Альянс предателей
Шрифт:
Охранник почесал шею своей большой мясистой ладонью.
– Только мы открылись, значит, минут двадцать прошло, как заявились эти, ну…грабители. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Их четверо было. Все в черном и с автоматами. Сразу по залу стали разбегаться. Один начал что-то с дверьми шаманить. Домкрат он там ставил что ли, чтоб они не заблокировались…
– Все верно. – Подтвердил майор. – Продолжайте.
– Ну, я-то за углом был. Второго охранника, напарника моего, они сразу лицом в пол уложили, а я успел за дубинку взяться, замахнулся на одного и…не помню больше ничего. Очнулся тут. Понимаете, они-то с оружием, а у нас что, дубинка, да перцовый баллончик, ну куда ж тут лезть. – Охранник говорил это каким-то оправдывающимся тоном и в конце своего рассказа вздохнул.
Майор покачал головой.
– Какие автоматы можете сказать? Или не разбираетесь?
– Как не разбираться то? АК-103 у всех, как на подбор. Но я думаю, у них еще и пистолеты были.
– Вы их видели?
– Нет, но на такое дело уж я думаю, что взяли бы.
– Хорошо, какого они были телосложения? Может быть кто-нибудь слишком полный или наоборот? Высокие, низкие?
Охранник напряг свою голову и несколько секунд молчал.
– Нет. Обычные они были. Рост средний, телосложение, ээ, обычное, ну вот как у вас, наверное. Но не толстые, нет. – Уверенней добавил он.
Средний рост, среднее телосложение – самые часто встречающиеся описания преступников, правда это только на словах, потому что в итоге оказывается, что опрашиваемые не имеют ни малейшего понятия о точном значении этих понятий и всякие дылды под два метра числятся как «среднего» роста.
– Может быть что-нибудь необычное заметили? Приметы какие-нибудь? – Спросил лейтенант равнодушным голосом. Он, как и его товарищ, был уверен, что ничего нового от него не узнает.
– Да вроде и ничего, только… – Прохоров огляделся по сторонам, хотя никого постороннего в крохотной палате быть не могло и, придвинувшись ближе к майору, понизил голос. – Мне показалось, что это не простые бандиты.
– В смысле?
– Ну…выправка у них такая, четкость движений, да и оружие держали, как профессионалы – уж я-то служил, хе-хе, и кое-что в этом понимаю.
– Что вы хотите сказать.
– Решать вам, но мне с первой секунды показалось, что нас грабят военные.
– Военные? – Удивился лейтенант.
– Да.
Выйдя из палаты, опера дали знак второму её обитателю, ждавшему у окна, что можно возвращаться.
– Что думаешь? – Спросил лейтенант.
– По поводу? Ты про военных что ли?
– Ну да.
– Бред. Показалось ему. – Раздражительным голосом бросил майор. – «Служил, и кое-что понимаю», так чего ж тогда позволил себе по роже прикладом дать?
– Жар, ты чего? – Петя недоуменно посмотрел на майора.
– Ничего. Я тоже служил и не где-нибудь, а в разведке и что-то ничего подобного сказать не могу. Понимает он.
Петя посмотрел на него глазами полными сожаления. Он слышал, что майор Жариков служил разведчиком на каком-то корабле и что всего одного неверного слова хватило, чтобы потерять все. Майора сняли с должности и чуть не отдали под суд, когда он, вступившись за начальника, направил оружие на генерала, оказавшегося чекистом. С того момента прошло уже два года, а майор Жариков всё не мог простить себе этой глупости.
– Жаль, что записей с камер нет. – Покачал головой лейтенант.
Майор извлек из кармана пачку сигарет и уже намеревался закурить, когда его одернул коллега.
– Жар, ты чего? Мы в больнице.
Тот огляделся по сторонам и убрал сигарету.
– Ничего. Поехали уже.
Глава 5. Бывшие
Арендованный коттедж, служивший местом собраний для команды Дуная называли штабом. Внешне никакого сходства с военными штабами он не имел. Это был небольшой двухэтажный домик с территорией, огороженной двухметровым забором, главным преимуществом которого являлось отсутствие соседей. Он разместился на пригорке чуть поодаль от всего остального коттеджного поселка, что обеспечивало собраниям некоторую конфиденциальность. Внутри все комнаты были обиты лакированным деревом, отражающем солнечный свет и создававшим невероятною атмосферу днем. Но это происходило только тогда, когда плотные непроницаемые жалюзи были открыты, а происходило это не часто.
Несмотря на то, что коттедж был арендован только для общих собраний, днем он обычно пустовал, в нем также можно было остаться на ночь, хотя этой возможностью пользовался только Цербер и то только для того, чтобы произвести впечатление на своих постоянно меняющихся спутниц жизни, в его случае скорее спутниц одной-двух ночей.
