Алмазная реальность
Шрифт:
Таманский действовал, а я сидел, впав в какое-то оцепенение, осознавая, что, если с Вуду что-нибудь случится, виноват буду я. И не потому, что влез в их с Таманским жизнь, вывалившись тогда на дорогу перед идущим такси, не потому, что решил воспользоваться ситуацией, дарующей мне компаньона. Но потому, что, позволив любить себя, не позаботился о главном, о безопасности людей, которые приняли меня, как друга. Что-то там было, об ответственности и о привязанности… У журналиста спросить бы. Что-то там насчет того, что мы в ответе… за тех… За кого? Забыл. Как отрезало.
Как это все-таки больно – терять своих людей… Я, оказывается, успел об этом позабыть после Артема.
– Таманский, – позвал я.
Костя перестал метаться и посмотрел на меня с удивлением.
– Слушай, Таманский, нам хату нужно менять. Тут не того… Не катит тут.
– Ты чего, обалдел? Где ты ее найдешь, хату? – Таманский на меня злился.
– У меня есть. – Плевать на конспирацию, кажется, пора менять сферу деятельности. В очередной раз. – Есть у меня квартирка тут. Ты телефон хирурга помнишь?
– Нет… Он сам обещал позвонить.
– А Колин телефон?
– Помню. Я его послал сутенеров шерстить, может быть, что-нибудь знают. – Костя был в нервном возбуждении.
– Не знают они ничего… Знающие ребята. Так что отзывай Колю, – устало сказал я. – И побыстрее. Сейчас такая волна пойдет, страшно представить.
– Не понял? – Таманский сел рядом. Прикидывается журналист, все он понял.
– «Край» это… Типовой сценарий для шантажа, – подсказал ему я.
– Микросхема? – спросил Таманский, набирая номер телефона.
– Не то чтобы совсем она… Просто чипом мы не отделаемся, старик.
Но Костя уже не слышал, он кричал в трубку:
– Коля? Коля? Твою мать, Коля, поставь у себя нормальное усиление! Я тебе его оплачу, твою мать! Что? Что? Забей на сутенеров, плевать, что они видели! Дай ему в рыло, чтобы не лез, и винти сюда как можно быстрее, понял? – Затем Таманский оборвал связь и сообщил: – Сейчас будет.
– Здорово, – ответил я. – Собирай вещи, если есть что собирать. Сейчас перебазируемся и сразу к хирургу.
– К хирургу… – Костя оперся о косяк двери. – Послушай, Мартин, я не хочу тебя обидеть, но… не находишь, что все это происходит в том числе и из-за того, что ты слишком сильно играешь в шпионов. Ограничения на информацию, конечно, должны соблюдаться, хотя я такую политику не слишком жалую, но до определенных границ.
– А что ты хочешь знать?
– Кто интересуется чипом? Кто стоит за всем этим и на кого ты охотишься?
– Я тебе все это рассказывал. Чипом интересуются все. Буквально. Я работаю на агентство «Акварис», которое выполняет заказ Службы внешней разведки, которая в свою очередь старается для своего начальства… Дальше и без пояснений ясно. Мы с тобой находимся в последние минуты перед штормом. Пока об этой игрушке не прознали иностранные службы, самыми значимыми фигурами в местном курятнике будем мы. Как только информация выйдет за пределы Украинской республики… Начнется хаос.
– И на это дело кинули тебя?
– Пока меня… Думаешь, меня кинули, чтобы обезвредить секту «Край» и спасти девочку высокопоставленного папаши? – Понимание – очень горький напиток, и я был полон им до краев. – Да ее, скорее всего, специально направили, хотя она об этом даже и не догадывается. Романтика, приключения, на этом так легко играть… Знаешь, почему правительство любой страны так интересуется тоталитарными сектами?
– Почему?
– Потому что все эти секты разрабатывают свои, новые методы влияния на психику масс. Не индивидуумов, а масс. Желанный подарок для любого правителя, для любого средней руки царька, цепляющегося за власть. Демократии не существует, есть только иллюзия ее. Где-то больше иллюзии, где-то меньше… И это правильно, действительно правильно, потому что за любую свободу нужно чем-то платить. Всем не может быть хорошо. Если ты имеешь закон, запрещающий полицейским носить оружие, значит, смирись с тем, что весь криминал будет применять свои стволы в деле. Все взаимосвязано… Свобода и преступность, открытая пресса и шпионаж… Богатство и одиночество.
– Мартин, тебя несет, – перебил меня Таманский. – Что насчет чипа?
– Да, спасибо, действительно несет, извини, – поправился я. – А с чипом все просто. Микросхема и технология ее вживления позволяют контролировать, сознание реципиента, грамотно управлять им, глубоко программировать личность. Представь себе на минутку, бесстрашные армии, счастливые рабочие, не требующие слишком многого, законопослушные граждане, от которых не надо ждать ни революции, ни манифестации. И все это без концентрационных лагерей, без тюрем, с минимумом милиции… Без преступности, без наркотиков. Чистое, свободное от недостатков общество. Здорово?
Таманский медленно покачивал головой… Здорово, мол, ой как здорово… аж страшно.
– Картина, достойная утопистов прошлого века, – подытожил я. – И безусловное расслоение. Чистая элита и белковое быдло. Идеи мирового господства. Чистые и нечистые. Внутренний и внешний круг. Война. Одна, другая… И чья-нибудь окончательная и бессмысленная победа. Быдло работает, элита процветает. Вечно процветает. И никакого движения вперед, ни пиков, ни спадов. Одна непрерывная ровная линия. Это не диктатура, единственный естественный строй, выдуманный Природой для человечества, это СЕКТА. Одна большая, огромная тоталитарная Секта. Мечта Джима Джонса в действии, всемирный «Народный Храм», только без колючей проволоки.
Я замолчал, сообразив, что снова сорвался на патетику. Таманский и сам все отлично понимает, зачем я это говорю…
Костя молчал, глядя в потолок. Наконец он спросил:
– И это все из-за тронутых сектантов?
– Вроде того… Хотя странно, мне не дает покоя одна мысль, они не смогли бы без помощи со стороны создать этот чип. И технологию вживления разработать не смогли бы… Им кто-то подсказал. А вот кто?
– Мартин, а почему тебя послали?
– Не знаю, сами светиться не хотели, и все… – пожал я плечами. – Я почти случайно на чип вышел. И также случайно понял, зачем он нужен. Меня послали, чтобы я информацию о секте собрал и предоставил большим дядям. Вот тогда бы и началось самое интересное. Сюда таких бы специалистов нагнали…
– Откуда ты все это знаешь? – внезапно спросил Таманский.
– А ниоткуда. Подтвержденной информации до сих пор нет, заметь. Все, что я тебе тут наговорил, может быть выдумкой моего болезненного воображения. Я понял, что этот чип предназначен для программирования личности, когда помер мой информатор и когда мы его вскрыли в морге.
– Как так понял? Вдруг? Озарение нашло?
– А называй как пожелаешь, – отмахнулся я. – Озарение… Факты сопоставил… Дедуктивный метод… Как угодно, так и называй.