Алмазный остров
Шрифт:
Его черед пришел, когда напольные часы приемной, ударив единожды, показали половину второго.
Влодзимеш вошел, представился и заявил, решив с ходу брать быка за рога:
– Я желаю служить у вас в самом секретном отделе.
– Да? – изумленно поднял кустистые брови генерал. Столь откровенные нахалы встречаются не часто.
– Да, – ответил Ренке. – Я готовился к этому всю свою жизнь.
– Похвально, – отозвался на сие заявление Иван Александрович Фуллон, – весьма похвально. А, простите, сколько вам сейчас лет?
– Скоро будет восемнадцать, – ответил Влодзимеш.
– Вы знаете, юноша, – генерал снисходительно посмотрел на Ренке, – у нас в секретном отделе служат только кадровые армейские
– Гимназическое образование дает мне при поступлении на службу чин юнкера, – парировал тираду генерала Влодзимеш.
– Необходима еще выслуга лет в армии. Как минимум, два года, – заметил в ответ на это генерал Фуллон.
– Я достаточно подготовлен, ваше превосходительство, чтобы приступить к исполнению обязанностей секретного агента хоть сию минуту, – вскинув голову, твердо произнес Ренке.
– Вы это серьезно? – уставился на слишком настойчивого юношу генерал-адъютант.
– Вполне, – ответствовал Влодзимеш. – Можете проверить.
– Проверить? – Иван Александрович раздумчиво посмотрел на настырного юношу. – Извольте…
В принципе, его превосходительство Иван Александрович Фуллон был человеком добрым и обходительным. Его трудно было представить как лихим рубакой, так и гордым лейб-гвардейцем, а уж жандармом – тем паче. Однако и тем, и другим, и третьим остзейский православный дворянин Иван Александрович был и являлся.
Еще будучи корнетом, он связал себя с Царством Польским, когда через год после окончания Николаевского училища гвардейских юнкеров разгонял в январе 1863 года мятежных поляков, вознамерившихся восстановить конституцию 1815 года.
Он служил в армейской пехоте, в чине майора заведовал окружным провиантским магазином Варшавского интендантского управления, откуда был причислен к походной канцелярии Его Императорского Величества, где дослужился до чина флигель-адъютанта.
Затем была служба в пехотном Двинском полку и командование Петербургским лейб-гвардии полком, что являлось весьма почетным и сулило дальнейшее продвижение в чинах. Что и произошло, так как после полка Иван Александрович получил бригаду и чин полковника, а затем и дивизию – естественно, с чином генерал-майора.
А рубеж девятнадцатого и двадцатого веков ознаменовался для Ивана Александровича Фуллона получением чинов генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта, ордена Святого Станислава первой степени и прусского Ордена Короны первой степени с бриллиантами. Должность ему также досталась немалая: начальник Варшавского губернского жандармского управления. Надлежало ознакомиться с сыскной и правоохранительной деятельностью хотя бы по верхушкам, но их превосходительство генерал-лейтенант Фуллон пошел дальше. Помимо изучения разного рода инструкций и наставлений, Иван Александрович прочитал массу специальной литературы с грифом «Секретно» и «Только для служебного пользования», а также литературу детективного жанра, в частности рассказы Артура Конан-Дойля, Эмиля Габорио и Эдгара По. Из произведений последнего – естественно, видоизмененных до неузнаваемости – и решил начальник Варшавского ГЖУ задать этому самонадеянному мальчишке Володе Ренке задачку позаковыристей. А поскольку решить ее он не сможет, то Иван Александрович будет иметь полное основание отказать этому Ренке в его притязаниях на службу в жандармерии или полиции. И по-отечески посоветовать заняться чем-нибудь другим…
– Итак, – начал генерал-адъютант, хитро поглядывая на Влодзимеша, – вот вам ситуация. У одной пани высшего света пропало компрометирующее ее письмо. Человек, который похитил это письмо, ей известен. И он начинает шантажировать ее. В полицию она обратиться не может, потому что не желает огласки. И она пришла к вам с просьбой помочь ей вернуть письмо… – Иван
– А мне известен человек, взявший это письмо? – поинтересовался Влодзимеш.
