Альянс Советских Социалистических Кланов
Шрифт:
Протяжно загудел паровозный гудок, отдавая дань уважения погибшим…
Не знаю за сколько в моем мире можно было добраться на поезде от Москвы до Иркутска, но здесь это заняло двадцать два дня, большую часть из которых паровоз тупо стоял. После нападения демонов надзор ужесточился сам собой, теперь больше никаких прогулок на остановках, но не потому что нельзя, а потому что никто не хочет выходить из вагонов.
Единственная прогулка — до начала состава, к вагону с передвижной кухней. Теперь солдаты еду больше не разносят, приходится ходить самим. Я хожу за кашей от нашего вагона,
Мы медленно приближаемся к практически финалу нашего пути, скоро Иркутск.
Из паровоза я выпрыгнул прямо на ходу в самом начале пригорода, да и какой там у него был ход!? Выпрыгнул прямо на окраине Иркутска, солдаты о завершении путешествия трепались чуть ли не постоянно, так что узнать о приближении к главному городу Сибири не составило труда. Солдат в Иркутске ждала смена, дальше для нас будет сортировка и к окончательным точкам назначения крестьян повезут уже совсем другие части вооруженных сил АССК.
Хорошо выпрыгнул, вовремя, оказался уже в черте города, но все же еще не в самой оживленной части Иркутска.
— Ну здравствуй, родной город…
Интерлюдия
Такого разноса, устроенного председателем Альянса, Николай Анисимович Шелков точно не ожидал, он конечно подозревал что его вызвали не чай попить, а на ковер, но никаких серьезных грешков за собой припомнить не мог. Да и не такая уж он и важная птица, чтобы встречаться один на один с председателем, обычно Брежнеев общается только с главами братских кланов и до простого министра МВД ему нет никакого дела. Казалось бы, как может быть такое, что председателю Альянса нет никакого дела до министра МВД всего Альянса, но все было намного сложнее и власть Шелкова была чисто номинальной, клановые силы правопорядка подчинялись ему лишь формально и в большинстве случаев посылали в далекое пешее путешествие.
А тут еще и это странное поручение — сразу же после разноса отправится на Лубяную, ознакомится с материалами дела и с подозреваемыми. И Николай Анисимович был зол и раздражен, но причиной тому был не вызов на ковер и не новое уголовное дело под его личным надзором, а то, что в главную тюрьму города пришлось ехать не на личном автомобиле, который неожиданно не захотел заводится и остался на территории Кремля, а добираться пришлось на служебном, черном воронке, об удобстве поездки в котором и говорить было нечего…
— А это кто?
— Директор детского дома, товарищ Шелков — не часто здесь бывают такие высокопоставленные гости, даже совсем не бывают, внутренняя тюрьма на Лубяной не пользуется особой популярностью у власть имущих, может не хотят по неосторожности накликать беду и оказаться по ту сторону толстых прутьев решетки?
— Просто товарищ, без имен! И чего он говорит? — но этот посетитель не боялся поменяться с заключенными местами, он даже не боялся спускаться в святая — святых — нижние уровни, выход из которых для арестантов был всего один — на тот свет. Да и что там, большинство побывавших в этих камерах попали
Внутренняя тюрьма на Лубяной — типичная трехзвездочная гостиница, где уровень комфорта меняется с верху до низу. Это видно и по коридорам, чем выше этаж, тем лучше обстановка. На самом верхнем этаже ковровые дорожки и редкие решетки на окнах, но чем ближе к земле, тем меньше ковров и больше решеток, а ниже уровня земли начинается все самое интересное… И сейчас гость был ниже уровня грунта, называемом крысиным, а на этом уровне просто не предусмотрены окна, зато вместительность равна суммарному количеству всех этажей выше уровня земли.
— Да не помнит он ничего, товарищ Ше…, оказывается схема не новая и работает не первое десятилетие. Через дедом в месяц проходят сотни таких детей, которым выписывают документы и выкидывают на улицу! По документам списочный состав — четыреста двадцать семь детей, по факту — восемьдесят четыре ребенка, да и те уже не дети, а сплошные взрослые уголовники, состоящие в доле с начальством детдома. Но подлог документов, хищения продовольствия и растрата государственных денег это только первый слой! На самом деле все еще хуже! Разбои, воровство и даже торговля детьми, чего только нет в их послужном списке! Директор документы выписал, а счастливого беспризорника на улице уже ждут подопечные директора, которые и вяжут его по рукам и ногам! Ну а дальше как получится!
— Убивают?
— Нет, в любом случае не намеренно, но под полом сгоревшего сарая найдено сорок три скелета разной степени сохранности, в основном они их в добровольческий пункт сдавали. Схема давно работала и никаких нареканий не вызывала, формально всем добровольцам было четырнадцать лет.
— И где эти архаровцы, помощники директора?
— Все в больнице лежат, последняя их цель оказалась не по зубам, у всех сломаны ноги и заживать будут еще очень и очень долго. Все они под охраной и активно сотрудничают со следствием. Но это им не поможет, за сорок три скелета их ждет расстрел, как и весь остальной персонал детского дома, который все знал и покрывал за продуктовую долю. Пойдемте дальше!
Скрип очередной крохотной двери и очередной заключенный, прикованный цепями к потолку.
— Это кто и что с ним произошло? — если директора детского дома еще можно было узнать, то этот заключенный напоминал кучу посиневшего мяса, занимавшего практически весь объем маленькой камеры.
— Завуч детского дома, что до ее внешнего вида, то она оказалась средней одаренной и очень сопротивлялась при аресте, ну плюс еще в дверь камеры протиснуть мы ее не смогли, кот и пришлось переломать ей пару костей.
— Зарегистрирована как одаренная?
— Нет…
— Расстрел только за это, но все же я здесь немного по другому делу…
— Ах да, ваши подчиненные в соседней камере! Вот, сержант Сидорчук, взятки, убийство, торговля людьми, ну и еще множество мелких преступлений, его родне уже сообщили что он погиб при исполнении, приговор будет исполнен завтра. В соседних камерах еще множество ваших сотрудников, но нам попка они не интересны, самое интересное вон в той, тупиковой камере, пойдемте!