Альсара
Шрифт:
— Вы хоть понимаете, глупые туземцы, куда вы вляпались! — Его голос срывался на крик.
— Не кипятитесь, — весело улыбаясь, ответила Азия. Словно и не было тех жертв, которые они понесли. Словно не было сотен убитых. Азия дала знак рейдерам никого здесь не трогать. Конкистадоры Маршала, судя по всему, и не собирались. Они ввалились в комнатку и заняли почти всё место.
Азия улыбнулась своей невинной детской улыбочкой.
— Вы обвиняетесь в геноциде. — Сказала она, как ни в чём не бывало.
— Я подданный династии Астрайдеров. Я комбинатор. Руководитель
— Зэн Шейдэн. Вы прибыли с другой планеты. — Читала Азия его досье с голографического экрана. Перед её шармом сейчас трудно было устоять. Но именно это сейчас так сильно бесило и злило Шейдэна.
Он сжимал до крови кулаки и не проронил больше ни слова.
— Здесь ведь есть всеальсарская связь, — Азия сделала удивлённое лицо. — У сил революции ещё такой нет.
Она приказала побеждённым рабочим комбината включить ей прямой эфир на всю Альсару в обмен на их жизни. Кроме того, другого выбора у них всё равно не было. Так хоть шанс оставался. Азия вышла в прямой эфир. Это было её первое выступление на таком уровне. Её видели сейчас не только все рейдеры и конкистадоры, но и на других комбинатах. Но даже в империи Астрайдеров в самом Бэйдонте и на космических станциях. А после… После этот сигнал получили на всех планетах системы Альдрованда. Можно сказать, на Азию сейчас смотрел весь мир, вся Вселенная.
— Здравствуйте. — Сказала девочка, не зная как держаться перед камерой. И улыбнулась, чтоб скрыть неуверенность. — Меня зовут Азия. Я представляю Альсару. Всю Альсару, а не только Северную Империю. — Азия так лучезарно улыбалась, как не смог бы никто после того, что видел на штурме. После картины гибели стольких товарищей. Просто Азия знала: то, что она делает, правильно, что революция — это свет. И идут они к свету, и нет места злости, горю, и насилию в этом светлом будущем. И поэтому она показывала сейчас не то состояние, в котором была, а то, о котором мечтала. — Столетия добычи минералов с использованием технологии комбинатов привели юг Альсары в ужасное состояние. — Азия сменила свои эмоции на жалость и отвращение, словно актриса на сцене. — Нам ведь здесь приходится жить. — Сейчас были почти слёзы, ведь Азия вспоминала и говорила об Эвэдэ. — Мой родной посёлок Эвэдэ региона Омикрон погиб во время неполадок в работе одного из комбинатов. За последние десятилетия миллионов людей потеряли родных и близких в этой безжалостной гонке за сверхприбылями…
Шейдэн слушал и удивлялся их примитивности.
"Ведь выживает сильнейший!" Правда, он забыл, что сам сейчас был не в этой роли.
— Настало время остановить добычу на Альсаре. Дать югу свободу жить, не опасаясь постоянных катастроф. Революция должна победить!
Короткое, но достаточно ёмкое послание было передано, а Азия вспотела больше, чем во время штурма. Но радость и улыбка не сходила с её сверкающих глаз. Как ненавидел её Шейдэн за это. Его жизнь рушится, все планы летят в тартарары, а она смеет радоваться.
— Вы всё равно нас не остановите. Никаких переговоров не будет. Вы поставили ультиматум и будете
— Но ведь Вам придётся сообщить о наших планах своему командованию. — Азия невинно взмахнула ресничками. — Я надеюсь, что они оценят нашу благосклонность. Вы получите гравитон с необходимым запасом топлива и отправитесь в Бэйдонт. Сообщить, что случилось. И предупредить, — взгляд Азии сделался опасным, — что мы идём за ними и не успокоимся, пока последний комбинат не прекратит своего существования и пока Астрайдеры и их приспешники не прекратят уничтожать Альсару.
Всё это время Азия находилась в прямом эфире и все видели, как потерпевший поражение Шейдэн смирился со своей ролью. Как опустились его глаза, и в них застыла слепая ярость. И как светилась Азия в предчувствии скорой победы.
Шейдэн мог не возвращаться с плохими новостями. Ему лучше было погибнуть здесь. Но так усиливался эффект начала революции и демонстрировались человеческие качества её идеологов.
Шейдэн вместе с пленными офицерами комбината были обезоружены. Ему, как командиру, дали гравитон и отпустили. Это был жест доброй воли. Остальные три пленника теперь должны были снабжать информацией о работе комбината революционеров. В обмен на свою жизнь и свободу.
"Возможно, и Шейдэна не стоило отпускать, но так будет правильно. Это как нельзя лучше демонстрирует гуманность революции", — думала Азия, которая просто не понимала, что делать с пленными. Ведь они собираются делать революцию быстро, а не вести продолжительную войну.
Образ Азии, запечатлённый на видеокамере комбината, был разослан во все известные уголки Вселенной, и стал самым популярным образом этого года. Все только и обсуждали её глаза, плечи и грудь. Какими бы их не находили, но саму Азию многие заочно любили или ненавидели. Она заставила сердца всех революционеров биться чаще.
В течение нескольких дней все участники штурма комбината наслаждались самым ярким фейерверком и празднованием, какие когда-либо видели. Все радовались, пели, танцевали. Выпивка и запрещённые медпрепараты заполнили собой всё пространство. Омикрон Гарнизон и Рейдеры Якова так сплотились между собой, как никто и никогда. Они менялись оружием и бронёй. И всё праздновали и праздновали. Любая связь с комбинатом сопровождалась шумом несмолкающего фейерверка возле обесточенного комбината.
Яков объявил о присвоении первых наград героям Альсары. Теперь революция была в действии. То, о чём так долго говорил Яков, начинало давать плоды.
В ставке Якова принялись обсуждать все последующие ходы. Яков продумывал всё до мелочей. Конечно, он ведь не Азия, которая сейчас радовалась совершенному. Он понимает, что за всем этим стоит огромная работа. Что всё это труд десятилетий в изгнаниях. Сейчас его волновала только перспектива. Он сосредоточился на формировании системы внутренней безопасности. Как не удивительно, но Якова окружали люди из Ксива и Матры. В частности, Эн Рон, бывший преподаватель Азии, сейчас сопровождал Якова.
— Нас могут искать, и стремится уничтожить, — сказал Яков Рону.