Альвитания
Шрифт:
– Меня зовут Дорильо – изысканно поклонился он – мне поручено сопровождать вас и показать дворец и город. Как вам работа наших портных?
Нойко стоял посередине комнаты, полуголый, в тесных Палабрийских штанах, и опирался на меч. Его разбирал смех.
– А мужскую одежду они смогут пошить? – не выдержал он.
Дорильо изо всех сил пытался сдержать злобную гримасу. Его красивое лицо исказилось, и губы задёргались. Нойко понимал, что только что оскорбил дворянина, равного себе, но Палабриец ничего не мог поделать в этой ситуации. Перед ним стоял раненый герой-освободитель, и ни о каком конфликте не могло быть и речи. Нойко догадывался, что тот видит в нём лишь неотёсанного мужлана, волею судеб заброшенного в их странный мир.
– Я пошлю за портными –
Нойко провёл пол дня разбирая одежду, оставленную с трофейным обозом Ассенийцев, и с трудом смог найти себе несколько костюмов. Дворцовые портные их подлатали, и подогнали под его размер. Его стали приглашать на дворцовые ужины, это были чрезвычайны скучные вечера, где простой прием пищи был превращен в бесконечный ритуал, и еда и разговоры были подчинены бессмысленному регламенту. Но Альмека с радостью сопровождала его, если он её приглашал.
Нойко поправлялся, он стал немного ездить верхом, и носить лёгкие доспехи. Его радости не было предела. Дворцовый распорядитель предложил ему женщин, но Нойко отказался, он ещё не чувствовал себя достаточно сильным для любовных приключений, и водиться со светскими шлюхами ему не хотелось.
Однажды ночью в двери стали настойчиво стучать.
– Кого ещё демоны принесли? – Нойко напялил латы на голое тело, и открыл дверь держа в руках обнаженный меч.
Это был Брахо.
– Проблема – лаконично сказал он.
Если Брахо решил разбудить его среди ночи, это точно была проблема, и явно серьёзная. Солдаты тоже выздоравливали, тоскуя от безделья, они играли в карты и кости, проигрывая друг другу трофейное добро. У многих появились подруги, вдов в городе было много. Сегодня ночью, выпив, они повздорили, из-за игры или из-за женщин, и подрались. Трое из них покалечились пуще чем это было в сражении.
– Дать всем плетей, а зачинщиков повесить – Брахо предложил простое решение проблемы.
– Нет Брахо – Нойко обнял его – мы сами виноваты.
– Мы виноваты?!– возмущению Брахо не было предела – Ты вообще в библиотеке целыми днями торчишь, азбуку чёртову выучил.
– Мы их бросили самих по себе – сказал ему Нойко – бараны без пастухов достаются волкам.
Утром они разделили солдат на четыре отрада и велели им носить доспехи, согласно их родовой принадлежности. Поговорив с Палабрийскими поварами, ограничили их рацион. Выпивка только по выходным. Фехтование и манёвры каждый день. Солдаты сначала возмущались, но потом недовольно и покорно смирились с приказами офицеров. А через несколько дней они превратились в слаженный отряд, который привычно жил, под командованием старших по званию. Ежедневно они выезжали на прогулку по городу, и Нойко, и Брахо, в сопровождении десятка вооруженных всадников. Брахо пытался не подавать вида что он был безмерно счастлив. Происходя из бедного дворянского рода, у него никогда не было своих нукеров.
Однажды днём, проезжая мимо рынка, Нойко обратил внимание на группу девушек, оживлённо разговаривавших в тени. Одна из них стояла спиной, её чёрные волнистые волосы струились на синий, расшитый узорами плащ. Она оглянулась, как бы почувствовав его взгляд. Огромные чёрные глаза, изумительная белая кожа, скуластое лицо, большой рот, тонкие красные губы. Их глаза встретились. Нойко остановил коня. За ним остановился его кортеж. Девушки перестали разговаривать и посмотрели на них. Приглянувшиеся ему брюнетка улыбнулась, сверкнув глазами, потом они рассмеялись, и ушли взяв друг друга под руки.
В свите Нойко был профессиональный лазутчик по имени Калё. Невысокий морщинистый солдат лет 40-ка, он получил две стрелы во время последней вылазки против лагеря Ассенийцев, и приходил в себя вместе со всеми.
– Видишь эту, в синем плаще? – сказала ему Нойко.
– Да, господин офицер – ответил тот.
