если чувствовал беспокойство. Вода притягивала его до бесконечности. Здесь она была как полночная синева, там — блестяще бирюзовой, вон там — белесой с отливом зелени. У него

были достаточно денег, чтобы пополнять запасы топлива и еды, и только два человека в мире знали, где он был и как его найти. После месячного отпуска он вернется в серый мир, который выбрал сам, и затеряется в нем, но пока он мог лежать на солнце, и это было все, чего он хотел. Кэлл Сэйбин устал, устал от бесконечной борьбы, тайн и интриг, опасности и обмана своей работы. Это была очень важная работа, но в течение этого месяца он позволил делать ее кому-то другому. Этот месяц принадлежал только ему, и он почти понял, что соблазнило Гранта Салливана, его старого друга и лучшего агента, который у него когда-либо был, поменять жизнь, полную тайн, на тишину гор в Теннеси. Сэйбин и сам был высококлассным агентом, ставший легендой сначала в Золотом треугольнике*, а позже на Ближнем Востоке и Южной Америке — в общем, во всех горячих точках в мире. А сейчас он был руководителем отдела, теневой фигурой, стоящей за спинами группы первоклассных агентов, которые следовали его инструкциям. Мало кто знал о нем; секретность, окружавшая его, была практически абсолютной. Сэйбин сам выбрал этот путь: он был одиночкой, скрытным человеком, который смотрел в лицо суровой действительности с цинизмом и выражением согласия. Он знал недостатки и опасность своей работы, знал, что она может быть грязной и ужасной, но он был реалистом, и принял все это, когда взялся за эту работу.

Однако иногда это утомляло его, и ему нужно было сбежать от этого, пожить немного как обычный человек. Его личным способом спасения был сделанный по специальному заказу прогулочный катер с каютой. Его отдых, как и любая информация о нем, был засекречен, но дни и ночи, проведенные на море, были тем, что делало его человеком. Временем, когда он мог расслабиться и подумать, когда мог голым лежать под солнцем и восстанавливать связь с самим собой, или снова строить планы на будущее, наблюдая по ночам за звездами.

Белая чайка взмыла вверх, издав жалобный крик. Он бесцельно смотрел на этот полет в обрамлении безоблачных небес, свободный и грациозный. Морской бриз слегка касался его обнаженного тела, и это удовольствие вызвало редкую улыбку в ее темных глазах. В нем еще была необузданная дикость, которую он должен был держать под жестким контролем, но здесь, где были только солнце, ветер и вода, он мог позволить ей проявиться. Необходимость одеваться казалась здесь почти святотатством, и он негодовал, когда все же приходилось это делать, входя в порт для заправки топливом, или когда к нему приближалось другое судно, ибо местным была свойственна привычка поболтать.

Солнце опустилось ниже, погружая свой золотой край в воду, когда он услышал звук другого двигателя. Он повернул голову и увидел катер, чуть больше чем его собственный, который медленно рассекал волны. Вообще, здесь все можно было делать лишь медленно, не спеша. Чем жарче климат, тем медленней течет время. Сэйбин задержал свой пристальный взгляд на лодке, восхищаясь изящными линиями и ровным, мощным звуком двигателя. Он любил лодки, и он любил море. Его собственная лодка была ценной собственностью, и хорошо охраняемым секретом. Никто не знал, что она принадлежала ему: она была зарегистрирована на страхового агента из Нового Орлеана, который ничего не знал о Кэлле Сэйбине. Даже название лодки, «Ванда», не имело никакого значения. Сэйбин не знал никого с таким именем, это было просто название, которое он выбрал. Но «Ванда» была полностью его, со всеми имеющимися у нее тайнами и сюрпризами. Любой, кто действительно знал его, не мог ожидать ничего другого, и только один человек в мире знал человека, скрывавшегося за маской, но Грант Салливан никогда не выдавал секретов.

Звук двигателя другой лодки изменился, так как она замедлялась и разворачивалась в его сторону. Сэйбин раздраженно чертыхнулся, озираясь на обрезанные выцветшие шорты, которые он хранил на палубе как раз для таких случаев. До него долетел голос, и он снова посмотрел на другую лодку. У передней поручни стояла женщина и махала руками над головой, и, судя по всему, она не просила помощи, а просто хотела пообщаться. Полуденные солнечные лучи вспыхивали в ее рыжих волосах, превращая их в пламя, и на мгновение Сэйбин уставился на них, его внимание зацепилось за их необычный, пылающий оттенок.

