Алмазный эндшпиль
Шрифт:
– А я толком ничего и не знаю, – вдруг уныло проговорил Яша. – Занимался другими делами, а ваши пропустил…
Майе очень интересно было узнать, какими же другими делами занимался Яша. Из оговорок и случайных намеков она успела понять, что ее первоначальная версия оказалась неверна: Яшка вовсе не прятался. Те дни, что его не было в салоне, он занимался чем-то, что имело огромное значение для Мони. Но – чем?
Она хотела спросить, но не успела: Гройс поддержал рыжего.
– Мне тоже хотелось бы понять, как вы пришли к этой рискованной затее, – признался он. – Ведь мне успели изложить только ту часть
Антон вопросительно взглянул на Вермана, на Дворкина, и оба ювелира одновременно кивнули.
– Было бы нечестно оставить вас в неведении, Михаил Степанович, – уважительно сказал Сема.
Белов отставил в сторону бокал и начал рассказывать.
Его замысел был прост, и основывался он на исключительной наглости Николая Хрящевского. И на том, что бриллиант «Зевс» был огранен так же, как пропавший «Голубой Француз»: огранкой «маркиз», в форме лодочки с острыми концами.
– Идею мне подала Майя, – говорил Антон. – Она как-то раз предположила, что Хрящ может разыскать похитителей «Зевса». Но зачем? И я подумал: что, если «Зевса» разыщем мы? Мы знали, кто украл бриллиант, а Яше было известно, где прячутся воры. И Моня отправил его к ним.
– И они вам так просто его отдали? – сощурился Гройс.
– А куда бы они делись? – усмехнулся Антон. – Вы же понимаете, что у них в руках оказался не настоящий «Зевс», а синтетическая подделка. Правда, подделка очень высокого класса. На это и был весь расчет.
Антону пришло в голову подсунуть «Зевса» Хрящевскому и заставить его выдать себя. Но как? И тогда Сема вспомнил про «Голубого Француза».
– Понимаете, Михаил… – Дворкин вмешался, не в силах молчать, – «Голубой Француз» – это камень-мечта! Об этом бриллианте знает любой уважающий себя ювелир. И не только ювелир – например, Хрящевский о нем тоже слышал. Если бы до него дошло, что у нас в руках оказался «Француз», он бы из кожи вылез, лишь бы отобрать его! Простите, Антон, я вас перебил…
– Все правильно, – кивнул Белов, – одно небольшое дополнение: с помощью «Голубого Француза» Моня мог выбраться из подстроенной ему ловушки, продав его и купив бриллианты хорошего качества. Я постарался убедить в этом Хряща, и у меня получилось. Поэтому он никак не мог позволить, чтобы голубой бриллиант оставался у нас. Мы только не были уверены в том, как именно он попробует отобрать его.
Антон предположил, что Хрящевский пойдет на похищение кого-то из близких Вермана. Это был единственный способ заставить Моню забрать бриллиант из банка и отдать ему. Верман убедительно сыграл мучения человека, у которого отбирают бесценное сокровище, а Сема послушно отсидел сутки в каменном мешке.
– Там было сыро и плохо пахло, – вставил Дворкин.
– А в гробу гораздо сырее, и пахнет еще хуже, – тут же заметил Моня. – Так что вам, Сема, еще повезло! Хрящевский мог бы и не церемониться с вами.
– Не мог, – покачал головой Антон. – Он боялся, что вы слетите с катушек и выйдете из повиновения. Хотя, признаюсь честно, пока Семы не было, все мы здорово понервничали.
Но Дворкин вернулся цел и невредим. Первая часть их замысла удалась: поддельный «Зевс» попал к Хрящевскому, и тот был убежден, что в руках у него «Голубой Француз». Можно было переходить ко второй части.
– Стоп-стоп, – поднял руку Гройс. – А вы не боялись, что он распознает фальшивку?
Моня объяснил: отличить синтетический бриллиант от натурального можно только лабораторными методами. Но Хрящевский не пожелал отдавать «Француза» в лабораторию. Во-первых, опасался, что знаменитый бриллиант будет узнан, а во-вторых, не хотел терять времени. К этому моменту он уже знал от Белова, что есть покупатель, готовый выложить за камень приличную сумму. Узнав от Мони, что тот лишился «Француза», Генрих Краузе мог передумать и вообще отказаться от сделки. А упустить десять миллионов долларов Хрящ не хотел.
– Поэтому он вызвал геммолога к себе, – сказал Антон. – И тот верно определил, что перед ним бриллиант. Но не определил какой! Вот что главное!
– Еще бы, – хмыкнул Верман. – Синтетику от природного камня с помощью лупы не отличить!
– Хрящевский успокоился, а мы именно этого и добивались.
– Постойте-ка, – нахмурилась Майя, припомнив события того вечера, когда «Зевс» появился в их салоне, – но ведь Сема определил, что камень искусственный, без всяких анализов!
– Так то Сема, а то рядовой геммолог, – снисходительно пожал плечами Верман. – У Дворкина глаз-алмаз. Он сорок лет с лупой в руках.
– Ты права, голубка, риск был, – подтвердил Сема, пропустив мимо ушей славословия Вермана. – Хрящевский мог не поверить до конца нашей инсценировке с немецким миллионером. Но ведь поверил, не так ли? Он был уверен, что миллионер уже исследовал камень вдоль и поперек, раз готов выложить за него такую сумму. И он положился на Генриха Краузе.
– Между прочим, – заинтересовался Яша, – это выдуманный персонаж?
– Обижаешь! – надулся Верман. – Генрих Краузе живет и здравствует в Германии. Тот еще чудак.
– Довольно эксцентричный миллионер, – пояснил Антон. – Как раз такой, какой нам и был нужен. Хрящевский обязательно стал бы проверять его и нашел бы достоверную информацию. Немец даже камни коллекционирует, так что нам не пришлось ничего придумывать.
– Кроме самого Генриха Краузе, – с улыбкой сказал Гройс, обращаясь к Яше. – Теперь, молодой человек, пробелы в ваших знаниях об этой маленькой операции могу закрыть и я. У меня было два задания: первое – это обмануть Хрящевского, а второе – выйти на оперативную группу с рассказом о том, что некий человек предлагает мне купить синий бриллиант «Зевс». Даже не знаю, что оказалось труднее… Сходства с настоящим Краузе добиться было несложно, хватило небольшого грима, а комплекция у нас похожая. С Хрящевским же возникла сложность, когда он не захотел непосредственно участвовать в продаже бриллианта. Этого мы с Антоном не предусмотрели.
– А должны были… – с раскаянием сказал Белов. – То есть я должен был.
– Пришлось импровизировать. В итоге все свелось к тому, чтобы затащить Хрящевского в банк и дать возможность следователю с группой взять его на попытке продажи «Зевса». Надеюсь, того набора доказательств, которые они насобирали, им хватит.
– Мне было бы очень интересно послушать, как Хрящевский объяснит наличие у него «Зевса», – ехидно заметил Верман. – Вряд ли он решится рассказать, как захватил Дворкина и в обмен на него Моня Верман отдал старинный пропавший бриллиант, назвав его «Голубым Французом».