Альтер
Шрифт:
Последние месяцы моей жизни с Александром, являлись частью плана Радиста. Он желал как можно сильнее скрепить наши узы, прежде чем порвать их в клочья.
Он сразу понял, когда необходимо наносить удар. Именно в этот день наши отношения с Александром достигли апогея, и любовь, словно все обжигающее пламя испепелила наши тела и души.
Остановившись у входа в гостиницу, Радист принялся ждать. Александр вышел из гостиницы ближе к вечеру. Внимательно осмотревшись по сторонам, Радист открыл дверь машины и вышел из нее никем не замеченный. Взяв что-то из бардачка, тот пошел следом за ничего не подозревающим
На следующий день после похищения Александра, на двери моего номера вновь появилось страшное послание. Я не сразу заметила его, поскольку не выходила из номера. Когда минул полдень, я встревожилась не на шутку. Александр никогда так не задерживался. Отворив дверь номера, я выскочила в коридор и застыла на месте. К двери была прибита фотография. Фотография была обмотана черной тканью. На фото я заметила бесчувственного Александра и крупную руку, удерживающее его тело на весу. Из сердца фотографии торчал невероятно тонкий, длинный нож больше похожий на медицинский скальпель. Сорвать записку оказалось не в моих силах. Я отпрянула от фотографии, как от ядовитой змеи и с силой стукнулась спиной о противоположную стену. Тревожное предчувствие и страх вырвались из моей глотки. Я закричала во весь голос, закрывая руками глаза. Двери соседних номеров на секунду отворились, но не прошло и мгновения как зеваки спрятались в свои номера, словно испуганная стая грызунов, попрятавшаяся в своих норах. Я не могла знать, что подобные послания висели на всех дверях гостиницы. Отличался только смысл.
"Если такого-то числа вы приблизитесь к девушке из номера 16, или попросту покинете свои номера вы ПОКОЙНИКИ! Знайте, я наблюдаю за каждым из вас! Если вызовите полицию, я узнаю, кто из вас совершил глупость, но покараю ВСЕХ до единого!
Эти послания заставили соседей спрятаться в свои номера.
Я выскочила на улицу и бесцельно побежала вперед. Некоторое время я донимала прохожих расспросами, видели ли они молодого человека с фото. Никто ничего не видел, но все пришли в ужас, заметив страшную сцену, запечатленную на фото. Прошел час, два. Часы тянулись как годы. Я бросилась в полицейский участок, но тут же прокляла себя за глупость. Я же в розыске! Десятки мужчин в форме тут же окружили меня, едва я вошла в здание. Двое полицейских тут же заблокировали дверь. Один заслонил окно. Не прошло и десяти секунд с того момента, как я вошла в здание, как меня уже окружили со всех сторон. В мою грудь смотрели дула трех пистолетов.
– Я пришла помочь вам! Похищен ваш сослуживец Александр Новиков. Его похитил Леонид Вентьевский по прозвищу Радист - программист группы Тасмания. Он в опасности! Слушайте же меня! Его убьют. Вы должны мне помочь! Вот доказательство.
Я бросила фото под ноги одного из солдат.
– Вы видите в груди Александра царапину? Вентьевский вонзил в грудь Александра нож. Это намек на то, что он собирается сделать с ним, если мы так и будем стоять без дела и глазеть друг на друга! Не смотрите на меня так! Сделайте что-нибудь!
Престарелый коп зыркнул на солдата у ног которого лежал снимок. Молодой парень в форме быстро поднял фото
– Матерь божья! Это лейтенант Новиков! Майор, вы видите?
– Как я могу это видеть, черт сдери с тебя шкуру?! Подойди поближе!
Парень подбежал к майору и показал фото.
– Святая инквизиция! Он что мертв? Кто там, на заднем плане? Это точно не ты. Больно уж рука крупная и мощно сложенная. Это мужчина. Причем мужчина с выдающимися физическими данными. Прямо Геракл!
Тот перестал смотреть на снимок и перевел взгляд на меня.
– Зачем пришла?
– Просить помощи!
– крикнула я.
– Есть предложения, куда он повез его, как его...
– Вентьевский, товарищ майор. Леонид Вентьевский. Говорит всем, что ему тридцать два. На самом деле ему двадцать четыре. Не спрашивайте почему. Рост 192. Глаза и волосы черного цвета. Однорук, но невероятно крепко сложен. На единственной руке татуировка в виде паука без паутины. К сожалению, я не знаю, куда он повез пленника.
Я осмотрелась по сторонам. Дула пистолетов исчезли в кобурах. Солдаты бледнели, передавая фото из рук в руки и испуганно переговариваясь между собой. Они забыли обо мне. Соединиться с органами правопорядка не выйдет. Они упекут меня за решетку, а сами отправятся спасать своего сослуживца. Этого нельзя допустить.
Я бросилась к выходу, оттолкнув нескольких солдат. Те переговаривались между собой и не сразу заметили моего маневра. Заметив летевшую к ним фигуру, те инстинктивно отошли в сторону, пропуская бегуна. Через мгновение те опомнились и побежали следом, но догнать так и не сумели.
Я оторвалась достаточно быстро. Внезапно ясная мысль пронзила мой мозг. Не в характере Радиста просто похищать людей и терзать жертв неизвестностью. Он обязательно позвонит и выдвинет свои условия.
Я вернулась в гостиницу и стала ждать звонка. Ближе к вечеру телефон ожил, и я тут же схватила трубку.
– Да?
Молчание.
– Говорите! Вас не слышно!
Внезапно, неизвестным мне чутьем я увидела улыбку Радиста, удерживающего телефон.
– Вентьевский...
– Он самый!
– прозвучал нежный голос Вентьевского.
– Привет!
– Где он! Куда ты его дел? Отвечай!
– крикнула я в трубку, не сдерживая бешенства.
Радист улыбнулся. Я почувствовала его улыбку собственной кожей, несмотря на то, что не могла созерцать ее.
– Где ты? Он с тобой?
– Он рядом со мной, а насчет того где я прячусь... увы! Не скажу.
– Выдвигай требования. Что тебе надо?
– Ничего не надо!
– Тогда зачем весь этот спектакль!?
– А зачем нужны спектакли, милая? Чтобы развлекать толпу! Убивать бессмысленно время и верить в ложь, которую вам преподносят на блюде!
– Он жив?
– Я не знаю.
– Дай мне поговорить с ним! Я должна услышать его голос!
– И зачем?
– Тогда я выполню все твои требования!
– Но у меня нет к тебе требований! Я сделал это, поскольку хотел помучить тебя. Отомстить за то, что ты лишила меня власти!
– Я тут не причем! Я добровольно отказалась от Тасмании и уступила трон тебе. В чем моя вина?
Минутное молчание.
– Ни в чем, - наконец ответил он.
– Так отпусти Александра! Ни меня, ни его не за что карать!