Альтер
Шрифт:
– Ты не должен покидать этот мир. Этот мир (я имела в виду себя саму) нуждается в тебе! Не заставляй его оплакивать тебя!
– Но этот мир так жесток! А там хорошо! Я вернусь туда.
Обернувшись на прощание, Александр ступил на зыбучую почву могилы и быстро ушел под землю. Через секунду я стояла одна подле могильной плиты. Ночь сгустила и без того черные краски. Холод усилился.
Я проснулась в холодном поту и бессмысленно заметалась по комнате. Гудела голова, зверски хотелось пить, но я не обращала на это внимания. Мое сердце сковал смертельный ужас, и я бессмысленно
– Вентьевский, молю тебя, сохрани ему жизнь. Покарай меня, но его сохрани! Ему совсем не место там...
Я вспомнила черную, надгробную плиту и черные розы у основания той самой плиты. Я вздрогнула.
Через несколько часов зазвонил телефон. Я тут же сняла трубку. Последние два дня я почти не вставала из-за стола, гипнотизируя взглядом трубку.
– Да?
Молчание по ту сторону трубки.
– Говорите? Радист?
– Да, - коротко ответил Вентьевский.
– Решил в очередной раз подпортить мне нервы?
– Решил позвонить. Сказать, что все кончено. Учись жить с этим.
– Жить с чем?
– Я убил его несколько минут назад. Алло! Алло!
Но я уже бросила трубку. Точнее выронила ее и та со стуком упала на стол. Вновь перед глазами встала ужасная картина. Бледный Александр, в белой одежде и со светящимися во тьме волосами обнимает могильный камень. Я вновь услышала его слова.
"Я хочу вернуться! Там хорошо, а тут так холодно!"
Краем уха я слышала крики.
– Алло! Алло!
Я не обращала внимания на Вентьевского. Тот перестал кричать, но, временами, я слышала его покашливание. Тот еще на связи.
Я взяла трубку.
– Почему ты не убил меня? Почему покарал невиновного?
Радист, казалось, замялся.
– Я..., я не хотел!
– тот вздохнул.
Казалось, Радист сам не знает, что говорит. И неудивительно.
Не трудно было догадаться, почему Радист так поступил. Он похитил Александра, желая помучить меня, но убийство не входило в его планы. Скорее всего, в момент обострения болезни, Александр вывел Вентьевского из себя и тот убил его, не задумываясь о последствиях.
Меня это удивило. Мне показалось, что я расслышала в голосе Радиста нотки раскаяния и сожаления. Казалось, тот хочет сказать "извини", но сказать это не позволяет его гордость.
Какое-то время мы молчали. Никто не хотел бросать трубку. Минут семь я слушала дыхание Радиста.
– Ты опасен для общества. Почему бы тебе не лечь в клинику?
– Я не хочу превратиться в овощ под воздействием лекарств.
– Будь ты проклят, Вентьевский, - вяло проговорила я, закрывая лицо рукой, словно засыпала во время телефонного разговора.
– Боюсь, что не я, а ты проклята в данный момент, - так же тихо проговорил Радист.
– Радист...
– Да?
– Я мечтала о счастье. Почему ты отнял его у меня? Я не отнимала твоего "трона", и я не порочила твоего имени.
– Скорблю. Сожалею, - Радист бросил трубку. Я положила трубку на положенное место и разревелась.
Внутренние эмоции разрывали мою плоть. Перед глазами маячила Тасмания, тренировки, ужасное лицо Радиста и прекрасное лицо Александра в ареоле светящихся волос.
Подо мной кипела жизнь. Носились дряхлые трамвайчики, мигали светофоры, исполняя свой запрограммированный танец жизни. Повинуясь ему, мимо сновали автомобили. Бродили прохожие. Никто не обращал друг на друга внимания. Какой-то водитель удобно припарковался прямо у ног перепуганной старушки. Вылив что-то белое на капот, бабушка удалилась, размахивая тросточкой.
Тут я почувствовала чье-то присутствие. Кто-то стоял метрах в десяти от меня. У призрака отсутствовала правая рука. Левую руку тот держал на правом плече, словно озяб. Мне не хотелось его видеть. Мне хотелось только одного. Я посмотрела вниз. Я узнала и, одновременно, не узнала его.
– Внизу часто ходят дети. Не травмируй их души, - сказал призрак. Это был Вентьевский. Его волосы были чисто вымыты и аккуратно зачесаны назад. Радист не мылся по полгода, и я немало удивилась, заметив, что длинные сальные волосы Радиста извиваются кольцами цвета молочного шоколада. Неужели тот все эти годы носил контактные линзы? Глаза Радиста не пугали могильной чернотой. Они были светло-карими. Лишь изуродованный нос сильно портил общее впечатление. Одет Радист в белую футболку и светлые брюки. На ногах зеленые кеды. Мне потребовалось время, чтобы узнать его.
– Если ты желаешь воссоединиться с ним душами, твое право.
– Зачем ты тут? Решил посмотреть на мой полет?
– Я хочу знать, желаешь ли ты жить? Что если я вылечу твою болезнь и дам тебе еще много-много лет?
– Предлагаешь мне жизнь в тепле, когда ОН уже мерзнет в дьявольском холоде.
Я вспомнила сон и слова Александра.
– Воля твоя. Но тебе не нужно умирать. Ты желаешь проститься с утром? С ветром? Ты не желаешь больше дышать, гулять, видеть солнце? Ты хочешь жить?
Осознание правды резануло мой мозг словно лезвие. Я перестала смотреть на жизнь, протекавшую внизу, и перевела взгляд на Радиста.
– Я хочу жить! Вентьевский! Наступит момент, и я покараю тебя еще более жестоко, чем ты покарал его!
Но Вентьевского уже нигде не было. Вентьевский убил часть моей души в образе Александра, но спас мое тело от гибели. Что это значит, черт его дери?
Второе "я" Леонида Вентьевского.
Радист залег на дно, и не было возможности отыскать его. Несколько раз меня посещала Роза, но я отказалась от намерения увести ее домой. Пора совершить задуманное. Узнав о смерти Александра, Роза не стала плакать, чем изумила меня. Она испугалась за меня. Каждый день, каждую секунду та молила меня не совершать глупостей и оставить шизофреника в покое. Он опасный человек, способный на все.