Альпинист. Книга 1
Шрифт:
Я лишь покачал головой. Кажется, разговор на этом был закончен.
— Ну, чего сидишь? — спросил Кайрат Айдынович уже совсем другим тоном, будничным, спокойным.
— В смысле? — не понял я.
— Ну ты же пить хотел. Вода в кране, кран в туалете, туалет в конце коридора.
— Спасибо, — кисло ответил я и вышел из палаты.
Разговор со странным собеседником прогнал весь сон. Я доковылял по темному коридору до туалета. Там было накурено — кто-то недавно тут уже был. Я открыл кран, пропустил ржавую воду. Так и не попив, вновь вернулся к
Кайрат Айдынович лежал на кровати, отвернувшись к стенке, и спал, как ни в чем не бывало. Я тоже лег на свою кровать, но уснуть так и не смог. Всю оставшуюся ночь я слушал, как ворочается во сне старик Михаил Андреевич и тихо стонет от боли.
Утро наступило неожиданно. Я все же под самый рассвет задремал, потому что проснулся от того, что в коридоре кто-то зазвенел больничной «уткой», уронив ее на пол.
Скрипнула дверь палаты.
— Эй, молодой! — крикнула Тома, просовывая голову в двери. — Молодой!
И глянула на меня.
— Вы мне? — спросил я, растерявшись.
— Ну а кому еще?! Чего разлегся?
— А что делать надо?
— Быстро в коридор. По твою душу пришли.
— Кто? — не понял я. — Мать?
— Нет, не мать.
Тома вдруг нахмурилась и стало понятно, что ничего хорошего не жди. Я мельком глянул на Кайрата Айдыновича и поймал его довольный звериный взгляд, словно говоривший — вот ты и допрыгался, голубчик!
— А кто тогда? — спросил я Томы.
— Да мне то откуда знать? — раздраженно ответила та. — Человек в форме. Знать натворил что-то?
Я пожал плечами.
«Успел стукануть?» — украдкой глянув на Кайрата Айдыновича, подумал я.
— Чего разлегся? Иди! — приказала Тома, занося в палату половое ведро и швабру.
Я медленно побрел на выход, ожидая самого худшего.
Услышал, как в спину Кайрат Айдынович тихо, со злорадством, произнес:
— Доползался, альпинист!
Глава 3
Дом
Люди в форме — фраза, от которой сразу становится не по себе. Почему? Я и сам не знал. Ведь я никого не убивал, никого не грабил. Хотя, тут можно поспорить. Душа моя вселилась в паренька, который все же умер. Но я то не причем!
Люди в форме… От чего же становится не по себе после этих слов? Может быть, потому что просто так они не приходят? Значит, случилось что. Что-то нехорошее…
Я шел по коридору на ватных ногах. Чего ожидать? А может, рвануть наутек? Нет. Глупо вроде как-то получится. Лишние подозрения будут.
Одно я знал точно — говорить про переселение душ и то, что я из будущего точно нельзя. Никому. Даже самым близким. Даже матери. Упекут в психушку. Если что, буду держаться версии о том, что сильно ударился головой и частично потерял память. А там дальше видно будет. В крайнем случае пойду в полную несознанку.
Я подошел милиционеру, который стоял у окна.
— Здравствуйте! — как можно спокойным голосом произнес я.
— Добрый день, — устало ответил тот. Представился: — Участковый инспектор Елякин.
От него пахло жженными спичками, а сам он походил на сушенного карася. Худой, с впалыми серыми от щетины щеками, он выглядел не лучшим образом — видимо был после ночной смены.
— Я к вам протокол составить пришел, — пояснил инспектор. — Заявление будете писать?
— Какое?
— О падении с третьего этажа.
— Что?!
— Ну вы же с третьего этажа упали. Или, может быть, вас скинули?
Участковый пристально посмотрел на меня.
— Надо разобраться. А то вдруг это какое-то хулиганство. А это уже сами понимаете, статья наказуемая.
— Я… не помню… — промямлил я. — Головой ударился.
— Не вспомнили? Эх, досада! Николай Игоревич обещал, что к следующему дню будете все помнить, — проворчал участковый. — Ладно, придется позже зайти.
— Нет, постойте, — остановил я его. — Кажется, все же что-то помню.
Я и в самом деле начинал что-то вспоминать, обрывочные картинки помимо моей воли всплывали в голове. Видимо адреналин и всплеск эмоций заставили протрясти память, выуживая оттуда произошедшее.
Вот мы стоим на улице вдвоем с… Артемом. Так, кажется, зовут этого курносого белобрысого паренька. Разговариваем. О всяких пустяках. Мы друзья. Учимся в одной школе. В одном классе. Ходим в одну секцию.
Потом мимо проходит… девушка. Красивая! Я ее знаю… Марина… Очень красивая. Она останавливается. Что-то спрашивает у нас. Мы отвечаем. Про секцию альпинизма. Она смеется. Мне неприятно. Обидный смех. Задевает за живое. Охота показать девушке чего я стою, чтобы понравится ей.
В порыве эмоций я запрыгиваю на подоконник первого этажа. Потом лезу вверх. Легко, привычно. Марина говорит, чтобы слезал. Артем напротив, подначивает. Я пытаюсь что-то доказать девушке. Странно, зачем? Кажется, понимаю — по уши влюблен в Марину. Вот и красуюсь.
Вот как могу! Прохожие оглядываются. Кто-то усмехается — во дает парень! Большинство же ворчит и упрекает. Я не слушаю.
Лезу все выше, выше, выше. Второй этаж. Третий. Закидываю руку на бетонную плиту балкона.
И вдруг чувствую там что-то скользкое, вонючее. Капуста! Хозяева оставили ее на балконе еще в прошлом году, да забыли. Она провела на улице зиму, сгнила и вся потекла. Вот в эту лужу я и вляпался. Да неудачно. Сразу, не проверив, перенес весь вес на эту руку. А она соскользнула. Я выкинул вторую руку, пытаясь зацепиться. Не успел. Полетел вниз. И… темнота. Больница.
Теперь все стало понятно. Вот так глупо паренек и умер, в которого я попал. Из-за гнилой капусты.
— Понимаю, что не самые приятные воспоминания, — произнес участковый, возвращая меня в реальность. — Но рассказать надо, что случилось. Я запишу, а вы распишитесь. Мне закрывать квартал еще нужно.
— Да, конечно, — кивнул я.
И коротко рассказал ему о произошедшем.
— Так значит, вас никто не толкал? Вы сами полезли туда?
— Сам, — опустив голову, ответил я. И спросил: — А «скорую» значит, Артем вызвал?