Альсара

Карелин Андрей Дмитриевич

— Это часы из зала ассамблеи. — Сказал Джерри Пирм. — Я бы хотел, чтоб мы именно по ним начинали.

— Что начинали? — Был задан вопрос одним из рейдеров, но ему что-то шепнули на ушко, и он сразу всё понял.

Оставалось ещё много времени, и Яков предложил пока расслабиться. Они с Роном вышли прогуляться по вечернему Сиридару. А Джерри пристально смотрел на консервщика Чакоби. Тех, кого он считал мерзостью, тоже пригласили на революцию. Но его удивляло не это, а то, как скрывает свою внешность ненавистный консервщик.

"Он стыдится своей внешности, это

признак слабости", — думал Джерри Пирм. Вообще то, об уродстве консервщиков не знали только слепые. У них была полностью прогнившая кожа и выеденные внутренние органы. Непонятно, что поддерживало их живыми. Но сохранять свои тела, как бы мумифицируя их, консервщики научились уже давно, и теперь были самым загадочным и самым закрытым обществом на Альсаре. А ещё они говорят, людей воруют, но мы-то взрослые люди и понимаем, что это всё сказки.

— Озёра жизни будут нам починяться. — Звучала электронная по звуку фраза Чакоби. Он повторял её в ответ почти на каждый вопрос, не перефразируя.

— Так вы научились управлять озёрами жизни? — Спрашивал озадаченный рейдер, который видимо, не знал самой сути привлечения консервщиков к схватке.

— Скорее, это просто дрессировка. При введении определённых сигнализаторов в ткань озера жизни оно начинает себя вести, так как нам нужно. — Говорил металлическим голосом Чакоби.

Было забавно наблюдать, как рейдеры, не понимающие и половины того, что говорил Чакоби, привыкли считать себя высшей расой. По крайней мере, не по образованности и интеллекту уж точно.

— Просто, вы их и создали. — Высказал догадку Джерри Пирм. Все сразу обратили внимание на кровавого барона Сиридара. Его, наверное, здесь боялись больше всего. — Вы сами создали озёра жизни на Альсаре, вот они вам и подчиняются.

— Не могу этого знать. — Механически отвечал Чакоби. Но Джерри наступал дальше.

— Вы вообще виновны во многих биологических катаклизмах на Альсаре, таких как озёра жизни, например, это ваши сбежавшие эксперименты.

— Не могу знать. — Отвечал Чакоби. — Возможно, но маловероятно. Скорее… — Но ему не было необходимости заканчивать мысль. Он использовал единственную аргументацию: логику и истинность, тогда как для Джерри это были эмоции, ненависть и желание во всём обвинить консервщиков.

— С вами всё и так ясно. — Махнул рукой Джерри, под одобрительные восклицания других рейдеров.

— Что ясно, постойте. — Заговорил другим тоном Чакоби, ему с трудом удавалось перестраивать свой механический голос под тона эмоциональной окраски. — Я знаю достоверно, сколько и какие эксперименты проходили в глубинах Терра Фирмы. Многие лаборатории консервщиков работали над ДНК, многие эксперименты запрещены вашей церковью, но без них раса консервщиков не выживет. Но создание озёр жизни уходит далеко в глубины истории. У нас нет никакой информации о том, кто и когда их создал, и не были ли они естественными эволюционными образованиями на Альсаре.

Честно говоря, дискуссия не затягивалась. Но уже через несколько минут было понятно, насколько подготовлен консервщик. Ни в чём его обвинить у Пирма не получилось. Даже почти необразованные

рейдеры очень быстро увидели, что консервщик рассуждает здраво, его речь лишена всяких спонтанных реакций, в отличие от Пирма, который готов был взорваться. Ещё парочку реплик, и Чакоби однозначно вышел победителем из их дебатов. И ничего, кроме личной неприязни ему было закинуть нельзя.

Это бесило Джерри, но он ведь пообещал Якову сдерживаться в присутствии новых союзников. А это было дороже всех других обещаний. От его правильного поведения, возможно, зависела судьба Альсары в будущем.

Между тем, Рон и Яков возвращались после своей прогулки.

— Революция у нас ассоциируется с Азией. — В шутку говорил Яков. Он всё делал для того, чтобы Азия всегда попадала в кадр, чтобы её видели и запоминали.

— Ты считаешь, что это самое лучшее использование моей лучшей ученицы. — Отвечал Эн Рон, он давно уже стал важным советником и союзником Якова, его заместителем в решении определённых вопросов. Конечно, самым близким помощником оставалась Азия, точнее Яков хотел, чтобы все так думали. И именно с её подачи там находился Рон. Они с Яковом сейчас находились в центре Сиридара, так далеко от всех дел Организации Якова и Ксива и Матры.

— Да, она твоя лучшая ученица. Что ж, ты её всему обучил.

— Нет, она ещё слишком юна.

Яков сжал кулак:

— Как и вся революция, как и вся Альсара. Неужели ты думаешь, что глядя на нас с тобой, сотни тысяч поднимутся на неравный бой с узурпаторами Астрайдерами?

Рон ухмыльнулся:

— Судя по твоим высказываниям, война вовсе не будет кровавой. Вы с Азией рисуете какую-то утопическую картинку, как будто мы их цветами закидаем, а Астрайдеры сами взорвутся от собственной злобы.

— И Азия верит в это? — Спросил Яков Рона.

— Нет, но очень хочет верить.

— Да, мы все верим в то, во что хотим верить. — Раздумывал вождь.

— Азия за этот год сильно изменилась. — Рассуждал Рон, ему было приятно рассуждать о ней. — Она привыкла отдавать приказы и это у неё получается, но ей всё равно нужна наша забота.

Рон помнил, каким было его последнее общение с Азией. Она общалась с ним с определённым допуском, словно старшая внучка, пришедшая навесить дедушку в дом престарелых. Но он всё равно её любил, любил не меньше. Но он также помнил всех своих учеников, ведь не только Азия присоединилась к революции. Был ещё и Шарон, правда, он не стал отягощать собой властных кабинетов, а вступил в ряды рейдеров как простой вояка. Он вообще презрительно относился к людям типа Азии, которым так легко всё даётся.

Рон отлично знал, сколько сил подключал Яков к этой революции. Конечно, вклад Азии нельзя было недооценить. Её стараниями к Организации присоединился Омикрон Гарнизон, открывший конкисте путь к революции. И пусть это единственное её пока достижение, но не стоит забывать ещё о Роне, который теперь был на службе у Якова. Он был, так сказать, человеком Азии.

— Жалко, что всей Ксива и Матры здесь нет. — Говорил, раздумывая Яков.

— Это право каждого архонта самому решать, где и с кем он будет.