Аляска
Шрифт:
Анна аккуратно поддела кончик занозы и медленно потащила ее, но иголка сорвалась. Она виновато взглянула ему в глаза. Джоэ пожал плечами и махнул рукой, как бы говоря «продолжай». Она вытащила занозу, смазала ранку мазью из медвежьего жира и продолжила прерванное занятие. Через полчаса рукавички были готовы и Анна поблагодарила индейца:
— Спасибо.
Он пожал плечами, ни слова не сказав.
За окном было еще темно и Джоэ лежал в теплой постели, когда Анна встала и осторожно выскользнула с котелком за дверь. Через пару минут ее истошный визг заставил индейца подскочить,
В загоне истошно лаяли собаки, а Бэри исступленно бился грудью в загородку с хриплым рычанием, грозя разбить дверцу. Джоэ прикрикнул на собак и побежал в сторону родника, откуда несся крик. В утренних сумерках он успел заметить убегавшего по снегу волка.
Как только появился Джоэ, Анна с завидной скоростью спряталась за его широкую спину, уцепившись сзади руками за меховую безрукавку. Индеец разглядел внизу, футах в пятидесяти, валявшийся котелок. Взглянул на перепуганное лицо женщины, которое выглядывало из–под его локтя и ему стало смешно. Он усмехнулся. Спустился за котелком. Принес. Протянув его Анне, кивнул в сторону родника:
— Иди.
Вошел в дом и, уже не сдерживаясь, расхохотался. Когда Анна вошла, его лицо снова было бесстрастно, лишь в глазах прыгали веселые искорки. Испуганная женщина дрожащими руками прямо на железной печке обжарила ломти оленины и вскипятила травяной чай. Поели. Джоэ отправился обходить свои ловушки, а Анна решила разобрать хлам в сенях.
К своему изумлению она нашла там множество вполне годных к употреблению предметов: обломленный край лопаты с хорошей заточкой, хотя и слегка ржавый. Кусок брезента, старый дырявый мешок, порванное байковое одеяло темно–синего цвета.
Глубокая крышка похожая на сковородку. Большая оловянная плоская тарелка и железная погнутая ложка обрадовали Анну так, словно она увидела сервиз из Франции. Несколько бутылок из–под виски, старые охотничьи лыжи, погнутое ведро без ручки: все могло пригодиться в хозяйстве. Рваная мужская рубашка, обрывок каната, обломки от старательского корыта с множеством гвоздей и куча мелкого мусора в виде разбитых бутылок, щепок и обломков.
С помощью полена и небольшого камня она выправила вмятины у ведра. Расплетя канат на тонкие веревки, сделала из одной перевесло для ведра. Все, что посчитала посудой, тщательно перемыла и отчистила. Остальное сложила в углу хижины.
В одной из шкур, подвешенных в сенях, Анна обнаружила большие куски оленьего сала. В крышке, как в сковородке, растопила жир и когда Джоэ вернулся, его встретил восхитительный аромат жареной рыбы. Он вошел в хижину. Анна стояла у печки, разрумянившаяся от жары и, обваливая толстые куски рыбы в муке, укладывала их в кипящее на сковородке сало.
С разрешения Джоэ, она сшила себе из оленьей шкуры теплые штаны и шапку. Свою длинную шубу из рыси превратила в полушубок, обрезав снизу. Приделала к старым лыжам петли и ремешки из веревки, решив ходить на них в лес за дровами.
На следующий день индеец обнаружил перед входом в хижину огромную кучу сучьев. Анна старательно тюкала топором, пытаясь перерубить толстый сучок.
Джоэ распряг собак, загнал их в загон. Забрал у женщины топор и начал рубить дрова сам. С одного удара он перерубал толстые сучья и отбрасывал их в сторону. Анна собирала и складывала в поленницу под навесом. Джоэ быстро справился с дровами и сказал Анне:
— Не руби больше, я перерублю их сам. Ты просто приноси и складывай у дверей. Хорошо?
Женщина кивнула.
Утром Джоэ вновь отправился осматривать капканы. Анна распорола кусок брезента на полоски шириной сантиметров в десять. Еще накануне она раскопала снег неподалеку от хижины. Найдя мох, насобирала его и подсушила у печки. Сейчас она в середину каждой полоски плотно укладывала его. Заранее извлеченные из обломков корыта гвозди перерубила пополам.
Этими гвоздями, при помощи плоского камня, она прибила раздувшиеся полоски с внутренней стороны по всему косяку так, чтобы набитая часть плотно прилегала к двери и прикрывала щель притвора. Точно так же утеплила стекло на окне. Дуть перестало совсем и в хижине теперь долго оставалось тепло, даже если огонь затухал.
Анна стояла у плиты, дожаривая на сковородке ломтики оленины, когда появился Джоэ. Он открыл дверь, начал переступать порог, запнулся за брезент и рухнул на пол. Шапка наехала ему на глаза, мороженые шкуры со спины в свою очередь переехали на шапку, к тому же дверь оказалась распахнутой. Анна, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, захлопнула дверь и столкнула шкуры с головы индейца под стол.
Мужчина приподнялся на четвереньки, поправил шапку и усевшись на полу, растерянно уставился на дверь. Его вид был таким забавным, что Анна, уже не сдерживаясь, звонко расхохоталась.
Джоэ поглядел на нее, хмыкнул, потом встал и осмотрел дверь. Пожал плечами и вышел из хижины, чтобы покормить собак. В загоне он вдруг представил себя со стороны и тоже рассмеялся.
Еще через пару дней Джоэ вдруг начал куда–то собираться. Анне сказал:
— Надо узнать, много ли звериных троп проложено на той стороне реки.
Анна попросила:
— Возьми меня с собой, пожалуйста. Может я смогу чему–нибудь научиться.
Он кивнул:
— Хорошо. Пойдем на лыжах. Собак не берем.
Индеец вышел. Анна торопливо сбросила платье. Натянула штаны, шерстяной жакет, шапку, мокасины, полушубок и прихватив рукавицы, выскочила на улицу. Джоэ привязывал широкие плетеные лыжи к меховым мокасинам. Анна привязала охотничьи лыжи и они отправились в путь. Индеец делал на своих лыжах огромные шаги и при каждом шаге из–под ног в воздух взлетал целый снежный фейерверк. Анна шла следом за ним.
Высокий противоположный берег реки был покрыт густым ельником. Солнце не показывалось. Легкий, около пятнадцати градусов по Цельсию, мороз лишь чуть пощипывал щеки. Для начала ноября такой мороз был редкостью. Обычно в это время года морозы доходили до тридцати градусов и выше. Джоэ иногда оборачивался к Анне, чтобы убедиться, что она не отстала. Перешли реку и начали подниматься вверх.