Альянс мусорщиков
Шрифт:
Более мелкие пуговицы на кофте с длинными рукавами расстегнуть оказалось легче, и я без проблем с ними справлялась, но при этих словах Тэда остановилась и нахмурилась. Обнаружив, что Тэд способен уложить Изверга, я испытала шок. Заявление, что Тэда преследуют орды девушек, вызвало еще большее беспокойство.
Тэд вздохнул.
– Конечно, они бегали за мной из-за моего имени и удачливости, а не из-за личных качеств. Ненавижу эту неискренность, но дедушка настаивает, чтобы я посещал подобные вечеринки. Из-за того, что случилось с отцом, он
Я выскользнула из кофты с длинными рукавами и осталась в майке в мелкую полоску.
– Ладно, в том, что меня поймали на краже самолета, есть и хорошая сторона, - более оживленным тоном проговорил Тэд. – Даже если вернусь на Адонис, а не отправлюсь на Зевс, я попаду в немилость. Больше никаких вечеринок. Никакого притворства. Не надо проявлять вежливость к бесконечным одинаковым девушкам, украшенным, по последней моде, блестящими крыльями. Все они задают одни и те же скучные вопросы. Все вежливы со мной до подобострастия. Это одна из причин, по которым меня влечет к тебе. Ты сильно отличаешься.
– Я точно не страдаю от вежливости, - согласилась я.
Тэд рассмеялся.
– Нет, ты реагировала на меня совершенно искренне. Я не произвел на тебя впечатление, и ты это показала. Вначале это ранило мою гордость, но потом я понял, что впервые в жизни честно общаюсь с девушкой.
Я легла на спальный мешок.
– А с Феникс ты не общался честно? Она тоже не носит блестящие крылья.
– Феникс – старательный научный ассистент, а не девушка с аристократической вечеринки, но на Адонисе она, как и все, была со мной до ужаса вежлива. И начала говорить мне, что в действительности думает, лишь когда мы попали в Нью-Йорк.
Тэд опустился на колени рядом со мной.
– Сейчас я устанавливаю контакт с врачом. Как я и говорил, покажу ей то, что вижу, по настенному телику. Она услышит наши голоса, а я услышу сказанное ей и передам тебе. Поняла?
– Думаю, да. Это означает, что теперь мы должны быть осторожны в словах.
– Правильно. Я сообщу тебе, когда разорву контакт и мы сможем снова говорить свободно.
Последовала короткая пауза.
– Сейчас я общаюсь с доктором, - сказал Тэд. – Я должен обследовать кости твоей руки и обнаружить рану. Скажи мне, если будет больно, насколько и где именно.
Я ощутила желание оглядеть комнату, словно врач скрывалась в углу и наблюдала за нами.
– Болит уже везде. Стреляющая боль поднимается и спускается по руке и плечу.
– Тогда скажи мне, когда боль изменится. – Одной ладонью он крепко держал мою руку, а другой провел вверх и вниз по ней. – Что-нибудь есть?
– Нет, та же боль, что и раньше.
– Теперь я буду сжимать твою руку в разных местах, - сказал Тэд.
Он сжал мое запястье, сперва легко, потом крепче, повторил это движение полдюжины раз, поднимаясь вверх по руке, затем вновь опустился.
– Нигде нет особенной болезненности?
– Нет.
– Врач считает, что основная
– Да, - скривилась я. – Наблюдение за нами невидимого врача не помогает делу.
– Надеюсь, ты не боишься.
– Не боюсь.
– Хорошо, - сказал Тэд.жфяячх – Признаюсь, я представлял возможность... коснуться тебя, но совсем не так. Я делаю все возможное, чтобы оставаться настолько отстраненно вежливым, насколько позволяют обстоятельства.
Я засмеялась.
– Ты сохраняешь ледяное безразличие.
– А, врач прислала мне множество инструкций. – Тэд нахмурился. – Я вновь открываю передачу звука и изображения. Боюсь, будет больно.
Глава 26
– Ты проснулась? – послышался голос Тэда. – Мне пора вновь проверить твою температуру и пульс.
Я открыла глаза, взглянула на окно и увидела в небе красные полосы рассвета.
– Хаос, я не поняла, что уже утро.
– О, ты вернулась к вежливым словам вроде «хаос». Вчера ты меня поистине удивила. Я понятия не имел, что у тебя такой богатый словарь ругательств. – Тэд, похоже, боролся со смехом.
Я вспыхнула.
– Первые одиннадцать лет жизни я провела в лондонском подразделении. Конечно, я знаю множество ругательств. Обычно я ими не пользуюсь, но было очень больно.
– Мне правда очень жаль, - ответил Тэд. – У нас не было сканера, способного показать, что с твоим плечом, поэтому пришлось выяснять, какие движения тебе доступны и насколько они болезненны.
– Я понимаю, это было необходимо, и прошу прощения, что обзывала тебя.
– По-настоящему смутило, когда ты назвала меня скунсом. Тебе известно о кассандрийских скунсах?
– Нет, - сказала я. – Говоря это слово, я имела в виду земного скунса. Некоторые из них живут в Нью-Йорке. Если ты встретишь нечто в черно-белую полоску, очень рекомендую к нему не подходить. Кто-то из детей манхэттенского подразделения как-то раздразнил скунса, а потом, даже бросив мальчишку в воду, мы не избавились от запаха.
Судя по характерному отстраненному выражению лица, Тэд проверял что-то в земной сети данных.
– А, да. Люди могу унюхать струю скунса в концентрации всего лишь десять частей на миллион. В любом случае, я не возражал, когда ты обзывалась, пока я причинял тебе боль. Просто испытал такое же облегчение, как и ты, когда смог вколоть тебе местную анестезию.
Мне было стыдно признаваться в этом Тэду, но затихла я не от облегчения, а от неприкрытого ужаса. Не чувствуя руку, не имя возможности ею подвигать, думая, что та умерла, я поддалась приступу паники. Будь у меня здравый смысл, я бы спросила Тэда, что произойдет под действием анастетика, но я слишком боялась облечь свой страх в слова.