Алмазный король
Шрифт:
Она проглотила подкатившийся к горлу комок, не зная, что сказать в свое оправдание. Да, она одна из Кемпбеллов, о которых на родине рассказывают столько самых невероятных историй, – ее семью обвиняют чуть ли не во всех злодеяниях, совершенных в горной части страны, во всех бедах и напастях, которые обрушиваются на местных жителей. С другой стороны, Кемпбеллов уважает и принимает у себя лояльная английскому королю знать. И многие, очень многие завидуют благорасположению, которое выказывают им англичане…
На чем же зиждется уважение
Дженна поежилась. Мэг и Робин уверены, что Кемпбеллы виновны в массовом убийстве слабых и беззащитных. Не потому ли таким холодом веет от капитана Мэлфора, когда он разговаривает с ней?
Уилл Мэлфор… Это имя совершенно не подходило предводителю пиратов, который держался с прирожденным достоинством настоящего лорда. Сражался ли он при Каллодене с вассалами ее отца? Каким образом он стал защитником и покровителем осиротевших детей? Или он просто использует их для прикрытия своей неблаговидной деятельности?
Мэлфор оставался загадкой для Дженны. Правда, девушка и не думала биться над ее разрешением – для этого она слишком презирала пирата. Иное дело Мэг и Робин. За то недолгое время, что она провела вместе с ними, обездоленные дети стали ей близки и дороги. Дженне захотелось, чтобы они почувствовали то же самое по отношению к ней и начали бы ей доверять, а не отталкивали, как это сделала ее собственная семья, которую они так ненавидели.
Она посмотрела на Мэг – та напоминала волчонка, готового укусить протянутую руку, даже если это рука помощи.
Благодаря хорошим манерам Робин казался более мягким, но внешность обманчива – Дженна чувствовала, что у него внутри как будто спрятан железный стержень. Пожалуй, мальчику будет нелегко ее принять, ведь маленький Макдональд даже не пытался скрыть, что относится к новой сиделке с большим подозрением.
Как и Уилл Мэлфор… Впрочем, капитана наверняка на самом деле зовут иначе: Дженна еще не встречала человека, которому бы так не подходило его имя.
– Расскажите мне еще об Уилле, – попросила она.
Мэг тут же снова повернулась к ней лицом, и глаза девочки, прежде то тускневшие от боли, то сверкавшие гневом, наполнились ровным, мягким светом любви.
Однако она промолчала.
– Уилл нашел способ перевезти нас во Францию, – ответил Робин. – Он мог бы нас бросить – так было бы легче спастись, но он, рискуя своей жизнью, доставил нас на французский корабль. В Париже он нашел нам приемных родителей, но…
– Они нам не понравились, – не выдержала Мэг. – Мы хотели вернуться к Уиллу.
«Похоже, они преданы своему обожаемому Уиллу до мозга костей, – решила Дженна, – и как бы я ни пыталась открыть им на него глаза, мне не поколебать их веры».
– А как вы с ним встретились? – спросила она.
– Ну, прошел слух, что в одном укромном месте собираются те, кому повезло вырваться из лап Мясника, – осторожно сказал Робин с таким видом, будто ждал от Дженны какого-то подвоха. – Первым из нас там оказался я, а потом пришла Мэг со своей мамой.
– Сколько вас там было?
– Несколько человек, – ответил он уклончиво.
– Как Уилл вывез вас из Шотландии?
– Он раздобыл денег, ограбив нескольких знатных господ вроде вас, – пробормотала девочка и тут же осеклась под предостерегающим взглядом Робина.
– Не бойтесь, я не выдам вашего друга, – попыталась побороть их недоверие девушка.
– Вы ведь из Кемпбеллов, – мрачно напомнила ей Мэг.
– Я прежде всего шотландка.
Лицо девочки вновь исказила гримаса, но скорее от боли, чем от недовольства.
Дженна поднялась и, взяв со стола, привинченного к полу, как и остальная мебель, чашку, налила в нее воды из бочки и протянула девочке. Мэг опустошила чашку жадно, одним глотком. Дженна намочила чистую тряпочку и вытерла ее мокрое от пота лицо. Она заметила, что глаза девочки словно выцвели, – очевидно, ей было очень больно.
Робин тоже обратил на это внимание.
– Пойди, спроси, нельзя ли дать ей еще настойки опия, – посоветовала Дженна.
Коротко кивнув, мальчик исчез за дверью.
Мэг устремила на добровольную сиделку затуманенный страданием взгляд, в котором тем не менее явственно читалась враждебность. Дженна решила молчать, чтобы случайным словом не расстроить девочку и не ухудшить ее состояния еще больше. Ей надо отдохнуть, почувствовать, что она в, безопасности.
И, конечно, за Мэг надо помолиться, хоть она, наверное, не захочет, чтобы за нее молилась женщина из ненавистного клана.
Дженна оглядела небольшую каюту – лазарет она напоминала мало. Помимо узкой койки Мэг, стола и двух стульев, там было только несколько гамаков, сумка, из которой выглядывали медицинские инструменты, и привинченная к стене аптечка с несколькими стеклянными банками – в них хранились лекарства. Хотя на банках не было этикеток, девушка без труда определила на глаз их содержимое – экстракт конопли, красная смола драконова дерева, розмарин, кора рябины, имбирь, сера, льняное семя и какое-то растительное масло.
Опий или его настойка могли бы снять боль, но где они? И какое снадобье здешний лекарь накладывает на рану? Некоторые лекари используют с этой целью корпию, пропитанную маслом, другие – смесь молока и хлеба…
Дженна обладала немалым опытом по части врачевания, ведь она с детства выхаживала больных птиц и мелких животных, которых подбирала возле дома, а потом ей случалось пользовать и людей. Одна старая повивальная бабка даже как-то сказала, что у молодой леди Кемпбелл дар настоящей целительницы, однако отец Дженны, прознав о ее успехах, пришел в ужас: в сочетании с «дьявольской меткой» слава целительницы могла привести его дочь к обвинению в колдовстве. И Дженне строго-настрого запретили не то что заниматься врачеванием, но даже упоминать на людях названия целебных трав.