Альянсы
Шрифт:
Ялмук не слышал ее. Он изучал стрелу. Острый кончик широкого наконечника обломился, словно ударился во что-то твердое.
«Маита, ты носишь доспехи?»
Она раздвинула спереди верхнюю одежду, показывая надетый под ней бледно-серый кушак. Его украшали три кабошона лазурита, каждый размером с ладонь Адалы. Центральный треснул пополам. Стрела попала в него, сломав наконечник и кабошон. Одежда Адалы удерживала стрелу на месте, пока Ялмук не вырвал ее.
Она велела ему сохранить стрелу. — «Это еще одно доказательство, что моя маита
Ялмук убрал стрелу и спросил, что она собирается делать дальше.
«Нужно вернуть людей Кхура. Наша цель — лэддэд, а не их трусливые солдаты. Раз так много скрылись в пустыне, лэддэд должны были остаться без защиты». — Она расправила одежду. — «Я приведу обратно племена. Ты — скачи за оккупантами лэддэд».
Ялмук внимательно посмотрел на нее. — «Маита, тебе не больно?»
Ребро напротив сломанного кабошона было похоже, что треснуло, и ей было немного больно. Но она туже затянула кушак, чтобы зафиксировать его, и ничего не сказала Ялмуку, лишь отправила его своей дорогой. Подняв хлыст, она стукнула по боку Маленькую Колючку и пустилась на поиски своей армии.
Облака над Кхури-Ханом закрывали большую часть звезд. Во дворе храма Элис-Саны стояла Верховная Жрица Са’ида, держа в руке высокий посох. Наверху посоха кружащимся белым светом горел стеклянный шар, не давая тепла, но освещая лежащее ниц перед ней омерзительное создание.
Когда служительницы в первый раз прибежали в священный храм с криками о чудовище у ворот, Са’ида обругала их. Век чудовищ прошел, сказала она. У них была истерика. Но, увидев получеловека, полу-зверя, и услышав, как он произносит ее имя, она поняла, что должна будет извиниться перед женщинами.
«Святая Госпожа», — прошипело существо. — «Помоги мне! Я проклят».
«Кто ты, зверь?»
«Святая Госпожа, это я, принц Шоббат».
Она потрясенно отпрянула, и вплетенные в ее белые волосы крошечные медные колокольчики нестройно зазвенели. Покрытый мехом зверь подполз ближе на лапах с желтыми ногтями. Ночь была теплой, черный язык существа вывалился, и оно часто и тяжело дышало.
Держа посох перед собой обеими руками, она приказала ему остановиться. — «Кем бы — чем бы — ты ни был, ты не можешь войти в храм Благодетельной Целительницы!»
Поднявшись на корточках, Шоббат привалился к стене ограды. — «О, Святая Госпожа, помогите мне», — взмолился он. — «На меня охотятся на улицах моего собственного города. Мой отец собирается убить меня!»
Са’ида шагнула к нему, вызвав хор охов и криков столпившихся в дверном проеме позади нее служительниц. Она проигнорировала их.
«Как ты дошел до такого состояния?»
«Я не знаю! Может, я сунул нос в вещи, от которых добропорядочный человек должен держаться подальше, но…» — Его пожатие плечами было красноречивым, хотя и выглядевшим странно от такого существа.
Он рассказал ей о дискредитированном
В конце его повествования настала ее очередь пожать плечами. — «Я не могу помочь тебе. Я могу лишь лечить раны, а не отменять волшебные заклинания».
«Святая Госпожа, хотя бы позвольте мне провести здесь ночь. Это все, о чем я прошу».
«Вы должны знать, Ваше Высочество, что это невозможно». — Ее голос дрогнул на титуле. — «Вы оскверните этот храм. Вы должны уйти и довериться судьбе».
«Маите?» — Рот Шоббата открылся, и с его клыков цвета слоновой кости закапала слюна. Она поняла, что он смеется. — «Вы говорите, как пустынная мечтательница. Святая Госпожа, что мне делать?»
Несмотря на нелепый вид, его страдания были неподдельными. Она ощутила небольшой укол жалости к глупому принцу. — «Отыщи того, кто проклял тебя. Лишь он может снять заклинание», — сказала она.
Он начал протестовать, что невозможно найти Оракула. — «Да, но есть еще одна вероятность», — напомнила она ему. — «Тот, кто не является духом, а из плоти и крови».
Она была права. Фитерус не был духом. Его можно было найти. Мысль о том, как он держит в пасти тощую шею Фитеруса, наполнила Шоббата наслаждением. Маг вылечит его, а не то.
При виде того, как существо перед ней, вне всякого сомнения, злобно улыбается, мелькнувшая, было, у Са’иды жалость пропала. Она нацелила шар на своем посохе на Шоббата и объявила: «Ступай из этого места!»
Будто пихаемый невидимой рукой, Шоббат был вытолкан обратно через внутренний двор и сквозь открытые ворота. Ворота сами по себе захлопнулись и заперлись с громким лязгом. Над низкой стеной храма возникло свечение. Са’ида установила магический щит.
Шоббат зарычал. Когда он будет ханом, он сравняет с землей жалкий храм этой женщины. Нет, еще лучше, он превратит святилище в конюшню. Пусть его призовые кони оценивают красоту этого полупрозрачного голубого купола.
Он рассмеялся, и этот звук заставил залаять собаку по соседству. Этот шум, точно нож, пронзил Шоббата. До него донесся запах собаки, и он узнал в ней гончую. Несколько других залаяли в ответ, и он вспомнил свой страх. За ним охотились. Ему нужно было убраться из города.
У Фитеруса был дом в Хабале, северном округе города, все еще не восстановленном после опустошения, устроенного красной драконицей Малис. В доме мага должны были быть много вещей, которых он касался. По ним Шоббат узнает запах колдуна. Он выследит Фитеруса до края мира и выжмет из него лекарство.
Пока он крался из города, каждая собака в радиусе мили от него принималась выть. Хозяева проклинали или пинали их, и говорили им заткнуться, не подозревая о проходящей мимо опасности.