Алтай. Монголия. Китай. Тибет
Шрифт:
Близ северо-восточного фронта крепости расположен большой квадратный форт (импань), около 150 сажен в стороне, а к северо-западному фронту примыкает другой такого же начертания форт, сторона которого не более 50 сажен.
Местоположение Урумчийской крепости очень неудобно для обороны, так как с соседних восточных и юго-восточных высот предгорья можно совершенно беспрепятственно обстреливать почти всю ее внутренность.
В крепости находятся управления генерал-губернатора Синьцзянской провинции, урумчийского дао-тая, квартиры этих лиц и всех китайских чиновников. В ней проживают также китайские купцы, ремесленники и прислуга чиновников. Гарнизон же, в числе около 3000 человек, расположен в двух фортах, а в самой крепости помещается лишь незначительная часть его. Дунганам, которых китайцы сильно опасаются, строго запрещено жить в крепости; в нее допущены на жительство только немногие благонадежные чанту. В крепости находятся большой китайский базар, кумирня и театр.
В туземном городе, имеющем только одну большую улицу, служащую базаром, большинство жителей – дунгане и очень немного чанту. В нем множество лавок, несколько гостиниц, караван-сараев и до 200 извозчиков.
Во всем Урумчийском оазисе, вместе с туземным городом, считается около 15 000 жителей, в том числе 13 000 дунган и 2000 китайцев и чанту. Последние живут не в ладу с дунганами и отзываются весьма неодобрительно об их нравственных качествах. При этом как местные чанту, так и наши торговцы уверяли меня, что китайцы в настоящее время действительно опасаются дунган и не осмеливаются относиться к ним с такою же строгостью и презрительностью, как прежде, до восстания.
Дунгане, со своей стороны, сознают опасения китайцев и становятся в отношении к ним все смелее. Число дунган в Джунгарии с каждым годом значительно увеличивается прибылью эмигрантов из Внутреннего Китая, а китайцев в эту страну переселяется оттуда несравненно меньше; они опасаются повторения инсуррекции, во время которой большая часть китайского населения Джунгарии была истреблена восставшими дунганами. Китайское правительство, по-видимому, нисколько не препятствует переселению дунган из Внутреннего Китая в Джунгарию.
Что оно имеет в виду в этом случае – трудно понять. Не подлежит сомнению, что с переселением в эту страну из Внутреннего Китая большой массы дунган, ненавидящих китайцев, упрочение владычества богдохана в Джунгарии, отрезанной от сердца империи широкой пустыней Гоби, будет гораздо затруднительнее, чем в настоящее время.
Генерал-губернатор Синьцзянской провинции Лю-цзин-тан во время нашего пребывания в Урумчи был в отсутствии – в Пекине. Население отзывается о нем повсюду с похвалой, порицая только за излишнее доверие, оказываемое им правителям областей, дао-таям, и приближенным чиновникам, большинство которых злоупотребляет этим доверием. Лю-цзин-тан – природный китаец, уроженец провинции Хунань.
По существующему искони у китайских сановников обычаю формировать персонал подчиненных чиновников из земляков, он вызвал из той же провинции на службу во вверенное ему генерал-губернаторство массу чиновников и офицеров. В настоящее время в Синьцзянской провинции почти все гражданские должности занимают хунанцы; большинство офицеров в войсках и даже солдат принадлежит также к уроженцам Хунани.
Промышленность Урумчи находится в зачаточном состоянии. В этом городе выделывается небольшое количество бумажных тканей из турфанского хлопка и существуют два маленьких чугунолитейных завода, на которых отливают только котлы. Торговля же в нем весьма оживленная и находится главным образом в руках дунган. Китайских торговых фирм, имеющих большие обороты, только три, а торговля остальных купцов незначительна. Китайцы сбывают в Урумчи преимущественно чай и свои бумажные ткани; второстепенными же предметами сбыта служат: шелковые материи, фарфоровая посуда, табак, металлические изделия и мелочной товар, а также небольшое количество английских мануфактур и металлических изделий. Большая часть товаров из Внутреннего Китая доставляется в Урумчи к Новому году.
Наших торговцев – сартов, таранчей и семипалатинских татар – считалось в 1890 г. в Урумчи 50. Они продают большею частью мануфактурный товар и металлические изделия, небольшое количество москательного товара, сахара, стеариновых свечей и разных мелочей. Кроме того, в Урумчи ежегодно осенью и ранней зимой пригоняются на продажу из Семипалатинской области большие гурты киргизских овец.
Большая часть денег, вырученных нашими торговцами в Урумчи от продажи, поступает в уплату за хлопок и изюм, вывозимые ежегодно в наши пределы в большом количестве из Турфанского округа.
Верстах в 2 к северу от крепости находятся развалины старого китайского города, разрушенного дунганами во время восстания, а ниже их, по обоим берегам речки Архоту, или Лань-сань, раскинулся самый Урумчийский оазис, населенный преимущественно дунганами. Дома в нем рассеяны очень редко, деревьев мало, а садов вовсе нет. Почва Урумчийского оазиса – такой же бурый перегной, как и во всех вообще притянь-шаньских оазисах.
Пшеница, просо, ячмень родится средне. Кукуруза, рис и хлопок в этом оазисе не возделываются по причине суровости климата; не вызревают также персики, абрикосы и виноград, которые доставляются в Урумчи из Турфанского округа. Воды в Урумчийском оазисе недостаточно, а потому местного хлеба далеко не хватает для продовольствия всего городского населения и китайских войск. Этот недостаток пополняется привозным хлебом из Манаса, Гучена и Турфана.
Зима в Урумчийском оазисе, вследствие его значительной высоты над уровнем моря (около 3110 футов) и близкого соседства колоссальной снеговой группы Богдо-ула, бывает суровая и продолжительная: снег лежит по нескольку недель, а пруды и арыки покрываются на 4 месяца льдом. Зато летом не бывает сильных жаров и по временам выпадают обильные дожди. Местные старики утверждают, что климат Урумчи ныне стал значительно мягче. В старину снег выпадал в течение 8 месяцев в году, а теперь падает только в продолжение 6; зима была значительно суровее, лето же гораздо жарче, чем в настоящее время.
В горах Тянь-Шаня, соседних городу Урумчи, добывается в изобилии каменный уголь, служащий общеупотребительным топливом. В 2 днях пути к востоку от города, в тех же горах, находятся богатые залежи медной руды. Там устроен казенный медеплавильный завод, с которого медь поступает на монетный двор в Урумчи, где из нее чеканят монету. В 2 днях пути от Урумчи к юго-западу, в горах Лань-сань, находятся источники нефти, изливающиеся в маленькую речку, которая по выходе из гор иссякает на песчано-каменистой равнине.
Какой-то немец, приезжавший в Урумчи из Пекина, осматривал эти источники и брал из них на пробу нефть. Очистив ее и сделав из жести лампу, он показывал китайским чиновникам ее горение, затем просил генерал-губернатора разрешить ему добывание нефти и продажу приготовленного из нее керосина по установленной цене, но получил решительный отказ.
К западу от нашего лагеря под Урумчи возвышалась массивная отдельная гора Емо-сань, а на востоке, верстах в 35, показывалась по временам из облаков величественная снеговая гора Богдо-ула– высочайшая из вершин Восточного Тянь-Шаня. В ночь со 2 на 3 декабря мы выдержали сильный шторм с северо-востока, от которого наш лагерь был несколько защищен, к счастью, молодым лесом и зарослями кустарников.