Аляска – Крым: сделка века
Шрифт:
Усатый, с аккуратными и ухоженными бакенбардами полковник явно собирался в отпуск. В его громадных руках, привыкших к полевому биноклю и сабле, как-то неестественно смотрелась большая багажная квитанция на заблаговременно сданный кофр в количестве одной единицы, а фуражку свою он небрежно, словно юнкер, возложил на колено ноги, закинутой на другую. Этот человек явно сбросил с себя груз забот и собирался ехать на воды – мешки под его глазами на заметно отёчном лице имели вид нездоровый и могли дать почву для предположения, что поездка эта для полковника – событие долгожданное. В свой новый полк с таким
Два излучавших счастье студента, сидевшие неподалёку, негромко обменивались мнениями о том, что теперь им будет гораздо проще читать Герцена и его «Колокол», который сейчас издаётся на французском, из чего человек с тростью сделал вывод, что юноши держат путь не иначе, как в Швейцарию, как и он сам. Герцен редактировал свой журнал именно там, после многочисленных вежливых, но настойчивых просьб Великобритании, указавшей ему на дверь, вернее – на ближайший пароход. Невдомёк было озабоченным вольнодумием юношам, что это издание ко времени их триумфального путешествия за свободой ума прекратило своё существование. Раньше наш герой открыл бы им глаза, может даже, блеснул бы знанием вопроса, и позволил бы себе подискутировать, но не сейчас.
Только путник с тростью принялся разбираться в типаже барышни в фиолетовом платье, меховой накидке и кокетливой шляпке, как под сводом вокзала послышался свисток паровоза. Дежурный по станции, открыв дверь, торжественно объявил, что поезд подан и пассажиров просят занять места согласно приобретенных билетов, обратив внимание отъезжающих, что вагоны первого класса синего цвета, а второго класса – красные.
В попутчики обладателю жёлтого саквояжа достался священнослужитель, взявший с собой в вагон туго перевязанную стопку книг, та самая семья чиновника с близнецами, барышня в фиолетовом платье и еще несколько неприметных персонажей.
До отправления поезда оставались считанные минуты, и мужчина вышел на посадочную площадку вагона, чтобы успеть выкурить папиросу. Двумя свистками машинист оповестил всех, кто находился в составе и на перроне об отправлении. Некоторые из провожающих прослезились, помахивая платками в сторону вагонных окон. Кондуктор повесил цепочку на перила площадки и поезд плавно сдвинулся с места. Только это произошло, с перрона послышались крики «Стоп! Стоп!» и внизу показался бегущий за вагоном молодой человек с маленьким саквояжем.
Кондуктор вопросительно на него уставился в тот момент, когда опоздавший что-то быстро кричал на чужеземном языке. Единственное, что понял служащий дороги – это именно слово «стоп», но остановить отправление поезда он был не в силах. Да и не понятно было, чего хочет иностранец – может просто с любимой не успел попрощаться, вон, какая фифа едет в его вагоне.
Быстро разобравшись, что кондуктор ничего не понимает, а сочувствие и интуиция – не его конёк, куривший на площадке пассажир грубым движением отодвинул его в сторону, снял цепочку и протянул руку опаздывающему пассажиру, у которого уже не хватало духу гнаться за набирающим ход вагоном. Одно мгновение – и прыткий, но не пунктуальный пассажир первого класса, оттолкнувшись от перрона, оказался сначала на ступени, а затем – на площадке вагона.
– Эх, господа! Что ж вы творите! –
Совершенно невежливо оттолкнув плечом пассажиров первого класса, устроивших при отправлении такой эффектный гимнастический этюд, кондуктор спешно повесил цепочку на место, будто её положение, соответствующее инструкции, было сейчас залогом его дальнейшей работы на железной дороге.
– О! Вы спасли меня! – громко воскликнул по-английски молодой человек в клетчатой жилетке и уже без головного убора, который остался на перроне.
– Не преувеличивайте, я сделал первое, что пришло мне в голову, – тоже на английском ответил его спаситель.
Кондуктор продолжал стоять на площадке, ни слова не понимая, о чём говорят его пассажиры, и озабоченно размышляя, как им объяснить без дерзостей, что уже следует проследовать в вагон. Первый класс всё-таки, да и господа – иностранцы. Служащий обратил на себя внимание лёгким прикосновением руки к плечу одного из собеседников:
– Месье… Соизвольте… – красноречивым жестом кондуктор открыл дверь и пригласил пассажиров проследовать внутрь.
– Чертовски приятно встретить земляка, надеюсь, Вы с островов?! Генри Томсон! – представился опоздавший.
– К Вашим услугам. Джеймс Кларк, – протянул руку новому знакомому его спаситель.
– Месье… Вагон застудите! Да что ж за напасть такая… – продолжал причитать проводник.
Направившись вдоль прохода, расположенного по центру, вглубь вагона, новые знакомые, уклоняясь от носящихся со скоростью породистых скакунов близнецов, выяснили, что к тому же, у них и места рядом.
– Чувствую, выспаться нам не удастся, – кивнул в сторону детей Генри Томсон, расплывшись в улыбке.
– Можно? – Завидев подол знакомого фиолетового платья, Джеймс Кларк для приличия постучал по перегородке.
– Войдите, – прозвучало в ответ по-французски.
– Мадемуазель француженка? – восхищенно промолвил Кларк.
Несколько смутившись, барышня ответила:
– Нет, вы ошиблись. Я родилась и выросла в Санкт-Петербурге. Просто правила приличия…
– Не утруждайте себя правилами приличия! – на ломаном русском почти прокричал Томсон. – Этот французский… Терпеть его не могу. Насколько русский говор сложен, настолько он мне приятен. Вам, Кларк, надеюсь, тоже?
– Соглашусь. Если мы находимся на гостеприимной земле России, то давайте говорить на этом языке. Разрешите представиться, Джеймс Кларк.
– Генри Томсон, корреспондент «Морнинг пост». Хоть моё имя имеет французские корни, как Вы понимаете, я англичанин. Кстати, Джеймс, вы так и не оправдали моих надежд! Вы англичанин? Я догадываюсь только по отсутствию этого бешеного американского акцента, да и встретить янки [16] в этих краях, вот так, в поезде, было бы весьма неожиданно.
16
Унизительное прозвище восставших американских колонистов, используемое в английских войсках во время войны за независимость в Северной Америке 1775-1783 г.г.