Альпинист. Книга 3
Шрифт:
— Обещаю, все будет хорошо и без провокаций и других…
— Нет. — Отрезал я, приняв окончательное решение.
— Что, простите?
— Я говорю, нет. Интервью не будет.
— Но…
— Разве я не понятно ответил?
Кинг глянул на меня, мягко улыбнулся.
— Понятно. Вполне понятно. Конечно, очень жаль. Но раз уж так решили…
Он протянул мне руку.
— В любом случае огромное вам спасибо!
Мы попрощались, и я вернулся к ребятам, которые рассматривали штативы под самым потолком и размышляли
— Мы свободны? — спросил Теодор у режиссера.
Тот что-то пробурчал в динамик. Выскочил помощник режиссёра, все тот же суетливый человек с копной волос и принялся рассыпаться в благодарностях.
Едва мы вышли из студии, как ребята начали плеваться.
— Ну и жук! — пробурчал Генка. — Теодор, ты к кому нас привел?!
— А что такое? — смутился тот.
— Что такое?! Он же откровенно издевался над нами!
— Я не заметил, — ответил Теодор. — Я просто в рубке режиссера сидел…
— Ребята, не налегайте на него, — успокоил всех я. — Теодор тут ни причем.
Хотя это утверждение и было спорным. Он — не наш человек. А значит вполне возможно, что такая показательная расправа в эфире над нами и его рук дело. Поэтому и отказал ему в еще одном интервью. Однако мы постояли за себя. И весьма достойно. Интересно будет посмотреть выпуск, если он вообще пойдет в эфир, с такими-то ответами.
Мы направились к следующей точке нашего маршрута. Теодор сказал, что нам не мешало бы подкрепиться и предлагал заехать в нашу гостиницу, где можно вкусно отобедать. Но ребята уговорили его заехать в какое-нибудь кафе по пути. Их интерес был понятен. Они хотели попробовать как можно больше всего вкусного и необычного, что у себя встретить едва ли вообще можно было.
Клим предложил также заехать в книжный магазин, чтобы купить дефицитных книг, детективов и фантастики, которую он планировал потом за десять копеек давать почитать на одну ночь своим друзьям.
— Я так разбогатею! Представляете! Да я одним только Чейзом смогу рублей двадцать сделать!
— А у тебя что, столько друзей, которые на английском читают? — резонно спросил Генка.
— В каком смысле? — не понял Клим.
— Ну тут же книги на английском языке продаются. Вряд ли тут кому-то интересны книги на русском. Если только классика — Толстой, Достоевский, Чехов. Но у нас в каждой библиотеке они есть. Их бесплатно можно взять почитать.
Клим сокрушенно вздохнул, его план по обогащению не успев родиться, потерпел неудачу.
Заехали в кафе и сытно поели. Потом не спеша двинули в сторону ипподрома. Нас там уже ждали.
— Кинг?! — удивленно воскликнули мы, видя знакомое уже лицо.
Журналист стоял возле входа на ипподром и широко улыбался.
— Что вы тут делаете? — спросил его Теодор.
— Не смог с вами расстаться! Услышал, что вы собираетесь на ипподром и решил тоже сюда заглянуть. Не переживайте, сейчас никаких интервью. Просто хочу посмотреть скачки. Вы же не будете против?
Вот ведь прилипчивый, как банный лист!
Гарри Кинг явно пользовался авторитетом среди тех, кто нас сопровождал с принимающей стороны, потому что его присутствию никто не был против, кроме меня и ребят. Но попытка отшить журналиста не кончилась ничем.
— Он просто посмотрит лошадей, — ответил Теодор, провожая нас внутрь ипподрома.
Кинг и в самом деле не надоедал и мы вскоре про него позабыли. Нас начали водить по конюшне, показывая скакунов. Красивые, статные, лоснящиеся телом, они притягивали взгляд.
— Через десять минут будет показательный заезд, — сказал Теодор. — Специально для вас!
Это еще больше подняло нам настроение. Мы двинули на трибуны. И тут Кинг вдруг незаметно протиснулся сквозь телохранителей ближе ко мне.
— Позвольте спросить. Вы верите в судьбу?
— Что конкретно вы хотите сказать? — нехотя спросил я.
— Я хочу предложить вам пари. Очень интересное, — Кинг загадочно улыбнулся. — Ипподром — это место, где люди делают ставки. Они верят в судьбу, которая преподнесет им шанс разбогатеть.
Кажется, я уже догадывался, что он скажет.
— Мы с вами поставим на двух разных лошадей. Если моя лошадка придет на финиш первой, то вы соглашаетесь на интервью. Если ваша — я съем свой галстук.
— Но разве это судьба? — спросил я.
— А что же еще?
— Это удача.
— Какая разница как это называется? Что судьба, что удача — все одно. Ну, так что скажете на мое предложение? Готовы сыграть по-настоящему?
— Сомнительное удовольствие смотреть на то, как вы едите галстук.
— Тогда предложите свою ставку.
Я задумался.
— Если выигрываю я, то вы в начале своей программы ровно десять первых минут выпускаете хвалебный репортаж про Советский союз и признаете, что Соединенные Штаты Америки сильно отстали в развитии по сравнению с СССР. Идет?
— Да вы с ума сошли! — воскликнул Кинг. — Меня же распнут прямо на суфлере, в прямом эфире!
— Как знаете, — улыбнулся я. — Это вы первый предложили мне сыграть. Я лишь называю свои условия. Если не хотите, то можете не играть.
— Хорошо, — хмуро ответил Кинг. — Я согласен с вами сыграть. Только и у меня есть дополнение к ставке, чтобы они были равносильными.
— Какое дополнение?
— Интервью вы мне даете не на тех же условиях, что я вам предлагал ранее. Я буду задавать вам вопросы. И вы будете честно на них отвечать. Много вопросов. Неудобных вопросов. Каверзных вопросов. В том числе и о том, кто вы такой на самом деле.
Последняя фраза заставила меня покрыться «мурашками». Что он имел ввиду, сказав такое? О чем-то догадывается? Или это просто паранойя?