Стоял солнечный день, но окна коттеджа оставались закрытыми. На втором этаже штаба в предвкушении томились несколько человек. Пространство между двумя комнатами было специально выделено для таких случаев. В самом центре широкого коридора стоял Дунай. Скрестив руки на груди, он молча переводил взгляд с одного члена своей команды на другого. В прошлом майор пограничной службы, а ныне лидер банды грабителей банков очень трепетно относился к каждому своему товарищу – сказывалось армейское прошлое. Потомственный военный, он и дальше мог бы продолжать службу – карьера его была головокружительной, но как только три года назад окончился контракт, он не раздумывая вернулся домой. Слишком многое пришлось пережить и совершить там, у самой границы страны. Бывшим военным место либо в политике, либо в органах, либо в криминале и, прекрасно это зная, он сделал свой выбор. Каждый день совесть мучила офицера за такой шаг и каждый день приходилось придумывать новые доводы для того, чтобы её успокоить, потому что избитая фраза «мы грабим банки, а не людей» уже не заглушала внутренний голос. Дунай прекрасно сознавал, как в психическом плане влияет на людей даже несколько минут, проведенные под прицелами автоматов его товарищей, которые он так усердно старался не пускать в ход. После пережитого на границе он возненавидел насилие.
Рядом с Дунаем, на просторном кресле развалился еще не до конца протрезвевший его друг и ближайший помощник – Цербер, которого тому удалось разбудить, предварительно прогнав его очередную ночную подругу, всего за полчаса до прихода остальных членов команды. Несмотря на то, что им часто приходилось слышать в свой адрес фразу «два сапога-пара» схожи они были только в том, что у обоих внутри поселилась ненависть. Однако, если Дунай ненавидел насилие, то Цербер ненавидел людей. Военная служба повлияла на него совсем не так, как на друга. Старший сержант морской пехоты был уволен с военной службы за конфликт с двумя офицерами, переросший в драку. Вероятно, подлил масла в огонь его озлобленности тот факт, что эти офицеры отделались лишь выговором. Жесткий и импульсивный Цербер всегда был сторонником крайних мер, доходя в своих стремлениях до полного исступления и тем самым наводя ужас даже на собственных друзей. Дунай не поддавался этому ужасу и поэтому без раздумий предложил другу вступить в его команду. А он без раздумий согласился.
Бесконечность не предел и даже при таких зловещих качествах, как у Цербера, был в команде у Дуная человек, которого стоило бояться сильнее их двоих вместе взятых. В углу у стены на обычном деревянном стуле сидел самый опасный член банды. Шрам на левой щеке добавлял суровости ужасающему блеску в глазах этого человека. Опираясь локтями на колени он по обыкновению начищал излюбленный стреляющий нож НРС-2 который умудрился оставить себе после увольнения со службы. Ифрит был так увлечен своим занятием, что, казалось, не замечал остальных присутствующих. Это было им на руку, потому как никто не хотел встречаться глазами с озлобленным на весь мир отставным военным разведчиком. С Цербером их объединяла неуёмная ненависть ко всем, кого они считали своими недругами, а также радикальность взглядов на жизнь. Страшно было представить до чего могут дойти их изощренные злобой умы, если оставить их наедине и предоставить возможность самим руководить делами команды. К счастью для Дуная, который и вносил баланс в этот зловещий триумвират, Ифрит не стремился занять место лидера группы. За годы службы в военной разведке он научился беспрекословно выполнять приказы, предпочитая, чтобы командовали те, кто на это годится больше всего. Он осознавал свою роль исполнителя, однако от обычных исполнителей его отличал собственный острый, хоть и извращенный от бесконечных убийств ум. В отличие от остальных членов команды, Ифрита уволили из разведки не за проступок или по состоянию здоровья, да и контракт его еще закончился, когда два года назад, после ужасающего задания, на котором он потерял нескольких боевых товарищей, и по всей видимости группа, в составе которой он находился, обнаружила то, чего не должна была обнаружить, командование посчитало, что он и его сослуживцы больше не должны продолжать службу. Группу распустили, естественно под подписку о неразглашении о том, что они пережили. Пережили это, впрочем, не все и спустя пару месяцев после возвращения группы, бывший командир, майор Федоров, которого не стали увольнять, а перевели в какой-то далекий штаб, чтобы не мельтешил под носом у начальства, не выдержал и застрелился. Дунай чем-то походил на этого человека, возможно своим умом или способностью к быстрому принятию решений в критических ситуациях (в том, что все офицеры похожи друг на друга, опыт нескольких лет военной службы заставил Ифрита сомневаться) или же просто тем, что тоже был майором, но когда он только прознал о роде деятельности первого, то не раздумывая предложил свою кандидатуру на место члена команды. Ифриту было комфортно в новой группе, в ней он чувствовал себя в своей тарелке и очень часто вспоминал прошлое. К сожалению, прошлое, это всё, что у него осталось в этой жизни.
– Грач, очки сними. – Сухо сказал Дунай.
– Да ладно тебе, блатным и ночью солнце светит. – Отозвался тот. Он удобно расположился на большом диване, стоявшем рядом со стулом Ифрита.
– Грач. – Цербер бросил предупреждающий взгляд на товарища.
– Скучные вы. – Грач стянул солнцезащитные очки, скрывавшие ото всех огромные голубые глаза и покосился на сидевшего рядом Ифрита. Этому никто не сделал замечания по поводу того, что он не стал снимать кожаную куртку в помещении.
«Даже если бы он сидел в космическом скафандре, ему бы никто и слова не сказал» – Подумал Грач.