Алмазный эндшпиль
Шрифт:
Ольховская вынула из коробочки кулон и повесила на шею. Майя первый раз в жизни видела синий янтарь – необычный, не похожий ни на один знакомый ей камень. Это была глубокая кобальтовая синь, едва заметно светящаяся на черном фоне.
– Большая редкость, – шепнул ей на ухо Сема. – Ты не представляешь, голубка, сколько Моня охотился за этой ерундовиной!
Майя посмотрела на растроганную Анну Андреевну, сдерживавшую слезы, и покачала головой:
– Это не ерундовина, Сема. И вы прекрасно об этом знаете.
Два
На поле ветер трепал отросшие лохмы трав, но в лесу было тихо. Лишь где-то там, высоко наверху, по зеленым макушкам пробегала дрожь, и пару раз перед Майей упали шишки, запрыгали, как рыбки, отскакивая от пружинящей земли. Она подобрала одну, с плотными золотыми чешуйками, и протянула Антону:
– Загадай желание. Это лесная золотая рыбка.
Антон пригляделся. Действительно, у шишки на одном конце просматривались глазки, а при наличии воображения можно было представить сбоку плавник.
Он подбросил шишку вверх, поймал и вернул Майе:
– Загадывай ты. А то мне в голову лезет всякая ерунда.
– Например? – живо заинтересовалась Майя.
– Например, чтобы Верман не натворил еще чего-нибудь эдакого. Вот скажи, зачем он звонил тебе вчера, если знает, что ты в отпуске? Опять сотворил пакость и требовал помощи?
Майя шутливо столкнула Антона с тропинки.
– Как тебе не стыдно! Он всего лишь хотел убедиться, что у меня все в порядке! Моня заботится обо мне, понимаешь?
Антон немного помолчал, идя рядом с тропой. Под ногами кудрявилась черника, обсыпанная иссиня-черными ягодами, и он старался перешагивать через ее кустики.
– И что? – наконец спросил он.
– Что значит – что?
– Убедился? – Белов остановился, повернул Майю к себе и положил руки ей на плечи. – Он убедился, что у тебя все в порядке?
– Убедился, – рассмеялась она. – Антоха, что ты нервничаешь? Опасаешься, что он втянет меня в какую-нибудь авантюру? Сомневаешься в моей моральной устойчивости?
– Да не в твоей! В его собственной!
Белов наклонился, ковшом загреб горсть черничин вперемешку с листьями и отправил в рот.
– Даю тебе честное слово, – промычал он, жуя, – если Верман снова во что-нибудь ввяжется, на нашу помощь пускай не надеется.
Майя посмотрела на его фиолетовые губы, на прилипший к подбородку листик, и ей стало смешно.
– Ну вот что, во что он может ввязаться?! У него до сих пор после истории с Хрящевским поджилки трясутся. Что ты выдумываешь?
– Не знаю. У меня на душе неспокойно.
Майя пожала плечами и протянула ему шишку.
– На, загадай желание. Пожелай, чтобы астральное тело Мони тебя не тревожило до конца отпуска.
– Нет уж, это твое желание. Но если ты хочешь спокойно работать, советую тебе загадать, чтобы Верман забыл про свои фокусы и встал на путь честного ювелира.
– Хорошо, уговорил, – согласилась Майя. Зажмурила
– Хочу, чтобы Моня больше никогда не применял свои способности во вред покупателю!
Снова открыла и вздохнула:
– Слушай, я как будто про вампира говорю… Верман же не вампир.
– Скажи просто: чтобы не мошенничал, – напрямик заявил Антон. – А то что-то он загрустил в последнее время, не к добру это.
Антон вспомнил, как схватился Верман за голову, узнав о судьбе оставшихся семи бриллиантов из тех четырнадцати, что хранились за плинтусом в квартире Майи. Белову пришлось привлечь ювелира к делу, поскольку требовалось быстро продать камни, а никто лучше Вермана не смог бы справиться с этой задачей. Моня и справился. Но, услышав о том, что все деньги, полученные от продажи бриллиантов, перечислены на счет детского дома, который курировала Вера Воронцова, долго ругался, махал руками и обзывал Майю с Антоном простодушными идиотами. Потом приуныл, а уныние Вермана беспокоило Белова куда больше, чем его возмущенные крики.
Майя запустила шишку в глубь леса. Шишка беззвучно исчезла, как будто не упала, а полетела дальше, взмахивая плавниками.
– Вот! – обрадовалась Майя. – Далеко закинула – значит, сбудется.
В ювелирный салон вошла худощавая женщина в платье буйной цветочной расцветки. Шею, руки и даже щиколотки женщины украшали браслеты и бусы, и она позвякивала и бренчала, приближаясь к витрине.
Моня, скучавший за прилавком, при виде дамы оживился. Он дождался, пока она обследует витрины, утыкаясь в них остреньким носиком, и потянулся к ее цветочному платью, как пчела.
– Что-нибудь выбрали, мадам?
– Да, – кивнула посетительница. – Вот тут у вас – что?
Даже не глядя, Моня мог сказать, что там. Кольца с турмалинами, от двух до трех карат… Все бы ничего, но камни «гретые». С другой стороны, это повлекло всего лишь изменение цвета, и больше ничего…
– Прекрасные турмалины, – промямлил он, помня строгий наказ Майи.
– А они не искусственные? – боязливо осведомилась цветочная дама.
– Как можно! Турмалины не бывают искусственными! Конечно, случаются имитации из стекла, но мы такое не держим. Хотите примерить?
Вскоре на пальчиках дамы красовалось два кольца.
– Красиво… – протянула дама. – Что вы думаете?
Моня думал, что кольца нужно снять немедленно и посмотреть что-нибудь менее вызывающее. Еще он думал, что цена на них завышена минимум в два раза. И еще – что турмалины не самые удачные, к тому же ненатурального цвета. Но поднял глаза – и наткнулся на взгляд покупательницы: восторженный, поэтический… И душа Вермана не могла не отозваться на этот призыв.
– Что я думаю? – прочувствованно спросил Моня. – Я думаю, что вы слышите мелодию камня. Ведь правда же, слышите?