Альв
Шрифт:
В этом смысле, "вампиром" являлся как раз епископ Ансельм. Он, разумеется, не пил кровь своих жертв, да и злодеяния обычно совершал чужими руками, — для этого существуют солдаты и палачи, — но разве запытать до смерти человека, виновного лишь в том, что он язычник или попросту плохой христианин, лучше того, что делают вампиры и оборотни? А ведь на руках Ансельма кровь множества "ведьм", многие из которых и ведьмами-то на самом деле не были, а, если и были, то весь их грех состоял в том, что они "смущали" простодушных крестьян и горожан, излечивая их болезни и предсказывая непогоду. Черное ведовство, конечно, тоже существует, но и оно, в большинстве случаев, не такое уж тяжкое преступление, чтобы сжигать из-за него на костре. Сварить приворотное зелье не то же самое, что обирать крестьян, заставляя их мерзнуть и голодать суровой зимой. Смешать яд, наслать порчу, проклясть, наконец, — во всех этих случаях жертвой становится один человек. Но что тогда можно сказать о тех, кто начинает и ведет войны всего лишь из-за клочка земли, города или способа обращаться к Богу?
Альв думала об этом спокойно, но она-то, похоже, не сегодня узнала ответы на все эти вопросы. Другое дело — Йеп. Конечно, он, прежде всего, мужчина и солдат, но, с другой стороны, мораль его мира совсем не похожа на мораль мира, в котором росла Альв. И то, что он ее принял такой, как есть, дорогого стоит. Вот что главное!
2. Лордаг (суббота), двадцать пятый день месяца белтайн, 1611 года
Из Хайльбронна выехали только двадцать четвертого числа, задержавшись в городе на два дня: искали с кем бы можно было приватно поговорить о фюрстине Анне. Ведь не ко всякому подойдешь с расспросами. Особенно, если не знаешь, встречался ли в прошлом этот человек с Альв Ринхольф, и, значит, ни к кому из титулованных особ Альв обратиться не могла, да и просто так бродить по улицам было бы опрометчиво. Неровен час кто-нибудь из встречных знает ее в лицо. А такое вполне могло случиться, ведь Альв еще в Гамбурге вспомнила, как посещала нимфу Лорелею на острове Верд, а до Боденского озера, между прочим, если и "не рукой подать", то не так уж и далеко. Вполне могло случиться, что или она в своих путешествиях забиралась так далеко на север, или кто-нибудь из местных пересекался с ней на юге, а то и на юго-востоке, то есть в том же Тироле или Зальцбурге. Поэтому Альв по большей части сидела в гостинице, предоставив расследование Якову, или сопровождала его в карете, но выходила из нее только для того, чтобы пройти вместе с Яковом в помещение книжной лавки или в дом очередного "профессора" и "доктора философии".
Разыскания же оказались делом нудным, медленным и, по большей части, неблагодарным. Единственное, что удалось выяснить, в результате двухдневных поисков, это титул фюрстины Анны, да и то достоверность "сообщения" оставляла желать лучшего. Один из собеседников вспомнил, что лет сто назад "или чуть больше" Карантской маркой правила вдовствующая герцогиня Анна. Собеседник утверждал, что именно герцогиня, хотя по идее титуловать ее следовало маркграфиней. И еще один штрих, марка в то время входила в состав Империи и было непонятно, имела ли право герцогиня Анна именоваться по-немецки фюрстиной. Так что ответ на вопрос, интересовавший Якова и Альв, был очевиден: то ли да, то ли нет. Может быть, это та самая Анна, а возможно, что и нет. Но даже, если это все-таки она, никто не мог сказать, были ли у владетельницы Карантской марки дети и в какие династические браки они вступили, "войдя в возраст". Соответственно, и возможность проследить родословную Альв от ее "великой бабки" сходила на нет. Во всяком случае, пока.
