Альтернатива
Шрифт:
– Может, перейдём на кровать? – предложила Маринка.
После секса Сашка лежал на спине, прикрыв глаза. Маринка рассеянно водила указательным пальцем по его губам.
– А чего ты о женитьбе заговорил? – вдруг спросила она. Сашка приоткрыл глаза:
– Ну надо как-то определиться. И вообще – я же люблю тебя!
– Правда любишь? – Маринка уселась на кровати и вопросительно уставилась на Сашку, – А за что любишь?
– Ну ты красивая… - Сашка покосился на её голые ноги, – И умная…
– А ещё? – потребовала Маринка
– Ты прикольная… - неуверенно продолжил Сашка и сердито закончил, - Люблю – и всё!
– Жрать хочу! Пойдём на кухню, – Маринка соскочила с кровати и босыми ступнямипрошлёпала на кухню. Сашка отправился следом.
– А ты меня любишь? – он встал в дверях.
– Ну конечно же! – Маринка уже жевала остывшую пиццу.
– Ты одеться не хочешь?
– А что, я тебя смущаю? – она закинула ногу на ногу.
– Ну немного.
– Точно – я у Надежды спрошу, – неожиданно сменила тему Маринка, и, заметив недоумённый взгляд Сашки, пояснила, - Про юридический адрес. У товарищества же есть свои помещения, значит, по этому адресу можно зарегистрировать юр.лицо. Ты пиццу будешь, а то я всю съем?
3.3.
Как и следовало ожидать, Надежда отнеслась к её идее с юридическим адресом насторожённо.
– А чем это нам грозит? – задала она свой любимый вопрос. По отношению к возглавляемому ей товариществу все события делились на две части: нейтральные и несущие угрозу статус-кво. Поэтому, с точки зрения Надежды, важно было распознать угрозу заранее.
– А чем это может грозить? – не поняла Маринка.
– Да чем угодно! Каким-нибудь штрафом, например, – богатый жизненный опыт подсказывал Надежде, что жизнь полна неожиданностей.
– Да брось ты! – Маринка была настроена более беззаботно. Её жизненный опыт говорил о том, что не стоит беспокоиться раньше времени, – Нужно только гарантийное письмо о предоставлении юридического адреса. Максимум, что может случиться – какую-нибудь бумагу пришлют. Ну мне тогда отдашь.
– А что должно быть написано в письме? – стала поддаваться на уговоры Надежда.
– Да я напечатаю, а ты подпишешь и печать поставишь, – обрадовалась Маринка. Про деньги, которые на это дело выделил Руднев, она решила не говорить – в конце концов, она ведь тоже какие-то усилия прилагала, так что имеет право претендовать на оплату.
На следующий день Маринка с Сашкой с утра пораньше уже ехали в краевой центр. На этот раз Сашка не рискнул пустить её за руль.
– Ты паспорт не забыл? – волновалась Маринка.
– Да нет же, третий раз уже спрашиваешь, – отмахнулся Сашка.
Руднев уже ждал их у нотариальной конторы. Он недоверчиво покосился на Сашку. Сашка в ответ робко поздоровался. Руднев протянул ему руку. Сашка просиял и гордо ответил на рукопожатие. Маринка не обратила на это внимания – она раскладывала на подоконнике документы, которые перед этим печатала половину ночи.
– У тебя всё готово? – подошёл к ней Руднев.
– Это – устав, а это – учредительный протокол, – Маринка ещё раз просмотрела бумаги, – Вроде всё.
– Заходим? – Руднев взялся за дверную ручку. Похоже, он тоже волновался. Но проблем не возникло. Уже через пятнадцать минут они вышли назад в коридор. Маринка аккуратно рассовывала в папки заверенные документы.
– Бумаги у тебя будут? – спросил у неё Руднев.
– Сейчас по одному экземпляру отвозим в отделение Минюста, а остальные я тогда завтра в офис привезу. Я на всякий случай три экземпляра заверила.
– Ну тогда до завтра, – попрощался с ней Руднев и протянул Сашке руку.
– Маринка, ты видела – он со мной за руку поздоровался! – похвастался Сашка, садясь в машину. Он сиял, как новая монета, – А потом за руку попрощался!
– Да, ты крутой, – согласилась Маринка, – Теперь тебе придётся руки не мыть. Интересно, в Минюсте когда обед?
– А мы прямо в министерство едем? – гордо спросил Сашка.
– Да, – рассеянно согласилась Маринка, роясь в сумке, – Неужели я его забыла? Я же печатала заявление! А, вот оно! В какое ещё министерство? Мы сейчас едем в отделение Минюста. Ты адрес знаешь?
– Откуда? – беззаботно отозвался Сашка, – Командуй, госпожа начальница!
В отделении Минюста пришлось проторчать больше часа. Нужная ей тётка была занята, и Маринке пришлось ждать на стуле в коридоре. Сашка и на этот раз остался в машине. Глядя на изредка проходящих по коридору чиновниц, Маринка стала немного стесняться своего затрапезного вида. Ну привыкла она постоянно ходить в джинсах! Но тут её внимание привлекла странная женщина – невысокого роста, в очках, волосы стянуты в хвостик. Женщина была одета в короткую курточку и длинную, до пят, юбку. Она размашисто шагала по коридору и напоминала террористку-народовольницу из позапрошлого века. Подойдя к нужной двери, она коротко постучалась и, не дожидаясь ответа, вошла внутрь. Маринка облегчённо вздохнула – получается, что представителям общественных организаций не возбраняется выглядеть крайне экстравагантно.
В кабинете, у которого она сидела, щёлкнул дверной замок, дверь приоткрылась и послышалось: «Войдите!» Хмурая молодая чиновница долго изучала документы, которые ей протянула Маринка. Наконец она протянула расписку:
– Свидетельство о регистрации будет готово в течение десяти дней. Позвоните в конце месяца.
Маринка облегчённо выбежала на улицу – пока что всё шло по плану. Сашка лихо подъехал к ней:
– Шеф, куда дальше?
– Домой! Что-то я сегодня утомилась! – Маринка залезла на пассажирское сиденье. Всё-таки она никак не могла привыкнуть к праворульной Тойоте и периодически пыталась усесться за руль, чем вызывала Сашкино недовольство.
– Нет, ты видела – он со мной за руку поздоровался! – периодически восхищался Сашка, пока они ехали по городу. Маринка косилась на него и снисходительно улыбалась – мальчик попал в большую политику! А когда они выбрались за город, она прислонилась к боковой стойке и задремала – сказалась бессонная ночь. Ей почему-то вспомнилось окончание сессии в институте.
3.4.
Государственная бюрократическая машина сработала медленно, но без сбоев. Как и сказала чиновница в отделении Минюста, свидетельство о регистрации отделения общественного движения «Провинциальная Россия» было готово в конце сентября. Маринка продемонстрировала зеленоватую бумагу с голографической пломбой Рудневу. Тот в недоумении повертел её в руках: