Альвитания
Шрифт:
Старики несколько раз тщательно отслеживали президентский кортеж и досконально выучили как работает охрана. Операция была продумана профессионально. Свой человек пропустил ветеранов в парадной форме через металлоискатель, и они заняли позицию впереди толпы по пути следования кортежа. Снайперы охранения засевшие на крышах были перебиты пенсионерами из горного спецназа. Дроны слежения обезврежены специальной программой украденной у русской контрразведки.
Когда кортеж въехал в центр города, и головная машина поравнялась с четвёртым окном дома номер 27, раздался чудовищной силы взрыв. Бронированный лимузин поднялся в воздух, а потом осел, рассыпая пуленепробиваемые стекла. Снайперы-старики с крыш снимали полицейских мотоциклистов и выскакивающую из машин охрану. Они знали что будет много жертв. Знали, что погибнут сотни мирных жителей. Их сограждан. А зачем вы пришли сюда? Поглазеть своими незрячими глазами на выборы диктатора? На каждом из
– За Шона – сказал он и одновременно спустил все четыре курка.
Выстрел был неимоверной силы и его отбросило назад. В груди президента зияла дыра размером с блюдце. Джей почувствовал лёгкий укол и понял что получил пулю, но не знал куда. Он упал рядом с Майклом. Майкл умирал, кровь хлестала из раны на его шее. Джей протянул ему руку. Их глаза закрылись. Последние из ветеранов были перебиты. Посередине улицы, среди дымящихся машин, сел вертолёт, умирающего президента помчали в госпиталь. Выдающийся хирург Гинзбург был доставлен из дома. Доктор не мог поверить своим глазам. В груди президента дымилась огромная дыра, куда провалились повреждённые органы. От сердца практически ничего не осталось, треть лёгких были уничтожены. Но человек жил. У него был пульс.
– Анестезию – неуверенно сказал Гинзбург.
Огромная чёрная женщина анестезиолог по имени Сара стало пунктировать вену.
Кроме них в комнате находились операционная сестра Дженнифер, миловидная молодая блондинка, и верные помощники президента Бел Эйял и Мел Хиор. Всё тело президента было испещрено осколками разрывных пуль. Доктор взял пинцет и осторожно извлёк первый осколок. Вдруг ужасно запахло разлагающейся плотью. На их глазах тело президента стало разлагаться и превратилось в груду гниющего мяса. Стоял невыносимый смрад. Медики отшатнулись от операционного стола. Плоть лидера сгнила, и на столе, остался только скелет. Кости стали рассыпаться, как будто пролежали в земле тысячи лет, и вскоре на столе остался лишь тонкий слой праха напоминавшего по своим очертаниям контур человеческого тела. Вдруг на том месте, где должно было быть сердце, вспыхнул язык голубого пламени, и постепенно весь контур полыхнул голубым огнём. Огонь стал красным и уже лизал операционную лампу под потолком. Анастезиолог Сара упала в обморок, уронив своё огромное тело на пол. Бел Эйял и Мел Хиор безучастно наблюдали за происходящим. Пламя унялось, казалось контур тела поглотил его. На столе операционной теперь лежал огненный человек. Сквозь пламя было видно как внутри
пылающего гомункулуса возникают горящие органы: сердце, лёгкие, скелет, как по огненным жилам бежит пламя. Пламя унялось, и тело обтянулось кожей. Президент открыл глаза. Бел Эйял пошарил в железном шкафу в углу операционной, и услужливо подал ему синюю больничную робу. Сара пришла в себя и села. Увидев живого президента, она снова упала в обморок, ударившись головой о кафель. Президент оделся и неуверенно опустил босые ноги на холодный пол. Новое тело ещё плохо слушалось. Мельхиор помог ему встать и повёл к двери. Выходя, президент посмотрел на Белиала и кивнул в сторону доктора и операционной сестры. Когда дверь операционный закрылось за ними, Белиал достал из-под пиджака пистолет с глушителем и выстрелил доктору в лоб. Доктор упал, выронив пинцет с осколком, который так и держал в руках. Дженнифер закричала и размахивая руками забилась в угол операционной. С ней была истерика. Белиал очень не хотел в неё стрелять.
– Как она замечательно кричит – подумал он.
Было бы лучше её арестовать, надругаться над ней в камере и замучить до смерти. Он представил, как она будет кричать, когда он будет истязать её молодое тело. Но он знал какие неприятности ждут того, кто ослушивается Босса. Серьезные неприятности и на очень долгое время.
