Алмазное сердце
Шрифт:
Послышавшийся из коридора окрик был обращен не ко мне. Обернувшись, я увидел, как пятится внутрь камеры Яра, а через мгновение в просвете появился человек с пистолетом в руке.
— Вы, двое, быстро сюда! — скомандовал он своим невезучим товарищам, один из которых еще хрипел рядом со мной, а второй сидел у стенки, зажимая прокушенную волчицей ногу. — А вы, твари…
Ненавижу, когда меня называют тварью.
Ненавижу, когда мне угрожают оружием.
Собравшись с остатками сил, я вскочил на ноги и стремглав кинулся к замершему в дверях мужчине. Представил,
Наверное, это помогло. Сам не понял, как стоял уже напротив человека, как рука вцепилась в длинное дуло пистолета и рванула оружие из задрожавших пальцев охранника. С наслаждением потянул носом, чувствуя в затхлом воздухе запах страха, и, размахнувшись, ударил тюремщика рукояткой в лицо… А потом все закончилось. Заломило в висках, перед глазами пошли разноцветные круги, и сил хватило лишь на то, чтобы развернуться, привалиться спиной к косяку и нетвердой рукой перехватить пистолет. Направил дергающееся дуло внутрь камеры и медленно сполз на пол.
— Яра…
Волчица поняла без слов: вцепившись зубами в куртку, втащила упавшего в проходе мужчину к его притихшим в темноте приятелям. Вернувшись ко мне, перекинулась, чтобы порадовать наших недавних тюремщиков, а теперь пленников видом стройного девичьего тела, прежде чем захлопнуть и запереть на засов дверь.
Я смежил отяжелевшие веки, и о том, что происходило дальше, мог только догадываться по пробивающимся через гудение в моей голове звукам. Вот Яра открыла камеру Унго. Вот ушла куда-то, но спустя минуту вернулась, звеня ключами. Вот они оба склонились надо мной, и тайлубиец поднял меня с пола и взвалил на плечо.
— Ошейник, — просипел я.
Если сейчас же не избавлюсь от этой дряни, до рассвета не доживу.
Унго уложил меня на что-то твердое, видимо, на стол — ноги свисали, и отошел, оставив рядом Яру. Ее пальчики гладили мои волосы и лицо, и ощущение от этого было такое, словно кожу царапают тонкими иглами, но я мужественно терпел. Не хотелось обижать девочку недовольством, ей и так сегодня досталось. И не факт, что все уже позади.
— Простите, дэй Джед, — возвратился Унго. — Я не нашел ключей от ошейника.
Тут уже я не сдержался и застонал.
— Но я нашел вот это!
Я заставил себя открыть глаза и увидел в руке друга огромные клещи.
— Может быть немного больно, дэй Джед, — предупредил тайлубиец.
— Ничего. — Я с натугой улыбнулся, откидывая назад голову. — Лишь бы не щекотно. А к боли я почти привык…
Бедные люди! Как они живут с этим?
На шее остался саднящий кровоподтек, но теперь это ненадолго. Избавившееся от магических оков тело быстро возвращало себе силы. Вместе с болью с лица сходили следы побоев, глаза перестали походить на узкие щелочки, сквозь которые я последний час едва видел мир вокруг. Голова еще гудела, но уже не казалось, что она вот-вот взорвется, а ноги не подкашивались при каждом шаге.
За то недолгое время, что я приходил в себя, Унго успел исследовать подвал. Очевидно, Менно хотел, чтобы как можно меньше людей знали о том, кто находится у него в гостях, и помимо тех троих, что остались в камере, охранников больше не было. Зато нашелся брошенный на столе кошелек и горстка мелких монет рядом: наверное, тюремщики играли во что-то на деньги. Я присовокупил к добыче покореженный серебряный ошейник и браслеты — вышло вполне недурственно.
— Пора.
Поднявшись по узкой каменной лестнице, мы оказались на большом, выложенном булыжником дворе. Тут тоже не было ни души, как, наверное, и в доме, в подвале которого нас держали. В предрассветных сумерках небольшое одноэтажное строение казалось давно покинутым. Видимо, наземными помещениями дэй Людвиг не пользовался.
Перекинувшаяся волчицей Яра насторожилась, уловив какой-то звук, но тревога оказалась напрасной: шумел в стойле на заднем дворе уже оседланный мул. Не знаю, кто и куда на нем собирался, но теперь верхом поедет Унго, а мы с Диярой побежим следом. И не важно куда — я ведь не знал даже, где мы сейчас. Лишь бы подальше.
Не успел я озвучить план, как волчица снова застыла, прислушиваясь, и тихонько зарычала, кивнув в сторону дома. В тишине послышались шаги. Через минуту на дорожке появилась закутанная в шаль женщина. Шла, потягиваясь со сна, по сторонам не глядела и, наверное, так и не заметила бы нас, притаившихся в тени конюшни, если бы Яра не выпрыгнула на дорожку перед ней.
Ох и получит она у меня!
Но женщина, вопреки опасениям, не закричала: попятилась и замычала, размахивая руками. Немая? Учитывая специфику работы дэя Людвига — идеальная служанка.
— Не бойся. — Я вышел вперед, отогнав волчицу. — В доме есть еще кто-то?
Она захлопала белесыми ресницами, а после замотала головой.
— Хорошо. Тогда… — Я присмотрелся к женщине: на вид лет сорок, невысокая, худощавая, бесцветное, невыразительное лицо. Но главное — фигура. — Снимай платье! — приказал я.
Она протестующе замычала, а в глазах заблестели слезы. Резко я взял, но времени деликатничать нет: светает, Менно вот-вот возвратится.
— Снимай платье, — повторил я, оттеснив служанку с дорожки к скамейке под темными окнами пустого дома. — Быстро.
Женщина сглотнула подступившие к горлу слезы, шлепнулась на лавку и, тихонько подвывая, медленно потянула вверх подол вместе с нижней рубашкой.
— Тьфу, дура! — отвернулся я. — Платье! Мне нужно только твое платье! Для нее! — кивком указал на присевшую в стороне Яру.
— Дэй Джед. — Выступил из тени Унго. — Может, у дэйны найдется другая одежда, кроме той, что на ней?
Одежда у дэйны нашлась. Поняв, что ни я, ни мой темнокожий друг не претендуем ни на что, кроме, собственно, платья (как будто я сразу не так сказал!), служанка успокоилась и жестами пригласила нас в дом. Там зажгла свечи в большом канделябре и привела к заставленной старой мебелью и коробками комнате.
— Ы-мы!
Выбирайте!
— Даже думать не хочу, откуда здесь все это, — пробормотал я, открыв один из шкафов.