– Проследи где она живёт.
– Будет сделано.
Калё был очень рад, ну подумаешь найти молоденькому князьку,
Нойко стал появлятся у её дома, сопровождать её со своим отрядом, не назойливо, пару раз в день. Он смотрел на неё, но не пытался заговорить. Она старалась не смотреть на него, лишь иногда украдкой, бросала взгляд, полный любопытства, было ясно что его внимание ей крайне льстит. Нойко навёл справки и через городскую администрацию узнал, что она дочь богатого купца, мещанка, не дворянка, но из очень хорошей семьи. Заигрывать с женщиной такого ранга было нельзя, нужно было свататься, и Нойко попросил об этом Брахо. Тот сделала вид, что чрезвычайно раздражен всей этой суетой, хотя на самом деле был безмерно горд. Её звали Рошанна. Её семья была рада породниться с Нойко. Свадьбу играли во дворце, пировал весь город. Базиликку понимал, что брак степного дворянина и зажиточной горожанки, это серьёзный козырь в его руках. Как-то в библиотеке, Нойко столкнулся с Альмекой. Она не поздоровалась с ним, и сделала вид что увлечена книгой.
– Альмочка – обратился он к ней – что с тобой?
Она взяла книгу и пересела на другой стол. Нойко подошел к ней опять.
– Мы же всегда были только друзьями, и я очень ценю твою дружбу, пожалуйста не сердись.
Альмека взяла книгу пересела за самый дальний стол, было видно что она готова разрыдаться. Нойко понял что она оскорблена и обижена и решил оставить её в покое.
Он стал привыкать к жизни в городе, чистой одежде, ванным, трапезам за столом. Иногда он поднимался на городскую стену, вдыхал свежий ветер, и вспоминал степь. Однажды он yвидел, как в сторону города летят перепуганные птицы. Вдали поднималась огромное облако пыли, поднятое копытами бесчисленных лошадей. Войско кочевников возвращалось из Ассении. Нойко был готов сгореть от стыда. Пока его собратья воевали и проливали кровь, он жил здесь в неге, облачённый в парчу, да ещё и успел жениться! Собрав свой отряд, они поехали встречать земляков. Чистые, с уложенными волосами, на расчёсанных конях, в сверкающих доспехах, они выглядели, как отряд игрушечных солдат. Первые вестовые летели к ним навстречу с улюлюканьем. Их доспехи были порублены, грязные волосы слиплись, от всех страшно воняло. Никто не обратил на опрятный вид Нойко и его людей внимания, все были страшно рады их видеть. Тахтан обнял его, Нойко думал он его сейчас придушит. На его лице был свежий шрам и глаз сильно воспалился.
– Ты сегодня же вечером будешь у дворцового лекаря – сказал ему Нойко.
– Зачем, брат, само заживёт – удивился тот.
Нойко и его люди узнали про Ассенийский поход. Обвязав копыта коней войлоком, кочевники подошли к столице Ассении затемно, самым ранним утром. Забросив арканы на зубцы стен, передовой отряд проник в город и перебил стражу. Открыв ворота, степняки ворвались внутрь, двинулись в казармам, и подожгли их. Выбегающих оттуда солдат встретил град стрел. Городская элита и часть гарнизона смогли укрыться в цитадели. Кочевники мобилизовали обезумевших от страха горожан разрушать её стены. Чолон вёл штурм лично, и в жестокой схватке на обломках цитадели получил отравленную стрелу. К вечеру он умер. Степняки поступили с подверженными Ассенийцами, также как те поступали с побеждёнными, город был предан огню и мечу, в память о погибшем вожде. Войско возвращалась в степь выбирать нового хана.
– Я поеду с тобой – сказала Рошанна.
– Роша, там нет домов, нет ванн, как ты будешь жить в юрте?
– Я буду там где ты – не уступала она.
Дорога была дальняя, и концу пути Рошанна заболела. Аульные лекари занимались ей, как могли. Старший сын Чолона давно погиб на охоте, средний был дурачком, а младшие совсем крошками. Ханом выбрали Шобергу. Статус Нойко от этого ещё больше поднялся, но его это чрезвычайно раздражало. В городе он скучал за степью. В степи он хотел в город. Он не знал к какому миру он теперь принадлежит. Он думал только о здоровье Рошанны. Когда он шел первый раз после выборов к юрте Шобергу, на него смотрели как будто он пророк, и идёт на встречу с богом.