Алые погоны (повесть в 3 частях)
Шрифт:
Володя почувствовал, что краснеет, и, глядя прямо в лицо капитану, выпалил:
— А я думал, вы меня ненавидите!
— Что вы? — искренне удивился Боканов. — Наоборот, я считаю вас хорошим человеком.
— Какой уж там хороший! — горько прошептал Володя. — Разрешите идти спать?
— Пожалуй, правда, спать пора… Знаете что: завтра суббота — давайте вечером вместе пойдем в город погулять?
— Пойдемте! — боясь обнаружить радость, сдержанно сказал Ковалев.
— Ну и хорошо, договорились.
В дверях Володя обернулся.
— Спокойной ночи, товарищ гвардии капитан.
— Спокойной ночи, Володя…
На следующий вечер Ковалев и капитан Боканов вышли из парадной двери главного корпуса. Напротив училища выстроился суточный наряд из офицеров и суворовцев.
— По караулам, шагом марш! — скомандовал зычный голос Тутукина. Заиграл оркестр. Значит времени было минут десять седьмого. Сергей Павлович и Володя неторопливо пошли мимо решетчатой ограды.
Первые огни затеплились в окнах домов; голые ветки деревьев проступили тонким рисунком на темнеющем небе. В чистом воздухе звенели детские голоса.
— Хорошо… — Боканов глубоко вдохнул весенний воздух…
— Хорошо! — радостно повторил Володя.
— Ты уроженец каких мест? — спросил Боканов. — Ничего, что я тебя на «ты» называю?
— Наоборот, мне приятно, товарищ гвардии капитан.
— Вне службы называй меня Сергеем Павловичем.
— Не смогу.
— Это почему же?
— Да странно как-то.
— Ничего, привыкнешь… Так ты из какой местности?
— Мы до войны в Таганроге жили, отец механиком на авиазаводе работал.
— Знаю, знаю Таганрог, был там! Каменная лестница к морю идет. И в чеховском домике был, — в глубине двора, маленький такой…
Володя увлеченно начал рассказывать о родном городе, и скованность, которую он чувствовал вначале, совсем исчезла.
— А здесь, в городе, у тебя есть друзья? — поинтересовался Боканов.
— Есть, — не без запинки ответил Володя и, поколебавшись, добавил: — У меня товарищ есть — Галя Богачева… Помните, на вечере была? Она учится в восьмом классе двенадцатой школы. Отличница! — добавил он.
— Счастливец, — сказал Боканов. — А мне сейчас пойти не к кому. Знакомых почти нет. Иногда немного тоскливо бывает. Сын и жена под Москвой, думаю съездить за ними, да не знаю, когда разрешит генерал.
— Сергей Павлович, — Володя остановился и просительно посмотрел на Боканова. — Пойдемте завтра вместе к Богачевым. У них хорошо… А как рады-то они будут! И Галя, и Ольга Тимофеевна, ее мама!
— Да как-то неудобно, — неуверенно произнес Боканов, — незваным гостем приходить. — А про себя подумал: «И правда, неплохо было бы посмотреть, в какой семье он бывает».
— Ну, что вы, — удобно! — убежденно воскликнул Ковалев. — Вы их не знаете, — очень удобно! Да мы с Галинкой за вами зайдем.
Вскоре после новогоднего бала в училище Володя был на вечере в школе, где училась Галинка и работала завучем ее мать. Домой они возвращались все вместе, и его пригласили зайти — выпить чаю. С тех пор Володя стал частым гостем у Богачевых: приходил к ним каждую субботу и воскресенье, и скоро к нему стали относиться как к своему.
Володя написал об этом матери, и Антонина Васильевна прислала теплое, благодарное письмо Ольге Тимофеевне.
— Разве что зайдете за мной, — колеблясь, ответил Боканов. — Ну хорошо, часов в пять вечера сможете быть у меня?
— Конечно, сможем!
Володе очень хотелось появиться у Богачевых вместе с Бокановым. Когда его спрашивали там, какой у них воспитатель, он неопределенно отвечал: «Да так, ничего…» — боясь быть несправедливым в оценке.
Галинке он как-то рассказал о своих стычках с Бокановым, не объяснив, конечно, из-за чего он толкнул Пашкова в столовой.
Ковалеву было бы приятно прийти в гости с капитаном, да и Боканов начинал все больше нравиться ему. Он даже стал находить в нем сходство с отцом, — в неторопливой речи и походке, в улыбке редкой и оттого особенно желанной, в манере задумчиво поглаживать ладонью правую щеку.
ГЛАВА XVII
Каждый раз, когда Семен Гербов проходил коридором нижнего этажа, рядом с ним сейчас же появлялось несколько малышей, как стайка проворной мойвы, увивающейся вокруг солидной трески. Семен шел неторопливо, а его маленькие друзья заскакивали вперед, путались в ногах, теребили рукава гимнастерки, снова и снова с восхищением рассматривали его медали или наперебой старались сообщить ему новости.
Гербов находил удовольствие в возне с малышами, он относился к ним, как старший брат, в одно и то же время и снисходительный, и строгий.
В воскресенье, после первого завтрака Семен встретил в вестибюле Максима Гурыбу. Максим сразу заметил на Гербове необыкновенные погоны с золотистой широкой окантовкой и спросил с любопытством:
— Сема, а почему у тебя такие погоны?
Максим был большим фантазером, — он как-то раз придумал целую историю про «летающие улицы», а однажды изобрел реактивный снаряд: полую железную ручку набил кусочками целлулоида от мыльницы и поджег. Горело ярко, с шипением, но появился командир роты и отобрал «изобретение». Теперь, увидев на Семене необыкновенные погоны, Максим решил, что Гербова или усыновил генерал, или Семен во время пожара спас знамя, и ему за это выдали такие погоны.
— Сема, — повторил он, — а почему у тебя погоны с золотыми полосками?
— Мне присвоено звание вице-сержанта, — как о самом обычном, сообщил Гербов, но видно было, что ему очень приятно объяснить это Максиму.
— А что такое «вице-сержант»? — Гурыба забежал вперед, заставляя Семена остановиться.
— Это первое воинское звание. У нас в отделении троим присвоили. Кроме меня, Пашкову и Лыкову.
— Присвоили? — зачарованно переспросил Гурыба, не отводя глаз от погон. — А нам присвоят?