Алые небеса Сеула
Шрифт:
– Тебя что-то беспокоит?.. – Голос едва сотрясает воздух, не хочу разрушить тяжело давшуюся нам идиллию.
Герой не отвечает, и в голову сразу начинают лезть дурные мысли, ломающие голос, наполняющие сердце тревогой.
– Соджин, в чем дело?
К счастью, Ли реагирует быстрее, нежели мой пульс сходит с орбиты. Когда на губах парня появляется язвительная ухмылка, я окончательно расслабляюсь.
Зуб даю, сейчас ляпнет что-то едкое! Вероятно, сейчас у нас стадия Соджина-дурашки. Однако вопрос, повисающий в воздухе,
Растерянно и неловко растираю затылок, поджимаю губы и выдаю нечто размытое:
– Ну… что-то изучала… На работу могли и не взять, так что…
– Ясно, – молниеносно отсекает Соджин, после чего демонстративно шагает к кровати.
Щурюсь, шестеренки в голове пытаются просчитать действия парня наперед, но как-то не получается. Ай, да ладно, посмотрим, как будет развиваться ситуация!
Живо обгоняю прекрасного гостя, спешно расправляю смятую простыню, просто потому, что бесит, и плюхаюсь на матрац. Ладошка оглаживает местечко рядом, а взгляд устремляется к лицу парня.
– И что я должна была изучить? – невинно хлопаю ресницами, примеряя образ любознательного ученика, готового внимать.
Соджин просит мобильный. Отдаю телефон без задней мысли: уровень доверия к этому человеку зашкаливает. Длинные мужские пальцы быстро скользят по экрану, после чего я получаю гаджет обратно, полагая, что придется читать занудную статью, но вижу расшифровку фразы о луне… Это признание в любви!
Не верю собственным глазам, вынуждаю их пробежаться по тексту во второй и даже в третий раз. Дыхание прерывается. Сердце на мгновение замирает, но вскоре пускается в бешеный галоп. Все это невероятно трогательно, мило и так красиво, что плакать хочется.
Теряюсь. Слишком быстро… Местами настолько сказочно, будто не со мной. Он любит?
Соджин любит меня?.. Божечки… И нужно бы что-то сказать… Но, вопреки чувствам, захлестывающим с ног до головы, отчетливо понимаю – не могу ответить сию секунду, не получается дать привязанностям четкое определение. Соджин волнует, интригует, соблазняет и очаровывает, но признание в любви для меня не пустой звук, я не разбрасываюсь такими фразами. Хочу быть уверенной на тысячу и один процент!
– Соджин… – Голос тихий, смущенный.
Думаю поблагодарить мистера робота за смелость, но это будет выглядеть так, будто он уже одной ногой во френдзоне. Блин, еще и щеки горят, прямо как натертые красным перцем!
Впервые в жизни не нахожу слов, а те, что имеются, не желают складываться в предложения!
На помощь опять приходит Ли: бережно берет за руку. Прикосновение немного утихомиривает, но и будоражит. Парень заверяет, что не требует ответа и признался лишь для того, чтобы я прекратила сомневаться в искренности его поступков. А я и не сомневаюсь, верю, безоговорочно!
Смущенно киваю, поднимая глаза к красивому лицу. Вижу в его выражении нечто новое, неизведанное, возможно, тревогу… страх? Но одновременно и кое-что до боли знакомое… Ведь точно таким же образом и я сама нередко прятала от окружающих сокровенное, то, чем не хотела делиться.
Соджин собирается признаться в чем-то еще?.. Поэтому резко побледнел? У него есть девушка? Он помолвлен? Женат? Неизлечимо болен? Да что, господи, что?!
Однако поверхностные догадки рассыпаются прахом, стоит господину Ли заговорить.
– Маша… В общем, я врал тебе. Всем врал! Мое имя не Ли Соджин, и я совсем не тот человек, которым меня считают…
Я конкретно «зависаю» – изумленные глаза по пять рублей отражаются в пронзительном взгляде напротив, но отклика мой безмолвный вопрос не находит. Соджин молчит.
Некоторое время ничего не происходит. Я не в силах понять сказанного, а Ли… (или не Ли? Черт…) не решается продолжать, очевидно, способный перевернуть мой мир, только-только с таким трудом поймавший равновесие, с ног на голову.
– Я расскажу тебе все и отвечу на любые вопросы честно, чтобы ты могла решить, хочешь ли ты быть с таким человеком… плохим человеком… – с тяжелым вздохом говорит парень, поднимаясь с кровати и направляясь к окну.
Я вздрагиваю в предчувствии чего-то страшного.
– Мне было тринадцать, когда родители погибли в автокатастрофе… – начинает он, но вдруг снова замолкает. Короткая пауза, отрицательный взмах головы, и Соджин меняет ранее сказанную фразу, обнуляя все, что я о нем знаю: – Нет, родителей убили, подстроив автокатастрофу… – И дальше мой робот делится со мной историей, из-за которой кожа покрывается льдом.
Соджин объясняет, что много лет назад уже известный мне председатель Пак стал причиной гибели его близких. Что именно из-за него тринадцатилетний мальчишка был вынужден сломя голову бежать из дома. Правда, сделать это получилось ценой потери младшего брата, которого Соджин бросил в Сеуле. И чем больше мрачных подробностей буквально замораживают воздух некогда уютной комнаты, тем напряженнее становится поза рассказчика: голос приобретает металлические нотки, на руках прорисовываются вены, а дыхание наполняется тяжестью.
Ясно одно – семья Ким потеряла все из-за «Пак-Индастриал», и этого уже не исправить.
После завершения основной части исповеди понимаю – не могу пошевелиться. Прокомментировать услышанное не получается. Пока не представляю, как реагировать и что думать в целом.
Ситуация похожа на очередной завиток американских горок.
Грудь охватывает неприятное чувство, которое облепляет сердце колючками, сдавливает, наполняя его тягучей болью, но не моей, а парня, стоящего напротив. Силуэт Соджина, окутанный невероятно красивыми розоватыми лучами восходящего солнца, выделяется контрастным темным пятном.