Альвитания
Шрифт:
Новость о случившемся повергла королевский двор в состояние шока. Мир, покой и сотрудничество, длившееся сотни лет, было нарушено из-за пьяный драки нескольких идиотов. Был нанесён серьезный удар по престижу короны. С другой стороны, война со степью была немыслима. В древние времена, старинные царства, которых уже нет на карте, полностью захватившие континент, пытались поработить степь. Они вторгались туда с гигантскими армиями, слонами и колесницами, и никто не вернулся назад. Кочевники появлялись в предрассветной полутьме, осыпая противника градом горящих стрел, и снова исчезали, не вступая в бой. Они жгли траву и отравляли колодцы. Армии императоров таили, так и не встретившись с противником. Отчаявшись, они поворачивали назад, тогда степняки атаковали ежечасно, унося сотни жизней в каждый стычке, но так и не вступая в сражение. Единицы выживших, безумных солдат, рассказывали об обложенных огнём лагерях, и граде стрел, обрушивающихся на спящую армию в предрассветный час. Но король Базиликку не мог оставить эту ситуацию безнаказанной. Он проклинал момент, когда не отнёсся к ней серьёзно, и лично не заставил зазнавшихся провинциалов, отпустить этих проклятых степняков. Если не отправить карательную экспедицию, никто больше не будет воспринимать его власть. Ни аристократия, ни народ. Против державы был совершён акт войны. Вассалы, поняв, что центральная власть ослабла, восстанут,
Ассения было машиной войны. Воинственный народ поставил военное дело на промышленных уровень. Огромная профессиональная армия содержалась за счёт военных походов, которые проводились ежегодно. Солдаты носили стандартную форму, несли одинаковые овальные щиты, на головах одинаковые цилиндрические шлемы. У них были заготовлены понтоны для переправ через реки, и осадные машины, чтобы взять любую крепость. Каждую весну они шли на войну, захватывали страну или две, и отдыхали зимой. Города-государства между Ассенией и Палабрией, медленно таяли, и становились Ассенией. Они были жестокие завоеватели. Города разграблялись, жители обращались в рабов, уничтожалась религия побеждённых. Империя росла, а вместе с ней армия и доход казны. Этой весной Базиликку вынужден был собрать войско и маршировать на запад, чтобы защитить своих сателлитов. Ассенийцы наступали, как гигантская живая мясорубка серых доспех против разряженной армии Палабрийцев. Палабрийцы выстояли, но потери были чудовищные. Поняв, что больше ему не продержаться на поле боя, Базиликку отступил в столицу, собрав туда как можно больше людей и ресурсов. Поработив несколько пограничных городов-государств, Ассенийцы появились под его стенами с огромной армией и осадными машинами. Продукты заканчивались, а бой нет. Обезумев от отчаяния, Палабрийцы подожгли свои колесницы и сбросили их на голову наступающих, коней-то они уже съели давно. Было ясно что крепость падёт. Но Ассенийцы остановили атаку. Был вечер, и решающий штурм был отложен на завтра утром. На городском совете Палабрийцы приняли решение. Они проводят последнюю ночь вместе. Утром убивают своих жён, детей и престарелых родителей. В парадной форме с музыкой, мужчины маршируют утром на лагерь Ассении и дают последний бой. Палабрия умрёт в бою, и не отдаст город на поругание. Но ночью свершилось чудо. В предрассветный час на лагерь Ассенийцев полился огненный дождь. Полусонные военноначальники Палабрии, разбуженные часовыми, столпились на городской стене. В утреннем мгле, они разглядели армию кочевников, поливающих горящими стрелами лагерь их врагов. В лагере Ассенийцев царил хаос, стрелы лились непрерывным огненным потоком, воины прятались под щиты, облачиться в доспехи не было шансов. Начались пожары. Как только начало светать, кочевники бросились в атаку. Конники смяли полуголых Ассенийцев, нещадно рубя напуганных солдат. Палабрийцы тоже хотели пойти в наступление, но потом остановились. Уже рассвело, и часовые увидели с другой стороны крепости, огромный отряд конницы, который спокойно стоял там, как бы не обращая внимания на битву. Кони жевали траву, а всадники молчали, игнорируя все происходящее. Что это за второй отряд? Почему они не в бою? Что у на уме у этих степняков? Базиликку решил подождать с атакой. Тем временем, Ассенийцы смогли собраться с силами и начали контр-наступление. К удивлению и ужасу Палабрийцев, кочевники стали отступать, практически не вступая в бой. Ассенийцы бросились в погоню, в