Алмон
Шрифт:
Почувствовав его искренне восхищенный взгляд, Ластения смутилась.
– К сожалению, сейчас мы не можем покидать дворец, в нем безопаснее.
– Да уж, – Дэн украдкой пытался оттереть с ладоней бурую жидкость, натекшую из верса. – Безопасно, это точно.
– Расскажи о Земле, – едва касаясь пальцами перилл, девушка спускалась по ступеням на этаж Деревянной Столовой.
– Что ж рассказывать? Сократ уже все расписал в красках.
– Неужели у вас действительно все так плохо?
– Ну, почему же, есть масса замечательных вещей, у нас
– Нет, никогда. Даже не уверена, что точно знаю, где она находится.
– Дракула, – сказал Палач, когда они вышли из Залы Философии Крови, – что ты думаешь по поводу заявления Патриция?
– Не знаю, не знаю, – задумчиво покачал головой старый вампир, – подумаем, посмотрим…
– Ну, вот, теперь Ластения ушла и больше не вернулась! – Терра уже не могла сидеть спокойно. – Пойду-ка, поищу…
– Нет! – воскликнул толстяк. – Сиди тут!
– Ты что, боишься один оставаться?
– Подождем еще немного и пойдем вместе. Действительно странно, куда все деваются?
Патриций вышел на восточную Дворцовую лестницу, постоял на ступенях и спустился в Парк. Обжигающе ледяной воздух ворвался в легкие, Владыка задержал дыхание и прикурил сигару. В полнейшем безветрии с низкого неба падали редкие голубые хлопья снега. Повелитель разглядывал Парк, погребенный под снегами, а сигарный дым безмятежно струился вверх, распадаясь на тонкие волокна… Владыка шел к заснеженным аллеям. Снег усиливался. Крупные хлопья летели, как клочки неба, а Патриций шел, не обращая на это внимания, и его белые волосы постепенно становились голубыми…
– Ну, наконец-то! – воскликнул Сократ, увидев на пороге Ластению с Дэном. – А Алмончик где?
– Он испачкался и пошел приводить в порядок одежду.
– В чем испачкался?
– В крови.
– Ага! Так я и знал! – на лице толстяка возник живейший интерес. – Опять кого-то убили? И кого на этот раз?
– Верса с Урана.
– А-а-а-а… – разочарованно протянул Сократ. – Мелочь. А чего ради вы на версов охотились? И где вы его вообще раздобыли?
– Дело в том, – откашлялся Дэн, – что этот верс находился в спальне Ластении, стоял у кровати и смотрел на Анаис, что он собирался делать – неизвестно, но, наверное, не целовать ее, как принц спящую красавицу, с ножом в руках. Мы с Алмоном не стали спрашивать, чего он тут забыл, напали на него и победили.
Лица Сократа и Терр-Розе вытянулись.
– Как интересно… – промычал толстяк. – Нет, ребята, а вы заметили, с какой значимостью он произнес: «Мы с Алмоном!» Нет, слыхали? Они с Алмоном!
– Все верно, – в дверях стоял полуволк, – с версом справиться очень нелегко, Дэн здорово помог.
– И чем же, если не секрет? – недоверчиво хмыкнул толстяк. – Он подставил подножку плохому версу?
– Нет, он надел ему на голову вазу, тот на миг замер от неожиданности…
– Вазу разбили?
– Сократ, ну что за вопросы! – возмутилась Терра. – Тебе что дороже – какая-то глупая ваза или здоровье наших друзей?
– Мне все дорого – и моральные, и материальные ценности. Что хоть за ваза-то была?
– Да какая разница, – беспечно отмахнулась Ластения. – У нас тут этого всего…
– Что-то вы темните! А ну, признавайтесь, что за вазу кокнули? – забеспокоился Сократ, почуяв неладное.
– «Ночной Горшок», – вздохнула девушка.
– А-а-а-а!! – завопил толстяк так, будто разбили не вазу, а его сердце. – Так я и знал! Именно то, что я любил больше всего! Я даже придумал, куда его дома поставлю! Какие же вы все-таки варвары!
– Сократ, – расстроился Дэн, видя горе толстяка, – ну, я же не знал. Схватил, что первое под руку попалось…
– У-у-у-у! – продолжал сокрушаться он.
– Может, еще можно склеить? – спросила Терра.
– Нет, она это… в общем, вдребезги, – вздохнул Дэн. – Ваза представляла культурную ценность для Сатурна?
– Никакой ценности она не представляла, – отмахнулась Ластения, – из-за сущей ерунды – трагедия.
– Она представляла культурную ценность для меня! Для меня!
– Сократ, я закажу мастерам точно такую же!
– Знаете что, ребята, – произнес Алмон, когда все страсти улеглись, – пойду-ка я посижу с Анаис, мало ли что еще может приключиться.
– Думаешь, верс – подарок от Патриция? – спросил Сократ.
– Понятия не имею. Пойду на всякий случай.
– Алмон, – окликнул его Сократ уже у самых дверей, – ты только, старина, уж не подумай, что мне этот Горшок дороже тебя.
– Я и не думаю, – усмехнулся полуволк. – На моей могиле ты бы рыдал погромче?
– У, да ты что! Голосил бы во все горло!
– Дракула, куда Патриций пошел?
– А я знаю? – старый вампир смотрел в заснеженный Парк, полускрытый летящими крупными хлопьями. – Бродит и бродит целый день, как душа неприкаянная.
– Может, у него эта… как ее, ну, черная… как же ее… меланхолия, вот.
– Не имею понятия, – вздохнул Дракула, – что-то я в последнее время вообще ничего не понимаю. Он никуда не выходит, ни с кем не общается, странный стал какой-то.
– Так давай сами чего-нибудь устроим.
– Что мы сможем устроить без Патриция? Ничего серьезного…
– Что-то я волнуюсь, – изрек Сократ. – Хоть бы Анаис сообщила, как дела идут.
– Наверное, нет такой возможности, – вздохнула Терр-Розе. – Давайте выпьем вина.
– Наконец-то, Терра, я от тебя слова разумные слышу.
– Конечно, тебе лишь бы пьянствовать круглосуточно!
Ластения попросила слугу принести вина.
– А я думаю, – сказал Денис, – Алмон все равно не допустит, чтобы с кем-нибудь из вас случилось что-то плохое.