Альянс бунта
Шрифт:
Я осушаю вино, даже не успев осознать, что выпила залпом бокал, который только что налила мне Кэрри.
— Думаю, мне нужно освежиться, — говорю я девушкам, уже чувствуя, как алкоголь струится по моим венам.
— Хорошо, девочка. — Кэрри легко улыбается, ее фасад очень хорош.
Я знаю свою подругу достаточно давно, чтобы понять, что она беспокоится обо мне. И Элоди тоже. Они прекрасно делают вид, что все в порядке, но вижу их взгляды, когда они думают, что я не смотрю. Слышу их разговоры шепотом, когда они думают, что я не слышу. Вот например сейчас: они тихонько переговариваются
Элоди: — Она что-нибудь слышала о нем?
Кэрри: — Насколько я знаю, нет. Дэш писал ему каждый день, но не получил ни одного ответа. А что с Рэном?
Элоди: — Ничего. Он извинился за то, что набросился на него. Как Рэн мог так поступить? Он чувствует себя ужасно. Он пытался дозвониться, но Пакс не берет трубку. Рэн думает, что он не потрудился разблокировать международный роуминг, когда уезжал за границу…
— У него отключили связь, — говорю я, входя на кухню. — В начале месяца. Я позвонила в компанию, предоставляющую услуги сотовой связи. Они не дали мне никакой информации о его счете, но женщина сказала, что его номер больше не используется. И сказала, что я могу его купить, если захочу. Думаю, что таким образом она дала мне информацию, которую я просила, не нарушая правил.
Девушки потрясенно переглядываются, обе бледны как полотно. Кэрри чуть не выронила вино.
— Прости, Прес. Мы не пытались быть грубыми. Мы просто… пытаемся понять все это, понимаешь. — Она пожимает плечами. — Точно так же, как и ты, я уверена.
— Все в порядке. Я знаю. Вся эта ситуация безумна. Я бы на твоем месте тоже пыталась разобраться. Мне просто хотелось бы… — Я замолкаю, позволяя этой мысли умереть. Желания — это для оптимистичных дураков и идиотов.
— Не могу поверить, что он отключил свой номер, — бормочет Элоди, хмурясь и делая глоток. — Такой дерьмовый ход. Если я еще раз увижу этого ублюдка, то сломаю ему нос.
— К черту его нос. Я ему ноги переломаю, — рычит Кэрри. — По крайней мере, тогда он не сможет сбежать до того, как мы все выскажем ему все, что о нем думаем.
— Я ценю, что вы меня прикрываете, девчонки, но… у меня было много времени подумать за последние несколько недель. И… как бы ни было тяжело это говорить, я считаю, что он принял правильное решение. Все было против нас с самого начала. Шансы были не велики. И я не безгрешна, понимаете? — Я говорю то, что они слишком милы, чтобы когда-либо сказать. — Я лгала ему неделями. Скрывала что-то настолько важное. А он имел право это знать. Я сначала сбежала от него, а потом отказалась впускать его в дом. Он ушел из-за меня. В конце концов, Пакс не сделал ничего плохого.
— Он порвал с тобой через несколько часов после того, как тебе сделали серьезную операцию! — Элоди бьет кулаком по диванной подушке, ее негодование довольно очаровательно.
— Да. Но что еще он должен был сделать? Если бы он оставался до тех пор, пока мне не станет лучше, это бы не помогло. А только усугубило ситуацию. Он бы лгал мне, пытаясь сохранить видимость, которую было бы невозможно поддерживать. Между нами было так много обид. И через несколько недель было бы гораздо больнее.
— Ты слишком добрая, Прес. Я бы никогда его не простила. И желала
— Здравствуйте, прекрасные женщины, которые нас любят! — доносится до нас от входной двери. — Ваши мужчины-добытчики вернулись из своей экспедиции за добычей пищи.
— Не обманывай нас, Дэшил Ловетт. Мы послали вас за клюквенным соусом три часа назад. Магазин прямо на углу. Вы, ребята, были в пабе!
Рэн и Дэш наслаждались тем, что в Великобритании можно пить с восемнадцати лет и не нужно врать о своем возрасте. Честно говоря, не могу сказать, что виню их. Они оба ухмыляются от уха до уха, когда вваливаются в гостиную.
— Может, мы и остановились, чтобы выпить пинту пива, — говорит Дэш, целуя Кэрри в макушку. — Но, уверяю вас, большую часть времени мы провели, рыская по городу в поисках идеальной банки клюквенного соуса. — Он с большой помпой достает стеклянную банку и с восторгом преподносит ее своей девушке.
Кэрри берет ее, кривит лицо.
— Дэш, это брусничный соус.
— А разве это не одно и то же? Парень в магазине на углу сказал, что это одно и то же!
Кэрри продолжает дразнить Дэша. Рэн тихонько пристраивается позади Элоди на диване, обнимает ее и притягивает к себе так, что она использует его в качестве спинки. Он шепчет ей на ухо что-то личное, настолько интимное, что Элоди краснеет, а мои внутренности скручиваются в узлы.
Я не знаю, о чем думала, приезжая сюда. Мне следовало остаться дома и дать этим ребятам спокойно провести свой праздник, не портя им настроение. Но, как ни странно, папа настоял на том, чтобы я поехала. Он не отговаривал меня, как предположили мои друзья, а практически выталкивал за дверь. Новая женщина, с которой он встречается, пригласила его поехать погостить к ней в Нью-Йорк, и он, не раздумывая, согласился.
Словно осознав, что я неловко сижу на диване, заглядывая в свой пустой бокал из-под вина, мои друзья внезапно отстраняются друг от друга, принимая куда менее романтичные позы.
— Ладно. Сегодня, блядь, Рождество, — говорит Дэш, чуть громче, чем обычно. Очевидно, он соврал насчет одного пива, которое они выпили в пабе. — По-моему, самое время начать готовить, не так ли, ребята?
— К черту готовку. Когда мы будем открывать подарки? — спрашивает Элоди.
— После ужина. Мне все еще нужно завернуть кое-что из твоих подарков, — говорит Рэн, чмокнув Эль в кончик носа. — Когда ты стала такой нетерпеливой?
— Сегодня. Сейчас, — отвечает она.
— Не повезло, Стиллуотер. Тебе придется подождать.
***
Ужин, что удивительно, не подгорает. На самом деле, все получается идеально и очень вкусно, хотя странно, что англичане едят индейку на рождественский ужин. В последний раз, когда я ела индейку, Пакс пытался уговорить меня попробовать немного с его тарелки, при этом изо всех сил пытался вырвать у меня из рук чашку с желе. Всего несколько часов спустя он говорил мне, что любит меня, и целовал на прощание.
— Я не хочу ее носить. Она все время падает мне на глаза. Я ничего не вижу! — жалуется Кэрри, пытаясь снять розовую бумажную корону, которую Дэш мужественно пытается закрепить на ее локонах.