упоении предстоящей победы. Вестовые, маячившие на углу крепости, подали условный знак. Засадный отряд конницы начал наступление. Это была тяжелая кавалерия, состоявшая в основном из дворян, закованные в латы всадники. Копыта грузных коней вырывали траву и куски земли из грунта, казалось что сама земля дрожала под натиском этой лавины. Засадный полк кочевников выкатился из-за стен крепости и летел неудержимой железный волной на Ассенийцев. Те, поддавшись на притворное отступление первого отряда, уже не смогли перестроить ряды. Кочевники раздавили пехоту и в считанные минуты изрубили Ассенийскую конницу. Отступавшей отряд степняков развернулся и добил разбегавшихся неудачников. Те Ассенийцы, которые бежали в сторону крепости были встречены градом стрел. Армия Ассении перестала существовать. Кочевники волочили раненых Ассенийцев на верёвках, рубили их на куски, поле перед крепостью была залито кровью. Палабрийцы смотрели на эту картину со смешным чувством восторга и ужаса. Сегодня они собирались вырезать свои семьи, и идти в последний бой. Степняки перебили их жестоких врагов за несколько часов, причём особо не напрягаюсь, да ещё с каким хитрым манёвром! Что от них ожидать дальше? Но кочевники, как будто не обратили на город никакого внимания, и принялись разграблять лагерь Ассенийцев. Через некоторое время в сторону крепости направилась жуткая процессия. Несколько десятков кочевников гнали группу совершенно голых пленных Ассенийцев, и заставили их рыть ямы, напротив городских ворот. Потом появилась вторая группа, голые пленные несли кресты, которые вкопали в эти ямы. На крестах были распяты Ассенийский царь и его вельможи. Что это за кровавый жест? Дань победе или предупреждение нам? Что на уме у этих варваров? Палабрийцы решили отправить посольство, поговорить со степняками, другого выхода не было. Главой посольства был назначен Роймийо, как человек знакомый с кочевниками. Он опять воздал хвалу богам, что они не пошли на них войной.
– Эх, свежей баранины бы сейчас – подумал старик, вспомнив свое пребывание в степи.
В разграбленном лагере их как будто ждали. Вежливо встретили вестовые и проводили внутрь. Послы в ужасе шли между куч окровавленных доспех и гор трупов. Кочевники пировали, положив щиты на тела поверженных врагов. Послов подвели к гигантскому обгоревшему шатру царя Ассении, и впустили внутрь. На столе лежала карта, знаменитая карта Ассенийских царей, покрывавшая весь континент. Такая карта была только у них. На карте стояли дорогая посуда и явства, она уже была забрызгана жирными пятнами и вином. Сокровища Ассенийских царей были разбросаны на полу. Кочевники иногда наступали на жемчуга и изумруды своими окровавленными сапогами. Все были в доспехах, доспехи были покрыты кровью, как тоненькой сеточкой, и латы, и лица воинов были покрыты непрерывным налётом крапинок крови, от сечи, которая была сегодня. На кушетке лежал огромный раненый богатырь, часть его доспехов была снята, и два лекаря зашивали рубленую рану на его груди. Несмотря на это, бородатый великан громко смеялся и пил вино из золотого кубка. В углу шатра рыдали дюжина полу-обнаженных красавиц. Это были наложницы Ассенийского царя и его вельмож, явно уже поруганные.
– Посол Роймийо, добро пожаловать в ставку – Хан Чолон обнял его. Чолон был высокий широкоплечий воин лет 50-ти с глубоко посажеными холодными глазами убийцы и короткой треугольный бородой. От него пахло кровью, и Роймийо казалось, что он в объятьях медведя, только что задравшего человека. Роймийо поклонился ниже чем это требовалось по этикету.
– Мы в вечном долгу перед вами и вашим народом.
– Вы дрались как львы, вы если бы не выстояли, мы могли бы не успеть.
Хан Чолон был благородным воином и дальновидным политиком. То что Ассения идёт войной, он знал раньше чем Палабрийцы. Мясные лавки были в каждом городе, и все доносили в ханскую ставку. Он собрал кочевников, подошел к границе Палабрии, и ждал пока армии горожан измотают друг друга. Увидев, что Ассенийцы побеждают, он стал ждать, когда их боевой настрой смениться эйфорией, предвкушениям кровавого погрома. И этот час настал. Если бы они опоздали, и Палабрийцы уже привели бы в исполнение свой кровавый план, ни один мускул бы не дрогнул на его лице. Роймийо смотрел на стол. Он нормально не ел уже давно.
– Как у вас в крепости с продуктами? – спросил Чолон.
– Неважно – ответил Роймийо – всех крыс три дня назад съели.
