Алмон
Шрифт:
– Где она сейчас может быть? – Сократ поддел тонкой вилкой понравившийся фрукт.
– Обычно плакать Ластения ходит в Ароматный Сад.
– Такая крытая оранжерея со всякими диковинными растениями?
– Именно.
– Пойду, схожу, поговорю с ней.
– А я вернусь в зеленую гостевую, – Аргон отставил бокал и поднялся из кресла, – провожу нашу гостью в Деревянную Столовую, может, и Олавия захочет немного поесть.
– Лучше бы ты проводил нашу гостью к выходу, – буркнул толстяк.
– Сократ, прошу тебя, не начинай
– Понял, понял. Ладно, я пошел. Скажите мне, ваше королевство, что-нибудь хорошее и ободряющее на дорожку.
– Если ты не разрешишь эту ситуацию, я велю отрубить тебе голову.
– Спасибо, мой добрый друг, это именно то, что я хотел услышать.
Они вышли из сократовых покоев, Аргон свернул к зеленой гостевой, а толстяк заторопился к Ароматному Саду – огромной оранжерее под прозрачным куполом, имитирующей небольшой парк прямо в стенах дворца.
Распахнув прозрачные двери, Сократ ввалился в оранжерею и посмотрел по сторонам.
– Ластения!
Девушка сидела на белоснежной скамейке в чаще вечнозеленых широколистных растений, чьи толстые стебли вымахали в два человеческих роста, и олицетворяла собой безутешное горе. Сократ присел перед нею на корточки.
– Ластения, это правда?
Она ничего не ответила. В саду стояла влажная духота, солнце било прямо в прозрачный купол над головою.
– Ластения, это правда? – повторил он.
– Что? – всхлипнула она.
– Что ты меня любишь?
– Да!
Сократ замолчал, не зная с чего начинать эту беседу, ко всей беде вдобавок казалось, что солнце метит своими разящими лучами именно ему в макушку. Немного поразмыслив, Сократ изрек:
– Ластения, деточка, посмотри на меня внимательно. Неужели тебе нравится то, что ты видишь?
– Нравится.
Ластения пристально разглядывала крупный белый песок под ногами, по ее щекам катились прозрачные капли.
– Деточка, ты же само совершенство, а я толстый и противный.
– Неправда!
– Я старый и сварливый.
– Глупости!
– Я многопьющий и злой. Я совершенно аморальный тип.
– Неправда!
– Я нудный и глупый.
– Нет!
– Я бездомный и нищий.
– Ничего подобного! Ты самый умный, самый веселый, мой дом – это твой дом, и в нем предостаточно богатства! И еще ты самый красивый, – добавила девушка.
– Ты так думаешь?
– Да! – ее точеные плечи, охваченные облачно-легкой тканью, вздрагивали.
– А как же Патриций? Вроде бы он тебе очень сильно нравился? Ты только посмотри, как далеко мне до Патриция…Ты только погляди на эту морду! Посмотри внимательно.
– Я это специально сказала, – перебила Ластения, – хотела, чтобы ты меня ревновал! Я и представить не могла, что на меня все так набросятся!
– Ах, вот оно что… – Сократ прошелся взад-вперед, разминая затекшие колени, и рявкнул вдруг: – Прекрати истерику!
Ластения захлебнулась слезами от неожиданности и перестала плакать.
– Выбрасывай скорее из своей прекрасной головки всю эту бессмыслицу. Не знаю, что ты там себе понапридумывала, но я тебе не пара и никогда этой парой не стану. Я тебя, можно сказать, вырастил этими вот руками, – толстяк почти ткнул ей в лицо пальцами. – Я с тобой как с дочкой собственной возился, а ты меня теперь так сюрпризишь! Отец в шоке, семья в истерике! Я уж о Терр-Розе не говорю! Да уже к вечеру вся Система затрещит о том, как я направо и налево совращаю молоденьких принцесс! И что Аргон с Олавией пригрели на дворцовой груди толстую ехидную змею! Думаешь, всем станет приятно?
– Мне все равно, что будет, все равно, что станут говорить, – на ее щеках играл румянец, а влажные ресницы слиплись «кустиками». Ластения была так красива, что у Сократа невольно сжалось сердце. «Боже мой, – подумал он, – хорошая моя девочка, как же ты быстро выросла»…
– Мне все равно! – повторила девушка. – Я тебя люблю и хочу за тебя замуж!
Глядя в лицо Ластении, полное немого обожания, он понял, что потребуется какой-то очень веский аргумент.
– У меня есть невеста, Ластения! – осенило толстяка. – Мы с нею помолвлены и скоро поженимся.
– Не может быть… – в ее глазах мелькнула растерянность. – И где же она сейчас, твоя невеста?
– На Сатурне, – ляпнул он, позабыв, что именно на нем он сейчас и находится.
– Где-где?
– На Венере, хотел сказать, я с тобою уже в именах планет путаться начал.
Сократ страдал от жары и молил всех богов, чтобы все это поскорее закончилось.
– Но ведь это же неправда! – губы Ластении снова задрожали. – Ты нарочно так говоришь!
– Чистая, истинная правда, деточка. Мы знакомы уже много лет и вот решили пожениться.
– Она красивая? – тихо спросила девушка.
– Да!
– Очень?
– Да!!
– Красивее меня?
– Вы совершенно разные!
– И ты ее любишь?
– Безумно!! – Сократу казалось, что еще немного, он взорвется и его обломки станут долго падать на раскаленную дорожку, медленно кружась в душном воздухе. – Пойдем куда-нибудь отсюда, а? Я обещал твоему отцу, что мы скоро вернемся, они ждут нас в Деревянной Столовой.
– Я не хочу.
– Они без нас не начнут. Будут там сидеть, страдать от голода…
– А…эта… она тоже там?
– Терра?
– Да.
– Конечно, куда же этой колдовке деться. Наверняка сидит сейчас, злобно потирает ручонки и обдумывает, как бы поудачнее изгадить остатки моей репутации.
– Тогда я не пойду. Мне… мне стыдно…
– Да ладно, брось, глупости все это, потом вместе над всем посмеемся. Надеюсь, к этому разговору мы больше не вернемся, хорошо?
– Хорошо, – Ластения поднялась со скамейки. – Пойдем. Можно я тебя под руку возьму?
– Я потный и вонючий.