Алуэсса
Шрифт:
Хашшошш промчался как молния между развалинами, занесенными песками, что-то попутно заснял и отметил на карте. Вернувшись же и снова облекшись в скафандр, предложил для начала сосредоточиться на остатках старинной башни, возвышавшейся на искусственном холме возле бывшего моря. На совмещенных картах это место значилось как «Морская ратуша». Перевод приблизительный, но функция здания была примерно такой: оно смотрело фасадом на океанский залив, имело общественное предназначение, и обслуживало те районы Меннао, которые имели отношение к порту.
«Морская ратуша» напоминала с воздуха пустую корону. Внизу – сплошные завалы. Стены частично тоже разрушены, хотя вполне различимы границы трех ярусов. Сохранились
Вероятно, верхнее помещение некогда служило залом. Вместо пола – провал, напоминавший черную пропасть. Стоять было можно лишь в самой арке либо в углу, где виднелись остатки разрушенных перекрытий.
А далее нам показали нечто необычайное.
В проемах между окнами внутри зала сияли мозаики. Краски были необычайно яркими. Полудрагоценные камни, смальта, обводы из золота. Эти материалы рассчитывались на века. Они лишь покрылись пылью, но сохранились с незначительными повреждениями. Адванаирра принялась осторожно расчищать досягаемые фрагменты, а Хашшошш снимал шаг за шагом ее работу и общий вид композиции.
Мозаики изображали танец девушек. Их было шесть. Возможно, если смотреть на них глазами уроженцев Земли, они показались бы странными, но с уйлоанской точки зрения они были прекрасными. Все они чем-то напоминали Иссоа. Извивающиеся в танце тела – цвета нефритовой зелени, глаза – бирюзовые в золотых ободках, платья – полупрозрачные (халцедон и горный хрусталь, если сравнивать с земными минералами). Танцевали они, судя по цветам мозаики, не на суше, а на волнах океана (синяя смальта, малахит и ляпис-лазурь).
Надписей не было. Но было ясно, что это они. Алуэссы.
Комментарий оставшегося на «Гране» Мендарруихха звучал очень сдержанно.
Да, обнаружено замечательное произведение уйлоанского искусства. Да, мозаики чрезвычайно ценные и заслуживают дальнейших исследований. Очень жаль, что их невозможно сейчас изъять из полуразрушенной ратуши и перенести в какой-то музей. Да, скорее всего, на них изображены легендарные океаниды. По описаниям очень похоже. Однако это могло быть лишь фантазией на известную тему.
Комментарий Лаона Саонса содержал очень важные дополнения.
На Лиенне, где старались по возможности воссоздать культуру Уйлоа и ее самые знаменитые памятники, существует и подобие «Морской ратуши». Она точно так же находится на побережье, над морем, в Меннао. Профессор Саонс, конечно же, неоднократно видел это сооружение и бывал внутри. Оно служит общественным зданием, в котором проходят торжественные приемы, конференции и концерты. Верхний зал используют для банкетов, рассчитанных на особо важных особ. В остальное время туда допускают туристов – из зала открываются невероятно красивые виды на океан, городские окрестности и далекие горы.
Но стены зала в лиеннском Меннао украшают не мозаики, а росписи. Их цвета не столь яркие. И под ногами у девушек не густая синь океана, а цветущая зелень, как будто пляшут они на лугу среди трав. Сами фигуры на росписи выполнены с куда меньшим изяществом, чем на исходной мозаике. Это неудивительно: в старых источниках, спешно и несколько беспорядочно захваченных с собой переселенцами на Лиенну, нашлось лишь одно, не слишком отчетливое, изображение мозаик с сеннайскими девами. Причем снимали фигуры дев не специально, фрагмент за фрагментом, а как фон проходившего там торжественного приема с участием самого императора Уликена Последнего. Естественно, при воссоздании интерьера «Морской ратуши» на Лиенне возникло много неточностей. В какой мере это случайность, а в какой мере результат
– Ну как же? А гены Иссоа, Ульвена – мои, наконец? – удивилась Маилла.
– Мы не знаем, чьи это гены, – возразил ей Ульвен. – Ясно, что мы получили их от кого-то из наших предков. Но какое отношение он или она имели к алуэссам, остается лишь строить догадки. Пока это только версия.
– Выяснить истину помогли бы находки останков, – сказала Илассиа.
– Дорогая моя, но вы же сами видите, что задача невыполнимая. Вести раскопки в произвольном квадрате или двигаться хаотично, методом проб, сейчас невозможно. Скелеты и груды костей на погибшей планете будут встречаться на каждом шагу. Робот-разведчик не отличит окаменевшую органику от неорганики, а кости разумных существ – от костей морских обитателей. К тому же в команде «Гране» нет ни биолога, ни генетика.
– Да, супруг мой, к тому же останки, из которых можно извлечь генетический материал, в таких условиях не сохранились бы, – подтвердила Илассиа. – Все живые клетки на Уйлоа погибли. Разве что в самых глубоких трещинах могут найтись примитивные организмы вроде бактерий. Но это заведомо не то, что мы ищем.
– Есть другой вариант: отыскать документы, – заметил Ульвен. – Хотя это не менее трудно, чем найти следы алуэсс.
– Так ведь вот же они, как живые! – неожиданно воскликнула молчавшая до сих пор Иссоа. – Мне кажется, я умею танцевать этот танец, я слышу песню, под которую они пляшут!..
– Милая, это не аргумент для ученых, – охладил ее пыл Ульвен. – Мы захвачены изображением, пробуждающим в нас фантазию. Оно кажется нам реальным, – вернее, отражающим другую реальность, чем здешняя.
– Почему же она нереальна? – не сдавалась Иссоа. – Я ведь вправду похожа на них?
Тут в разговор вступил мой Карл.
– Liebe Issoah, liebe Freunde… – начал он по-немецки и тотчас запнулся, вспомнив, что разговор был на уйлоанском. Он уже хорошо понимал язык, но говорил на нем не свободно, стесняясь и своего топорного произношения, и ощутимой нехватки слов.
– Продолжайте, мой друг, пусть Юлия переводит. Или, хотите, я сам это сделаю, – предложил Ульвен.
Синхронить вызвалась я, хотя учитель, конечно, выступил бы в этой роли нисколько не хуже.
Карл напомнил, что в древности на Земле существовало множество мифов о подобных прекрасных девах, считавшихся малым божествами или духами разных стихий. У греков они назывались нимфами.
– То же самое слово обозначало невесту, – блеснула я эрудицией, ввернув свою реплику в перевод.
– Нимфы, – невозмутимо продолжил Карл, – имели детальную классификацию, как если бы речь шла о реально существующих биологических видах. Исследователи земной цивилизации, прилетевшие с какой-нибудь другой, весьма далекой планеты, легко могли бы принять все эти термины за научные описания, пусть и древние. Ореады, дриады, альсеиды, лимнады, наяды, нереиды, геспериды, океаниды… В древних текстах упоминалось о людях, которые не только их видели, но и вступали с ними в любовный союз или в брак. Нимф очень часто изображали на вазах, стенах, украшениях, а в более поздние времена – мозаиках вроде этой, на картинах, в виде рельефов и статуй. Едва ли не каждый хорошо образованный человек на Земле до сих пор представляет себе, как могла бы выглядеть нимфа. Обычно это прекрасная юная девушка с длинными волосами, нагая или одетая в легкие развевающиеся одежды – вроде тех, что на мозаике из Меннао. Так их изображали веками и тысячелетиями. Но никто на самом деле не видел реальных нимф. Это миф. Почему он возник, я не знаю.