Альянсы
Шрифт:
В полумиле от них арьергард поджидал приближавшегося врага. Месяцы сражений с кочевниками убедили Таранаса в одном: какими бы храбрыми и отважными ни были кхурцы, под натиском они смыкали ряды. Таранас знал, что решительно атаковав их, он может вынудить кочевников стянуть всех всадников, отвлекая их, таким образом, от пересекавших вади гражданских.
По строю прошло известие о том, что слева показались кочевники. Таранас приказал изменить построение всадников с полумесяца в колонну по шесть. Изможденные, но дисциплинированные, эльфы быстро перестроились. Затем из уст в уста передали приказ Таранаса к атаке.
Передовые всадники
Таранас продолжал их преследовать, его конные лучники снимали рассеянных воинов. Сперва пятьдесят, затем сотня, затем несколько сотен воинов Микку развернулись и пустились галопом обратно к основным силам кочевников в трех милях позади них.
Таранас оставил небольшой отряд теснить бегущих людей, а сам с основными силами описал широкую петлю вправо и обрушился на фланг ничего не подозревавших Микку. Он ударил по ним как раз в тот момент, когда первые всадники достигли основных сил армии кочевников, выкрикивая предупреждения о нападении. Результатом стало всеобщее беспорядочное бегство. Атакованные с двух сторон, не имевшие понятия, сколько лэддэд им противостоит, Микку в смятении отступили. Таранас оставил еще одни символические силы продолжать фланговую атаку и снова повел большую часть своих воинов вокруг, забирая влево. Когда они появились из-за линии пышных черных кедров, перед ними раскинулась вся медленно двигавшаяся с мечами в ножнах армия кочевников.
Сильванестийцы из войска Таранаса привстали в стременах и издали древний победный клич — «Сивванесу!» — древний вариант произношения «Сильванести».
Выстроившись клином, эльфы ударили по неосмотрительным кочевникам и прорубились сквозь них, отрезая весь контингент Микку. Воины Таранаса скакали сквозь беспорядочную людскую массу, мелькали мечи и пели стрелы.
Племена Тондун и Хачаки, захваченные врасплох, начали отступать под яростной атакой. Они не боялись. Они лишь хотели создать пространство между собой и своими врагами, чтобы вытащить мечи и встретить врага в равных условиях, но Адала, подъезжая на Маленькой Колючке, заподозрила худшее.
«Как не стыдно, люди Кхура! Враг идет вам в руки, а вы бежите! Где ваша честь? Встретьте их мечами!»
Ближайшие к ней воины запротестовали. Она высмеяла их пояснения. — «Бой никогда не решается бегством от врага. Я покажу вам, как это делается!»
Она стукнула бок Маленькой Колючки своей палкой. Направляя ослицу в обход более высоких пони, она скакала прямо на лэддэд. Военачальники и соплеменники кричали ей вернуться, но она не обращала на них внимания. Она атаковала в одиночку, разъяренная, безоружная, не имея ни малейшего желания отступать.
Молодой Осдан, вождь Тондун, проревел: «Я не буду сидеть с бесполезным клинком в руках, пока погибает Маита! Тондунцы, следуйте за мной!»
Чтобы не отставать, вожди и военачальники Хачаки развернули своих великолепных серых коней и пришпорили. Держа поводья зубами, они взяли в каждую руку по мечу.
Таранас не мог понять, что происходит. В одно мгновение кочевники были готовы дрогнуть; мгновение спустя, они с грохотом неслись обратно кровожадным приливом, готовым
«Формиган!» — крикнул он. — «Отправь стрелу в того всадника на осле!»
Прославленный лучник наложил дубовую стрелу (свой последний снаряд) и натянул тетиву до подбородка. Вокруг него творился полнейший хаос, эльфы с кочевниками сновали туда-сюда между ним и его целью, а он невозмутимо ждал подходящего момента, затем выстрелил.
Стрела попала в цель. В рядах кочевников поднялся громкий гул при виде того, как все еще дрожащее черное древко торчит из груди их предводителя. Сила удара выбила дух из тела Адалы и опрокинула назад, но она не ощущала боли, и не текла кровь. У нее в венах пело ликование.
Все глаза были направлены на нее, когда она подняла высоко свой хлыст и крикнула: «Смотрите, как моя маита защищает меня, даже от оружия злобных лэддэд! Люди Кхура, дети Торгана, потерпите вы теперь неудачу?»
«Нет!»
Громогласный рев, казалось, потряс саму землю под конем Таранаса. Генерал был потрясен неудачным выстрелом Формигана. Могли у всадника на осле быть доспехи под тем черным платьем?
Больше не было времени размышлять над этой загадкой. Кочевники удвоили свои усилия. Зажатый в тиски людской ярости, Таранас искал выход. Левый и правый фланги были безнадежно забиты дикарями. Отступить было невозможно, так как в том направлении находился народ эльфов. Единственным вариантом было двигаться вперед.
Эльфы рванулись вперед. Они пробили себе путь сквозь относительно тонкий строй кочевников перед собой и вырвались в открытую пустыню. Таранас велел своему корнетисту играть не «Отступление», а «Преследование». Воодушевленные осознанием, что они не бегут, эльфы выбрались из толпы людей и унеслись галопом строго на запад. После некоторого замешательства, когда удушливые облака пыли частично рассеялись, кхурцы последовали за ними.
Единственными кочевниками, не отправившимися в погоню, были Адала и Вейя-Лу. Ялмук и сражавшиеся на Сломанном Зубе воины Вейя-Лу неслись во весь опор, чтобы догнать основную армию. Когда они прибыли, то обнаружили, что сражение окончено, их соплеменники преследуют лэддэд, а Адала Маита лежит на спине своей ослицы.
Опасаясь худшего, Ялмук коснулся руки Вейядан. — «Маита! Ты ранена?»
Она выпрямилась, и у Ялмука перехватило дыхание, когда он увидел стрелу у нее в груди. — «Я не ранена, военачальник», — ответила она. — «Можешь вытащить из меня эту штуку?»
Он осторожно ухватился за древко. Адала ни вздрогнула, ни упала в обморок, лишь велела ему поторапливаться. Он резко дернул. Снаряд лэддэд вышел с рвущимся звуком.
«Какой ты нескладный. Порвал мне геб».