Он нахмурил брови, но быстро натянул свои драные шорты и застегнул их. Лодка была все еще очень далеко от него, чтобы разглядеть лицо женщины, но рыжие волосы вызвали какое-то смутное воспоминание. Он пристально рассматривал ее, пока лодка на холостых оборотах приближалась к нему. Его натренированные глаза блеснули. Было что-то в этих волосах…

Вдруг все инстинкты Сэйбина громко закричали об опасности, и он упал на пол. Он не сомневался в своих предчувствиях: они спасали его жизнь слишком часто, чтобы сейчас колебаться. Он распластал свои пальцы по теплому дереву палубы, сознавая, что может выставить себя дураком, но лучше пусть он будет живым дураком, чем мертвым мудрецом. Звук другого мотора затихал, как будто лодка еще больше замедляла ход, и Сэйбин принял другое решение. Лежа на животе, ощущая в носу запах полироли и царапая о доски свое нагое тело, он пополз в отсек для хранения продуктов.

Он еще никогда не отправлялся куда-нибудь без оружия. Ружье, которое он вытащил из отсека, было мощным и метким, хотя он знал, что это будет, в лучшем случае, временной мерой устрашения. Если его инстинкты ошибались, то оружие ему не понадобится вообще, но если они были правы, то люди на лодке были вооружены куда лучше его.

Ругаясь, что есть духу, Сэйбин проверил, что у ружья полный магазин, и пополз обратно к поручням. Спокойно выбрав прикрытие, он выставил ружье так, чтобы оно было видно, и приподнял голову ровно настолько, чтобы видеть другую лодку. Она все еще приближалась к нему, и была на расстоянии менее ста ярдов.

— Не приближайтесь! — прокричал он, не уверенный, смогли ли они расслышать его слова за шумом двигателя. Но это не имело значения, поскольку они всегда могли сказать, что он что-то кричал.

Лодка замедлила ход, и сейчас едва скользила по воде, на расстоянии семидесяти пяти ярдов. Внезапно палуба стала заполняться людьми, и ни один из них не выглядел как местный рыбак или турист, потому что все они были вооружены, даже рыжеволосая женщина. Сэйбин быстро осматривал их, фиксируя в создании все детали. Он определил их оружие, даже не задумываясь об этом, так хорошо был с ним знаком. Он осмотрел людей, а затем его взгляд метнулся обратно к одному человеку. Даже на таком расстоянии, и притом, что он стоял немного дальше остальных, было в нем что-то знакомое, так же как и в женщине.

Сейчас сомнений уже не оставалось, и его охватило ледяное, мертвое спокойствие, как это всегда случалось в бою. Он не стал напрасно тратить время, беспокоясь о том, насколько его превосходят в численности, вместо этого он стал продумывать и взвешивать варианты действий, тратя на каждое не более доли секунды.

Над водой раздался звук выстрела, разрезавший сумерки. Он уловил слабый удар от пули, когда она рассекла воздух над его головой и расщепила древесину каюты позади него. Движением, таким же плавным и гладким, как шелк, Сэйбин прицелился, выстрелил, а затем втянул свою голову вниз. Он даже не нуждался в том, чтобы услышать непроизвольный пронзительный крик, рассекший воздух, который подтверждал, что он не промахнулся — Сэйбин был бы удивлен и взбешен, если он его не услышал.

— Сэйбин! — донесся до него усиленный металлом голос, — ты знаешь, что у тебя нет шансов! Облегчи себе жизнь!

Произношение было хорошим, но не совсем американским. Предложение было таким, как он и ожидал. Наилучшим выходом из ситуации было оторваться от их, потому что скорость «Ванды» была одной из ее необычных особенностей. Но для этого ему надо было добраться до штурвала, который был наверху, а это значило подставить себя под пули, когда он будет подниматься по лестнице.

Сэйбин оценил ситуацию и признал, что шансы добраться до верха составляли пятьдесят на пятьдесят, а возможно, и меньше, в зависимости от того, насколько они будут удивлены его действиями. С другой стороны, у него не будет никаких шансов вообще, если он будет просто сидеть здесь и пытаться удержать их одной винтовкой. У него было достаточно патронов, но у них — намного больше. И решение двигаться к рубке было тем риском, на который он должен был пойти, таким, что он не стал напрасно тратить время, беспокоясь о своих уменьшающихся шансах. Он глубоко вздохнул, задержал дыхание, затем медленно выдохнул, сворачивая свое натренированное тело на изготовку. Ему было необходимо забраться как можно выше по лестнице в первом прыжке. Крепко обхватив винтовку, он вздохнул еще раз и прыгнул. Он нажал на курок, винтовка дернулась в его руке, и прозвучал выстрел, заставивший всех, кто был в другой лодке, искать укрытия