– Отправьте сегодня же обоз, возьмите сколько продуктов вы хотите, пусть ваши люди поедят досыта, они этого заслуживают.
Роймийо поклонился прижав руку груди.
– А можно мне вон ту баранью ногу прямо сейчас, пока я посылаю за обозом – очень хотелось сказать ему.
– Завтра утром я приду посмотреть город – продолжал Хан.
Роймийо не знал что ответить, он пытался открыть рот, но Хан уже отвернулся от него, вернувшись к своим соплеменникам, и нукеры, буквально вытолкали посольство из шатра.
– Завтра утром ворота города должны быть открыты – сказали послам.
– Ну как же … на каких условиях … гарантии … – мялся Роймийо.
– Если ворота не будут открыты утром, к вечеру не будет ни ворот ни стен – сказали ему.
В шатре раздались смех и вопли, видимо опять принялись за наложниц. Послов проводили до границы лагеря.
Оставалось надеется только на милость кочевников. С обессилевший поредевший армией, они не продержаться против этих варваров и дня. Но как объяснить это королю? Роймийо решил вначале накормить его. Когда обоз с продуктами прибыл, и двор поел досыта, Роймийо объяснил ситуацию.
– Если мы не откроем ворота, они их откроют сами, у нас просто нету другого выбора, как надеется на их милосердие. – Закончил он.
– На милосердие варваров? – возмутился один из министров – завтра нам всем конец.
– Они могли бы нас всех отправить вот это едой, но мы же живы!
Базиликку чуть не поперхнулся.
– А может отправлять врагов это не в их правилах, не по-солдатски?
– А нападать на спящих противников – нормально? Они всё сделали бы для победы, также как любой другой народ.
Этот довод убедил Базиликку.
– Мы впустим их завтра в город. Торговаться с ними сейчас бессмысленно. На всякий случай вооружите всех, пусть у каждой матери будет под платьем кинжал.
Утром Палабрийцы открыли городские ворота. Но кочевники не спешили, они возились с обозом, как будто собираясь в путь. Только поздним утром они построились у городских стен. Это было внушительное зрелище: конное войско приняло форму гигантского полумесяца – тяжелая кавалерия на правом фланге, легкая – на левом, а посередине – ханская гвардия. С изумлением, Палабрийцы обратили внимание на то, что армия кочевников гораздо более малочисленная, чем былая армия Ассении, и чем армия, которая была у них, до войны. Вчера, во время сражения, всадники беспрестанно снующие по полю боя, произвели на них впечатление бесчисленных. Первый отряд степняков вошёл в город и занял позиции по обеим сторонам ворот. Было понятно, что эти люди останутся охранять ворота, на случай какого-то подвоха со стороны Палабрийцев. Десятки воинов забрались на стены. Горожане им не препятствовали, это было бесполезно. Манёвр длился мучительно долго, Палабрийцы никак не могли понять, будут кочевники их резать сегодня или нет. Наконец-то Хан со своей гвардией медленно въехали в город. К огромному облегчению горожан, основная армия степняков осталась за городскими стенами. Роймийо встретил хана глубоким поклоном и стал показывать ему город. Кочевники с огромным любопытством смотрели вокруг, многие были в городе первый раз. Долго осматривали стены и башни, о чем-то переговариваясь.
– Ну все, обсуждают, как города брать, конец пришел цивилизации – вздохнул Роймийо.
Они медленно двигались верхом по городским улицам, посмотрели рынок и торговые ряды, с интересом рассматривая хорошо одетых и чистых горожан. И те смотрели на них с благоговением и ужасом. Ханская гвардия состояла из нескольких сотен облачённых в сталь гигантских воинов. Их доспехи были украшены мехами. Лица покрыты шрамами. Было видно что кроме убийства и насилия, эти люди не знали ничего. Очень сильно пахло потом и конским навозом. Доехав до храма, Чолон направился внутрь прямо на коне. Священнослужители преградили ему дорогу, верховный жрец схватил коня за уздцы костлявыми руками.
– Это храм святой, язычник!
Жрец был в длинном, расшитом золотом голубом халате, длинные седые волосы ниспадали на белый воротник. Ханские нукеры оттащили его в сторону, бросили о земь, пиная ногами, и отделали нагайками на глазах у всех.
– На коне в храм! – плакал жрец – Кощунство! Варварство!
– Хан не ходит пешком – объяснил ему старший нукер, просунув сложенную нагайку ему под бороду и приподняв ею за подбородок – Хан делает что хочет.
– Если бы не он, Ассенийцы уже бы сожгли тебя вместе с твоим сараем – добавил Роймийо.