Альтер
Шрифт:
Улыбка Вентьевского стала еще шире.
– ЧТО!!
Радист кивнул в сторону камеру.
– Сам увидишь...
Радист не успел договорить. С яростью отчаявшегося зверя, Александр принялся избивать Вентьевского с нечеловеческой жестокостью. Очень скоро иссиня-черные волосы и лицо Вентьевского окрасились свежей кровью. Тот потерял несколько зубов, но не потерял своего достоинства.
В продолжение всей экзекуции, извращенная улыбка не сходила с его лица. Радист что-то задумал и ход его пьесы ничто не прервет.
Альберт
– Вентьевский! Ты покойник!
– Из соседней комнаты выскочил Альберт с камерой.
– Ты что наделал, мерзавец?
Александр на секунду прекратил экзекуцию. Радист тяжко застонал и сплюнул сгусток крови. Тот потерял четыре передних зуба.
– Отойди!
– Крикнул Альберт Александру. То поспешно отскочил в сторону.
– То, что ты натворил, дорого тебе обойдется! Я убью тебя, ублюдок! Убью!
Альберт приподнял Радиста.
– Зачем?! Зачем ты так поступил?!
Мне стало страшно. Какое обстоятельство так испугало моего отца? Неужели моя память подвела меня, и некоторые обстоятельства навсегда утеряны в чертогах моего разума.
Я вышла в соседнюю комнату и взяла в руки камеру. Не хватало мужества ее включить. Сердце сдавила тупая и неприятная боль, словно я проглотила кирпич.
"Соберись, Яна! Легче бороться с опасностью, когда ты знаешь, с чем именно тебе предстоит бороться"
Нет. Мне не хотелось включать камеру.
К тому времени Александр потерял меня. Бросив Альберта и Радиста, тот стал ходить по квартире и звать меня по имени. Я закрылась в ванной. Строители не успели положить плитку, вмонтировать унитаз и ванну и комната напоминала большую каменную коробку. Я села на пол, успокоив Александра фразой "все в порядке. Хочу остаться одной"
– Яна! Ты в ванной? Только не..., только не..., не делай никаких глупостей! Прошу тебя! Без глупостей!
Он не мог знать, что его голос срывался от истеричных нот. Столь дорогой мне человек был напуган и боялся того, что я лишу себя жизни, не выдержав позора и унижений. Возможно, он прав...
Не сейчас. Нужно узнать какая предстоит опасность.
Я закрыла глаза и включила камеру, пропустив несколько секунд видеоролика. Когда я открыла глаза, обнаружила себя по ту сторону объектива. Поначалу я не могла понять, что происходит, но осознание скоро пришло.
Я заорала во весь голос и отшвырнула камеру. Мой голос сорвался, но я продолжала вопить, по-детски закрыв руками лицо. Через несколько секунд вылетела дверь и стукнулась о противоположную стену и в комнату одновременно ввалились двое. Это был Альберт и Александр. Они выбили ногами дверь. Лицо Александра мертвецки поблекло, словно вся кровь отхлынула от его лица и сердца. Его глаза были расширены от ужаса и боли, губы дрожали.
– Что? Что такое?
– Вентьевский! Ублюдок! Вентьевский!
–
Александр стиснул меня в объятьях.
Я не отвечала. Александр потянулся к камере, желая узнать, что так напугало меня.
– НЕТ!
– я выбила камеру из рук Александра.
Александр кивнул и приподнял меня. Бросив краткий взгляд в сторону Альберта, тот попросил его помочь узнать, что скрывает камера. Что Радист сделал? И почему это так напугало меня? Альберт тяжко вздохнул и закрыл глаза, по-детски прячась. Александр смирился.
– Все будет хорошо! Слышишь меня?
Я кивнула. Внезапно я пристально уставилась на что-то. Александр проследил за направлением моего взгляда и вздрогнул.
– Даже не думай об этом!
Я смотрела в сторону открытого окна, намереваясь броситься вниз. Александр стиснул мою грудь с такой силой, что я начала задыхаться.
– Я не дам тебе это сделать! Что же, Господи боже, произошло с тобой?
В комнату вошел Альберт и коротко кивнул в сторону пристегнутого к батарее Радиста. Его губы зашевелились. Я прикрыла глаза и не могла видеть этой сцены. Альберт указал на меня, затем на Радиста и его губы прошептали слово "изнасилование". Радист взирал на данную сцену, по-прежнему улыбаясь.
– Нет! Только не это!
Александр бросился к Радисту. В его руках был зажат осколок стекла.
– Стой!
– Альберт зажал лейтенанту руки.
– Не стоит! Он не достоин этого! Его и так изувечили! Брось его!
Радист улыбнулся, смотря на все происходящее без малейшего волнения. Словно его и не касалось.
– Нет!
– Брось!
– Нет!
– Не стоит марать об него руки. Он болен. Он не виноват. Его нужно лечить, а не убивать!
Альберт поспешно вытащил осколок из рук лейтенанта.
– Он обесчестил ее! Я убью его прямо сейчас! Вы не остановите меня!
– Парень, успокойся! Потом с ним разберемся!
Александр, казалось, тронулся рассудком. Он беспрерывно рычал, словно затравленный зверь и орал как безумный.
– Со мной все будет хорошо, - сказал я. Мои слова затронули самые глубокие струны в сердце Александра. Тот притих и бросился в мою сторону.
– Ты уверена?
– Да, - я нежно погладила светлую щетину на лице Александра.
– Все будет хорошо.
– Ты не...
– Я не покончу с собой. Пока ты жив...
– Что? Меня не устраивает этот ответ! Поклянись, что никогда-никогда не сделаешь глупость.
– Пока ты жив, обещаю.
– Нет! Нет! Клянись! Клянись!
Я вздохнула.
– Клянусь, что не покончу с собой.
– Никогда-никогда?
Я выдавила горькую улыбку.
– Никогда-никогда.
Александр закрыл глаза, не сумев сдержать слез.
– Вентьевский! Вентьевский!
– беспомощно стонал он, обливаясь слезами. Мне стало больно, но я собрала оставшееся мужество и начала успокаивать парня. Я поцеловала юношу.