– Положим, нет, – ответил генерал-адъютант.
– Тогда я постараюсь сначала узнать о похитителе письма как можно больше, – заявил Ренке.
– А что именно? – спросил Иван Александрович, поглядывая на юношу с уже некоторым интересом.
– Характер, наклонности, привычки, взгляды на жизнь, мировоззрение… По возможности, конечно, – поспешил добавить Ренке, так как уже хорошо знал в свои семнадцать лет, что чужая душа – потемки.
И вообще, сей юноша весьма быстро накоплял жизненный багаж, и его «дорожная сумка», именуемая жизненным опытом, стремительно тяжелела и весила уже более, нежели у рядового молодого человека, скажем, двадцати трех – двадцати пяти лет…
– Еще пристрастия, интересы, увлечения, слабости, пороки, если они имеются… – продолжал перечислять Ренке качества, присущие человеку в отдельности и людям вообще. Выражение лица генерал-адъютанта сменилось со снисходительного сначала в удивленное, затем в любопытствующее и заинтересованное…
– А каким образом вы намерены узнать все это? – чуть подавшись к юноше, спросил начальник жандармского управления.
– Путем розыскных действий и личного знакомства с похитителем письма, – ответил Влодзимеш и поднял живые ясные глаза на генерал-адъютанта.
– Вы намерены лично познакомиться с ним? – с интересом спросил Иван Александрович.
– Намерен, – подтвердил Ренке.
– С какой целью?
– Дабы иметь подтверждение к уже собранным на него материалам. Или опровержение, – быстро добавил Влодзимеш.
– Любопытная точка зрения. А зачем вам, милейший, нужно знать этого человека? – задал вопрос генерал-лейтенант, который, как надеялся главный жандарм Варшавской губернии, поставит упрямого парня в тупик.
– Это мне необходимо по двум причинам, – не раздумывая, ответил Ренке. – Первая. Возможно, узнав о его пристрастиях, пороках и слабостях, на него удастся собрать компрометаж. Тогда может состояться простой обмен: я ему отдаю компрометаж на него, он мне – письмо, компрометирующее пани высшего света…
– Ну, это понятно, – скорее пробормотал, чем ответил генерал-адъютант Фуллон, поскольку паренек Володя оказался не таким простым и наивным, как поначалу о нем подумал Иван Александрович. – А какова вторая причина?
– Вторая причина… Если знать об этом человеке как можно больше, это позволит догадаться, где он прячет письмо. А догадавшись, мы сможем изъять его, – ответил Ренке.
– Поясните, – предложил Влодзимешу генерал-адъютант.
– Поясняю, – ответил Ренке. – Если похититель письма человек мышления обыкновенного, то есть массового, то он наверняка спрячет письмо куда-нибудь в ножку стола, потайное дно бюро, двойное дно чемодана или какой-либо подобный тайник. Тогда, воспользовавшись его отсутствием, можно будет метр за метром исследовать на наличие тайника его квартиру или дом и, в конце концов, сыскать письмо. Если же данные, собранные о похитителе, позволят сделать вывод, что человек этот мышления неординарного, то, скорее всего, письмо будет лежать на самом видном месте, то есть невидимом для обычного глаза. Ведь когда объект близко – часто искажена перспектива. И этот объект глаз просто не видит. К тому же истина не всегда сокрыта за семью печатями и может просто лежать на поверхности. К примеру, обычно – скажем, на карте – мы очень внимательно ищем и находим все мелкие наименования населенных пунктов, а вот крупные, да еще написанные с большими интервалами между буквами, не видим. Так же и с этим письмом. Его тогда нужно будет искать среди бумаг, разбросанных на столе, на бюро, в кармане шлафрока, а возможно, и приколотым к стене…