Алракцитовое сердце
Шрифт:
– Где ваш командир?
– спросил Голем, обращаясь к крепко сбитому мужчине с капитанскими знаками отличия.
– Который?
– лениво осведомился капитан. Невысокий, с обветренным скуластым лицом и густыми усами с проседью, он напомнил Деяну командира явившегося в Орыжь отряда вербовщиков. А полутемная харчевня с высоким потолком не так уж отличалась видом от Волковской "ресторации", и все вместе это только усиливало ощущение нереальности происходящего.
– Ответственный за охрану досточтимого господина епископа. Мне необходимо переговорить с ним. А ему - со мной, хотя он пока этого не знает.
– Голем сунул
– Так двое их, ответственных, - все с той же добродушной ленцой в голосе сказал капитан.
– Но Его Высокопреподобие просителей не принимает. И полковник Ритшоф тоже. Надо - мне скажи; если что дельное - так я передам.
Голем покачал головой.
– Благодарю, капитан. Но так не пойдет. Дело посредничества и отлагательства не терпит.
– За дело твое не знаю, но Ритшоф, если его от тарелки отвлечь - точно не стерпит, - хмыкнул капитан.
– И правильно сделает. Ежели все лезть с прошениями и жалобами будут, когда захотят - не то что поесть не дадут: насмерть затопчут.
– Я не проситель. И вынужден настаивать, - невозмутимо сказал Голем.
– Да откуда ж ты такой нахал?!
– Один из мужчин привстал с лавки, но капитан толкнул его обратно.
– Ни к чему затевать ссору, Менжек, - сказал капитан, выразительно указав взглядом на Джибанда.
– Гляди-ка, каков самородок! Небось подкову пальцами согнешь? А с рожей что - никак медведя заборол?
Джибанд переминался с ноги на ногу, не зная, что и на что отвечать.
– Вы, что ль, на службу к епископу желаете наняться, чтоб на паром попасть?
– спросил капитан.
– Может, и выгорит. Только спешка вам во вред: подходящего времени дождитесь.
– Подкову и я пальцами согну, - сказал Голем. В голосе его Деян уловил плохо скрытое торжество: возможность, не вступая в драку, показать силу подвернулась удачно.
– А хочешь, штык твой в узел завяжу?
– Да ну?
– все так же лениво удивился капитан; звучало и впрямь дико.
– Если завяжу - проведешь к командиру?
– не отставал Голем.
– Не смогу - все, только ты меня и видел.
– По рукам.
Капитан отсоединил от прислоненного к стене ружья длинный нож с треугольным лезвием и протянул чародею, и тот в следующее мгновение небрежным движением пальцев согнул клинок посередине.
Капитан ахнул.
– Покажи это командиру и доложи обо мне.
– Голем вложил получившийся железный узел в капитанскую руку.
– Даю слово: дурного епископу не желаю. Дело важное, и мне не хотелось бы...
Он не стал произносить угрозу вслух, но все и так было понятно.
– Сержант Менжек!
– Капитан, не сводя напряженного взгляда с Голема, сунул сержанту испорченный штык.
– Ступай, доложи обо всем Ритшофу.
– Да что докладывать-то?
– Менжек растеряно посмотрел на капитана.
– Что видел, то и доложи!
– Скажи, что с ними желает говорить Рибен Ригич.
– Чародей неприятно улыбнулся.
– Голем.
Менжек исчез за дверью, скрывавшейся за занавесью по правую сторону от стола, и вскоре вернулся, чтобы поманить чародея за собой. Деян отступил было в сторону, намереваясь остаться снаружи, но Голем подтолкнул его к двери.
– Ты чего? Идем!
– Я с епископами болтать не обучен, - проворчал Деян, неохотно подчиняясь. Голем среди солдат и важных шишек был в своей стихии, тогда как он чувствовал себя лишним в этих разговорах, на этом постоялом дворе, да вообще в этом городе.
За дверью оказалась отдельная комната, где благородные господа - наверняка за дополнительную плату - могли отобедать в тишине и спокойствии.
Господ в комнате обнаружилось трое. Во главе стола на кресле с высокой резной спинкой сидел пожилой мужчина, почти старик, чье лицо казалось белым пятном на фоне роскошных черных одежд, по которым несложно было угадать в нем Его Превосходительство Андрия, епископа Зареченского. Два офицера, сидящих в таких же несуразных креслах с разных сторон на почтительном расстоянии от епископа, чем-то неуловимо походили друг на друга, хотя во внешности их не было ничего общего. Тот, что в чине полковника, был почти лыс и широк в плечах, крупный нос нависал над брезгливо сжатыми губами; сидел полковник вполоборота, неловко отставив ногу, перебинтованную в голени поверх штанов. Второй офицер в чине майора, худосочный мужчина с тонкими чертами овального лица и острым подбородком, был с виду на два десятка лет моложе; он носил длинные волосы, перехваченные в двух местах лентой, и короткую бородку. На рукавах мундиров обоих офицеров чернели повязки с вышитыми серебристой нитью амблигонами.
– Использовать чужое имя...
– недовольным тоном начал лысый, но прежде, чем он успел закончить, Голем бросил на стол фляжку и поднял руку.
Раздался звук, словно лопнула туго натянутая ткань; фляжка, ударившись о стол между тарелками и кружками, отскочила и зависла на высоте локтя над столешницей, окруженная полупрозрачной золотой сферой из множества неизвестных Деяну слов и знаков. Внутри, пронзая флягу, светился тот же символ, что был выгравирован на ее боку - похожие на дерево ветвистые рога; объем придал странному изображению неожиданно грозный вид.
Лысый отшатнулся от стола, тогда как его молодой спутник, напротив, подался вперед. Осторожно, точно боясь напугать дикое животное, он коснулся сферы кончиками пальцев, но яркий разряд заставил его отдернуть руку.
– Вы!..
– Его взгляд обратился на Голема и возвышавшегося позади Джибанда.
– Невозможно! Но это... Тут не может быть ошибки...
Лицо молодого майора исказил благоговейный ужас, и следом он сделал то, чего Деян никак не ожидал: порывисто встал с кресла и опустился перед Големом на одно колено.
– Прошу простить за неподобающую встречу, милорд.
Он низко поклонился сперва в сторону Голема, прижав к груди сжатую в кулак ладонь; затем поклонился и Джибанду. Радости в его голосе было немного, но почтения и страха хватило бы, чтобы вогнать в краску любого обычного человека. Но только не Голема.
– Понимаешь теперь, чего я ожидал, Деян?
– со смешком в голосе спросил чародей.
– А ваш старик-староста мне вместо этого: "Пожалуйте лучше в хлев!"
– Нижайше прошу простить невежество простых людей!
– Молодой офицер склонился еще ниже, едва не утыкаясь лбом в пол.
– Они не могли знать...