Алые птицы
Шрифт:
Но Вера никогда не думала о том, каким будет её муж. В мечтах он и не фигурировал – был просто частью декора или интерьера богато украшенного зала.
Реальность оказалась далёкой от фантазий. Сейчас Вера сидела на широком бортике клумбы, которая поднималась над вымощенной плиткой дорожкой, чей второй край упирался в грубую кованую ограду. Сразу за ней начинался крутой спуск к реке. Птица была мелкой, но в её самой глубокой части даже Максим не доставал до дна. В конце лета она начинала «цвести» и становилась крайне богатой всякой живностью. Течение в Птице было медленным, однако порой
Набережная, пахнущая сыростью и подгнивающей рыбой, легко вытеснила золотой бальный зал из фантазий, а рваные джинсы – пышное платье невесты. Рядом не было ни родных, ни друзей – их всех заменил Максим.
Вере была не нужна свадьба с безликим незнакомцем. Ей нужен был только Максим – и когда он предложил отметить роспись вот так, в повседневной одежде с одной бутылкой шампанского, она согласилась не раздумывая. Друзей у неё было мало, родных – ещё меньше. Как, впрочем, и у Максима. К тому же устраивать церемонии сейчас несколько неуместно.
Максим приобнял Веру и продолжил пить шампанское. Несмотря на половину десятого утра, людей на улицах было мало. Только далеко слева шумел мост Милосердия – его назвали в честь статуи в углу парка позади, которая гордо стояла со своей книгой в центре фонтана. Грохот падающей воды коснулся слуха Максима, и он поспешил отогнать нагрянувшие мысли. Сегодня все они должны посвящаться его жене.
– О чём загрустил? – тут же спросила девушка.
Скрыться от неё было сложно, как и раньше. Максим понимал, почему Мстислав держал Веру в своём близком окружении – она была надёжной, исполнительной и крайне внимательной. В отличие от многих других она помнила, как оказалась в банде и чётко знала своё место в ней. Максим был уверен, что лет через десять Мстислав назначил бы её своим заместителем. Вера замечала малейшие изменения, и потому скрыться от её пытливого взгляда было сложно.
– Люблю этот парк. С ним у меня связано много тёплых воспоминаний, – улыбнулся Максим.
«Воспоминаний, которые теперь не приносят никакого удовольствия», – добавил он про себя.
– О Полине?
– И о ней тоже. Она ведь не всегда была… Такая.
– Максим, я знаю, какая она всегда была. Именно такая.
– И какая?
– Подлая, эгоистичная и меркантильная.
– Она просто привыкла к деньгам и не умеет жить без них. Они меняют людей.
– Но ты ведь научился справляться без них, – резонно возразила Вера, а Максим не нашёлся с ответом.
Он оказался умнее сестры? Настойчивее? Или у него просто не было другого варианта? Максим не знал. Десять лет назад, когда погибли родители, он разом лишился и своей части наследства – отцовского бизнеса. У Полины оказались все возможности его получить: совершеннолетие, адвокаты и поддельное завещание, составленное, как полагал Максим, не без помощи Мстислава, который почему-то встал на сторону лишь одного из детей своего бывшего товарища. Не оказалось у Полины только совести, но она новой владелице завода и не понадобилась.
Может, теперь, когда прошло столько лет, когда они оба выросли, Полина сожалеет об этом. Но Максим не хотел узнавать ответ на этот вопрос – он не говорил с сестрой всё это время, а новости о ней узнавал от общих знакомых.
– Не будем о Полине, – выдохнула Вера. – Она в прошлом, а мы – тут. Сегодня наш день.
– Ты права, – легко согласился Максим и отхлебнул ещё шампанского.
Он не любил ссориться с Верой, хотя, как правило, ссорилась с ним именно она. Что поделаешь, женщины. Максим любил её в обидах и недопониманиях. Любил, когда она злилась и когда била тарелки об кухонный кафель. Как сказали в ЗАГСе, в горе и в радости – много лет, каждый день как в первый и последний.
– Пойдём домой или ещё погуляем? – Максим перевёл тему и убрал со лба Веры сдуваемые ветром короткие пряди цвета горького шоколада.
– Пойдём в парк, там должно быть мало народу.
– Он же оцеплен, – удивлённо возразил он.
– Кого это когда-то останавливало? Мы же не пойдём на место преступления.
Максим первым спрыгнул с бортика клумбы. Он протянул Вере бутылку и размял затёкшие мышцы. Девушка одним глотком допила шампанское и оглянулась в поисках урны.
– Кидай в Птицу, – спокойно предложил Максим.
Вера усмехнулась и саркастично агакнула. Наконец она отыскала взглядом мусорный контейнер и дошла до него. Максим направился следом, и вскоре они оба бодро шагали по извилистой аллее парка.
Рядом шумел фонтан «Милосердие». Статуя держала в руках раскрытую книгу и перо, хотя Вера никогда не понимала, как это связано с милосердием.
Тем временем Максим предавался воспоминаниям. Они были тёплыми и светлыми, но теперь казались слишком болезненными. Вот тут, прямо на этом месте, они с Полиной играли в догонялки. Максим словно наяву видел себя десятилетним, бегающим рядом. Вот он плавно обогнул Веру, а Полина побежала следом. Вот мать принесла две бутылки воды, за которыми специально ездила за пять кварталов – в парке она стоила в три раза больше.
«Максим, не обижай сестру!» – укоризненно сказала мать, глядя на своих детей.
Но он продолжал дразнить Полину, убегая и брызгая ей в лицо водой из фонтана.
«Максим!»
– Максим? – кажется, не в первый раз озадаченно повторила Вера. – Ау, ты со мной?
– Да, задумался. Пойдём на качели?
Качели были новыми – непривычно чужими Максиму. Он помнил две старые скрипучие доски, на которых качался всё детство, и они не казались ему некрасивыми или неудобными.
Вера вприпрыжку направилась к детской площадке. Хотя ей давно исполнилось двадцать четыре, она любила аттракционы. Может, сказалось детство, в котором она не получила достаточно веселья, а может, ей просто надо было как-то отдыхать.
Так или иначе, Вера уселась на качели и с улыбкой повернулась к Максиму.
– Сделаешь солнышко? – спросил он.
– Если только ты меня поймаешь.
– Всегда.
Вера раскачалась сама. Максим сел на конец детской горки и с интересом наблюдал за женой, качели над которой опасно ходили ходуном.
– Иногда мне кажется, что нас свела судьба, – задумчиво произнёс Максим.
– Говорят, браки совершаются на небесах.
– Да, мне всё больше верится в это… Без тебя я бы ничего не смог.