Алмазный трон
Шрифт:
— Да, мой господин.
— Ступай поищи в округе церковь, лучше победнее. Поговори там с викарием, скажи, что мы оплачиваем паломничество к святым местам в Мэйделе. Пусть соберет с дюжину нуждающихся прихожан и приведет их сюда завтра утром. Скажи, что мы хотим, чтобы он был нашим духовником в этом паломничестве. И еще скажи ему, что мы пожертвуем много денег его приходу, если он согласится.
— А если он спросит о цели нашего паломничества, мой господин?
— Скажи, что мы совершили страшный грех, и хотим искупить его. Но особо не распространяйся.
— Сэр
— Ну почему? Разве мы не совершали грехов? Я за последнюю неделю нагрешил с полдюжины раз. Кроме того, викарий из бедного прихода не станет задавать слишком много вопросов, если речь зайдет о денежном пожертвовании.
Спархок вынул из кармана кожаный кошель. Он встряхнул его и оттуда раздалось позвякивание монет.
— Хорошо, братья мои, — сказал он, развязывая мешочек, — мы дошли до самой приятной части нашей службы — церковных пожертвований. Бог вознаградит дающего, поэтому не будьте застенчивы. Викарию нужны будут деньги, чтобы нанять пилигримов, — он пустил кошель по кругу.
— А как ты думаешь, Всевышний может принять от меня долговую расписку? — спросил Келтэн.
— Бог, может, и примет, а я нет, — сурово ответил Спархок, — раскошеливайся-ка, Келтэн.
Пилигримы собрались у гостиницы на следующее утро. Это были вдовы в заплатанных траурных одеждах-платьях, безработные ремесленники, да несколько в конец обнищавших воров. Все они были верхами на заморенных пони и полусонных мулах. Спархок разглядывал их в окно.
— Скажи хозяину гостиницы, чтобы он накормил их, — сказал он Келтэну.
— Но там их много, Спархок.
— Я не хочу, чтобы они свалились с голоду, проехав милю от города. Позаботься об этом, пока я поговорю с викарием.
— Как скажешь, — пожал плечами Келтэн. — Может, мне их еще и выкупать? Некоторые из них в этом явно нуждаются.
— Не стоит. Лучше скажи, чтобы накормили их пони и мулов.
— Тебе не кажется, что это будет уж слишком щедро?
— Может, ты сам потащишь их, когда скотина падет по дороге?
— Хм, с этой точки зрения я не рассматривал этот вопрос.
Викарий этого прихода оказался худым человеком лет шестидесяти с беспокойным взглядом блестящих глаз. Седые его волосы были аккуратно уложены, лицо было покрыто сетью морщин.
— Мой господин, — сказал он, низко кланяясь Спархоку.
— Прошу вас, отец мой, называйте меня как обычного пилигрима. Мы все равны перед Богом. Мы просто хотим присоединиться к вам в вашем благочестивом паломничестве к святыням Мэйдела, чтобы поклонением и молитвами очистить душу и выразить бесконечную благодарность к Предвечному.
— Хорошо сказано, э… сын мой.
— Не присоединитесь ли вы к нам за обеденным столом, господин викарий? Нам придется пройти много миль сегодня.
— С величайшим удовольствием, мой гос… э… сын мой.
Чтобы накормить оголодавших пилигримов и их животных понадобилось изрядно истощить запасы на кухне гостиницы и в закромах конюшни, да и времени это заняло немало.
— Первый раз вижу, чтобы люди ели так много, — проворчал Келтэн. Одетый в плотный серый плащ, он вспрыгнул в седло своей лошади.
— Они долго были голодными, — сказал ему Спархок. — Хоть теперь они могут нормально поесть, и мы должны постараться кормить их как следует в пути.
— Милосердие, сэр Спархок? — спросил Бевьер. — Обычно беспощадные пандионцы не отличались этой добродетелью.
— Ты очень плохо их знаешь, — прошептала Сефрения. Она села в седло и потянулась за Флейтой, но та покачала головой и, подбежав к Фарэну, потянулась к нему своими крохотными ручонками. Чалый опустил голову, и она погладила его по бархатистому носу. Спархок почувствовал странную дрожь, пробежавшую по спине его жеребца. Флейта протянула руки к нему. Спархок с важным видом склонился и поднял девочку к себе в седло, завернул в плащ и усадил впереди себя. Она прислонилась к нему, взяла свирель и заиграла ту самую минорную мелодию, которую играла при первой их встрече.
Викарий во главе колонны затянул молитву, прося у Всевышнего защиты и покровительства в пути. Но Флейта вплетала в общее пение скептические нотки на своей свирели.
— Веди себя прилично, — прошептал Спархок. — Он хороший человек, и то, что он делает, он делает искренно.
Флейта шаловливо закатила глаза, прижалась к нему покрепче и довольно быстро заснула.
Процессия пилигримов тянулась по дороге на юг от Борраты. Кьюрик ехал рядом с двумя повозками, нагруженными припасами и доспехами. Порывистый ветер раздувал потрепанные одежды богомольцев. Далекие горы на западе были покрыты снегом у вершин и солнце сияло на белых пиках. Спархоку казалось, что пилигримы тащатся еле-еле, хотя потные бока пони и мулов указывали обратное.
Примерно в полдень Келтэн выехал вперед, оставив свое место в арьергарде колонны.
— Там всадники за нами, — тихо сказал он. — Они здорово подгоняют своих лошадей.
— А кто они, ты не разглядел?
— Они одеты в красное.
— Значит, солдаты церкви.
— Гляди-ка, какой понятливый, — заметил остальным Келтэн.
— Сколько их? — спросил Тиниэн.
— Дюжины три.
Бевьер начал освобождать свой Локабер.
— Спрячь его, — сказал ему Спархок. — И все остальные, тоже спрячьте ваше оружие. Отец мой, викарий! — громко позвал он. — Неплохо было бы спеть гимн. Дорога пойдет легче под священную мелодию.
Викарий прокашлялся и запел слегка надтреснутым голосом. К нему присоединились остальные пилигримы, привычно вторя своему пастырю.
— Пойте! — скомандовал Спархок своим спутникам, и все они возвысили свои голоса в знакомой мелодии псалма. Флейта проснулась и заиграла в ответ им свою насмешливую песенку.
— Ну перестань же, — прошептал ей Спархок, — и запомни: если что-то случится, сползай вниз и беги в поле.
Флейта одарила его насмешливым взглядом.
— Делай, как тебе говорят, моя маленькая леди. Я совсем не хочу, чтобы тебя тут растоптали, если случится схватка.