– Ну ладно хватит с меня этого крика – Белиал с удовольствием выстрелил в неё несколько раз и Дженнифер затихла. Только обрушенные ею при падении медицинские инструменты, звенели, падая на пол. Белиал выстрелил в голову Саре, убрал пистолет под пиджак и вышел из операционной. Скальпель звонко упал на пол со стола, театрально завершая это жуткое шоу.
Президент сидел на балконе. Был прохладный ноябрьский вечер, казалось всё вокруг было серым. Мельхиор стоял в дверях балкона, и заискивающе улыбаясь смотрел на него. У Мельхиора были заостренные уши и странный крючковатый нос.
– Что-нибудь нужно, Хозяин? – спросил, он прищурив зелёные глаза.
– Ты служишь мне тысячи лет – ответил президент – и тысячи лет поражаешь меня своим полным отсутствием минимальных признаков интеллекта, но я ценю твою преданность.
Мельхиор подобострастно оскалился и слегка поклонился.
– Мне нужен костюм, понимаешь новый костюм – президент обратил на него свои холодные ничего не выражающие глаза, пустые, как два витража из синего стекла – я не собираюсь управлять миром в больничной робе.
– Будет сделано, Хозяин – Мельхиор растворился в коридоре.
Его место в дверях балкона занял Белиал. Президент встал на холодный бетонный пол и взялся руками за перила. Был прохладный ноябрьский вечер, но президент США не боялся холода, он не мог заболеть, потому что у него было новое неуязвимое вечное тело, потому что он был Дьявол.
Посол.
Презрение и страх – вот взгляд горожан на кочевников. Наук и искусств нет в степи, по крайней мере в той формальности, в какой они существует в городах. И законов нет. Есть правила. И нет тюрем, потому что нет городов. Глава рода сам назначит наказание нарушителям общественного порядка, и обычно это смертная казнь. Личная гигиена, с частым отсутствием воды, тоже мягко говоря, своеобразна. Воинственные степняки, буквально выросшие на улице, на коне, были самым опасным врагом для разряженных армий горожан. Они налетали неизвестно откуда, на своих быстрых конях, и исчезали неизвестно куда, где их искать в степи? У них же городов нет!
Палабрия была одной из самых мощных держав на континенте. Её древняя культура уходила в самые истоки цивилизации, армия была прославлена подвигами, и дворяне вели родословные от легендарных имён. К западу от Палабрии пестрел десяток городов-государств, служивших своеобразным барьером, а за ними воинственная Ассения. За Ассенией, снова стояли города-государства, а потом океан. К востоку от Палабрии простиралась бесконечная степь. Отношения Палабрии со степью были дружественные. Степняки привозили на рынки мясо, шерсть и шкуры, скупали керамику и продукты ремёсел. Торговля была взаимовыгодной, без них, экономика Палабрии не могла бы существовать. Все было мирно за исключением одного инцидента, произошедшего несколько лет назад.
В одном из пограничных провинциальных городов, пьяные степняки подрались в трактире и жестоко избили одного из горожан. Кто затеял драку было неизвестно, все участники были мертвецки пьяны. Так как горожанин получил увечья, суд отправил степняков в тюрьму. Кочевники вернулись с посольством, извинялись, предлагали выкуп и городу, и семье пострадавшего. Обещали наказать драчунов по своим законам, на Родине. Они были поражены, когда им ответили отказом. Закон есть закон. Степняки отправились в столицу. К их изумлению, в столице только развели руками. Провинция имела статус автономии, верховная власть не могла вмешиваться в их судебные процессы. Посольство вернулось в степь. Через несколько недель, в предрассветной мгле, десяток кочевников перелезли через городские стены провинциального города. Они перерезали спящую стражу и открыли ворота. В город въехала сотня вооруженных всадников. Они сразу отправились к тюрьме и освободили ВСЕХ заключённых. Насильники, воры и убийцы, сидевшие в цепях много лет, оказались на свободе. В городе начался хаос. Тюремщики, плохо обращавшиеся с плененными степняками, были четвертованы в тюремном дворе. Выпытав (в прямом смысле) у начальника тюрьмы, где дом судьи, кочевники направились туда. Они надругались над его дочерьми, сожгли его дом, а потом отправились навестить мэра, где сделали тоже самое. Разграбив городскую казну, они распяли мэра и судью на городских воротах, и исчезли в степи.