Итак, двадцать четвертого апреля дормез покинул Хайльбронн и направился в Штутгарт. Дорога шла вдоль русла реки Неккар, по узкой долине, больше похожей на ущелье из-за довольно высоких и крутых, густо поросших смешанным лесом склонов. Основное сообщение здесь шло по реке, так что дорога большей частью оставалась пустынна, особенно, вдали от города, когда фермы, деревни и фольварки исчезли из виду вместе с садами и возделанными полями, уступив место дремучему лесу. На самом деле, Яков и сам не отказался бы подняться вверх по реке, но, увы, если следовать руслу Неккара, они окажутся гораздо западнее, чем следует быть. Им и так уже пришлось отклониться от южного направления, которое должно привести их прямо в Штирию. Ну, или почти прямо, поскольку прямых дорог здесь попросту не было.
— Знаешь, Йеп, — улыбнулась вдруг надолго замолчавшая Альв, — кажется, нам снова придется драться.
Улыбка получилась грустной — наедине Альв иногда позволяла себе приоткрыть перед Яковом чувства, — но голос прозвучал, как всегда, спокойно. Было очевидно, дело не в том, что она боится схватки, а в том, что ей смертельно надоело воевать, при том, что на этот раз они не знали даже за что воюют и с кем.
— Откуда знаешь? — спросил Яков, считавший, и не без основания, что имеет право на откровенные ответы.
— Каффа, — коротко ответила Альв и, отведя прядь волос, закрывающую левое ухо, показала золотого дракона, обившегося вокруг ушной раковины.
— Я знала, что каффа не просто украшение, — пояснила через пару мгновений, вполне оценив вопросительный взгляд Якова, — но не помнила, в чем тут дело. Сейчас вспомнила, — кивнула, как если бы подтверждала правдивость слов. — Я их слышу. Сейчас услышала. Не слова. Не мысли. Настроение? Пожалуй, так. Именно настроение. Решимость и страх. Чего боятся или кого, не знаю, но некоторых колотит, как в ознобе. Однако они все равно не отступят. В смысле, страх страхом, но пойдут до конца. Около дюжины. Мужчины и женщины. Полмили позади нас и быстро приближаются. Это все, что я знаю.
— Мужчины и женщины, — повторил за ней Яков, — значит люди?
— Да, — снова кивнула Альв, — скорее всего.
— Верховые… Дюжина или около того… Как думаешь, кто им нужен, я или ты?
— Не знаю, — вздохнула Альв. — Но тебе нечего опасаться, виверна справится со всеми… Правда, тогда, мне придется убить и слуг.
— Не торопись! — остановил ее Яков. — Возможно, удастся обойтись без трансформации. Ты побудь в карете, а я выйду и попробую с ними договориться.
— Они могут убить тебя раньше, чем я смогу прийти на помощь! — возразила Альв.
— Я не стал бы спешить с выводами, — усмехнулся Яков, доставая револьвер из наплечной кобуры. — Как видишь, у меня есть и своя магия.
Он проверил оружие и, вернув револьвер на место, достал автоматический пистолет.
— Говоришь, дюжина? У меня будет восемнадцать выстрелов без перезарядки… Должно хватить!
— Ты уверен? — нахмурилась Альв.
— У тебя есть повод сомневаться? — "удивился" Яков. Он не был уверен, что не растерял за годы и годы свои боевые навыки. Но, с другой стороны, здесь-то таких умений не было и у молодых…
Всадники догнали их меньше чем через полчаса и приказали кучеру остановиться. Трое или четверо обогнали карету, блокировав дорогу спереди, остальные — Яков насчитал девять всадников, пять мужчин и четырех женщин, — остались позади. Дорога в этом месте была ограничена крутым откосом — скалой, поднимавшейся прямо из реки, и утесистым склоном ущелья, так что бросаться в крайности, то есть пытаться бежать вверх или вниз, не рекомендовалось. Во всяком случае, Яков такого никому советовать не стал бы.
— Что-то не так, — нахмурилась Альв, когда карета остановилась. — Ты чувствуешь этот запах?
Впервые со времени их знакомства Яков услышал в голосе женщины нотки беспокойства, переходящего в страх.
— Запах?
Он принюхался. Действительно, легкий ветерок приносил через открытые окна кареты странно знакомый горьковато-сладкий аромат, достаточно сильный, чтобы выделить его среди множества других запахов весеннего леса.
"Какое растение цветет в апреле?" — но уже задавая этот вопрос, Яков вспомнил, о чем идет речь.