Алмазный меч, деревянный меч (2)
Шрифт:
Последний удар. Мироздание содрогнулось; лицо Клары опалил жуткий жар. И она уже знала, что запечатать совсем наглухо не удастся, что наверху возникает Разлом - место, где соприкоснутся два совершенно чуждых мира; и последнее, что она могла сделать, - это поставить предел распространению этого Разлома, пусть уродливый шрам рассечёт лишь часть плоти Северного Мира...
Но что будет твориться здесь потом - страшно даже представить.
Однако и козлоногие оказались отрезаны от своей пуповины. Их тут мириады, они сильны - но сила их обратится в ничто по ту сторону Разлома. Извергающееся
Их ждал долгий путь - назад, в Долину. Знать бы ещё, где она...
***
Негромкий разговор - из тех, что ведутся глазами, не губами. Два тела рядом - в той истоме, что делает двоих Единым.
– Знаешь, всё кончилось...
– Знаю...
– Я приказал отпустить твоих.
– А гномов?
– Пусть сперва помогут починить разрушенное и сожжённое. Когда исчез их Драгнир, я думал, они покончат жизнь самоубийством. Рыдали как дети, кое-кто бросился на мечи...
– А Радуга?..
– Радуга? С ней еще будет много хлопот. Этот чудовищный Разлом... Надеюсь, у них хватит ума заняться им.
– А твоя перчатка?
– Я думал, она потеряет Силу... но нет. Наверное, из-за того же Разлома. Те, кто дарил её мне, просчитались. Эх, Фесса жалко...
– Жалко. Он был хорошим. Наверное, я бы даже могла в него влюбиться.
– Ты? В него? Ну тогда бы я немедля приказал его казнить!
– Я знаю, что ты шутишь... Я сама бы убила всякого, кто сказал бы мне, что я буду вот так... с человеком...
– Жалеешь, что не осталась Видящей?
– Нет, нисколько. Я ведь тоже... виновата. Но теперь... Дану будут жить сами по себе и люди тоже.
– Я сниму с гномов бремя, как только они исправят содеянное. А теперь иди сюда.
– Нет... погоди... ой... я должна сказать... ну погоди, погоди... ой, я ведь ещё не придумала тебе имени...
– Так поторопись...
– 0-ох... Я не могу не признаться... я... ты принял меня не за ту, Император.
– Как? Чего?
– Ты думал, что это была я на арене - тогда, много лет назад... Но это не так. Просто шрам... мне его поставил Онфим, когда полоснул шипастым браслетом.
– К-как?..
– Ты рассердился?.. Ну да, да, я использовала это... когда просила отпустить моих, несмотря на всё, что они наделали... я воспользовалась твоей слабостью... Не смотри на меня так! Ну пожалуйста! Пожа-а-алуй-ста...
– Не плачь... я понял тебя. И... и себя, кажется, тоже. Что ж, пусть всё будет по данному слову. Но тебе придётся понести наказание.
– Я готова. 0-ох!.. Ох!
– Сладко?
– Сладко-о... Дану так не могу-ут... только вы, люди..
– Не "вы". Мы. Люди. Запомнишь, Сеамни?
– Да... да, мой... моя жизнь...
Фесс неподвижно висел в пустоте, с трудом приходя в себя после так и не
Воин тяжко вздохнул. Если бы не тот клоун с девочкой... всё бы рухнуло. Вот кто все сделал - не он. Проклятье. Он даже не знал, где они, в каком провале Межреальности, пробитые стрелами, пронзённые копьями... Наверное, даже самые искусные целители Долины ничего не смогли бы сделать. Как ничего не может сделать и он, Фесс. Ему предстоит долгая дорога домой, но сперва неплохо бы разузнать хотя приблизительно, где он, этот дом.
Однако дело сделано. То, ради чего шли на верную смерть старик и девочка, - свершилось.
ЭПИЛОГ
На месте зловещего холма с дольменом теперь зиял лишь глубокий провал. Очистительное пламя выжгло, вылизало почерневшую, спёкшуюся землю; за краем исполинской воронки, вытянувшейся в длину на добрую пару миль, вздымались призрачно-белёсые языки пляшущего над Разломом колдовского пламени, Один из протуберанцев взлетел выше других; трепещущая пуповина оборвалась, лохмотья белого огня бессильно сорвало ветром, зашвырнув далеко от Разлома. Они опустились на уродливую глыбу спёкшейся земли; глыба немедленно выпустила короткие кривые лапы и открыла пару мутных буркал. Трещина превратилась в разинутую пасть; переваливаясь, ожившая глыба тотчас же засеменила к неподвижно лежавшему на самом дне телу.
– Ну, это вряд ли, - мрачно произнес властный голос.
Он принадлежал сухощавому высокому мужчине лет сорока пяти, с резкими чертами липа, облачённому в простой чёрный плащ и легионерские сапоги грубой кожи. Поджарый, он даже на вид напоминал готового к броску волка. В правой руке он держал простой деревянный посох, по обычаю странников подбитый понизу железом. Мужчина одним прыжком оказался возле глыбы. Та зашипела, в пасти показался белый раздвоенный язык.
– Экая пакость!– Мужчина с омерзением взмахнул посохом. Треск, короткая вспышка - и короткая жизнь земляной глыбы оборвалась так же внезапно, как и началась.
Мужчина подошёл к погибшему. Осторожно наклонился закрыть ему глаза.
Наверху, на самом краю впадины, вновь зашуршала земля. Мужчина резко обернулся.
Там стоял очень рослый, мощный телом воин, настоящий гигант. Длинные вьющиеся иссиня-чёрные волосы достигали плеч, покрытых алым плащом. Оружия при себе великан не имел.
Не говоря ни слова, худощавый вновь повернулся к мертвому, склонился над ним, что-то беззвучно шепча, как будто прощаясь. Великан в красном двинулся вниз по склону - шагал он широко, легко сохраняя равновесие на крутом откосе.
Худощавый молча поднял с земли заступ и переглянулся с черноволосым. Тот кивнул, нагнулся, нашарил черенок лопаты.
Вскоре яма была готова. Покрытые чёрной пылью, в поту, могильщики остановились.
– Досок бы надо.– Голос у великана был ему под стать, низкий, мощный, почти что звериный рык.
– Неужели ты думал, что я брошу его просто так?– поднял брови худощавый.– Доски тоже есть, просто ты их не заметил.– Уголки губ говорившего чуть дрогнули - слабый намек на улыбку, неуместную возле тела усопшего.