Алые птицы
Шрифт:
Могли ли они догадаться, будучи детьми, что однажды всё станет слишком серьёзно? И нет, не повзрослели – просто встали на одну сторону. Девочка, которая нравилась обоим, не доставалась никому. Если в команде по волейболу было только одно свободное место, то оно и оставалось свободным. Если один начинал дружить с кем-то другим, то второй заставлял чужака исчезнуть из их жизни.
У них были общие цели, интересы и ценности. Они смотрели одинаковые фильмы и читали одинаковые книги – не потому, что они им нравились, просто им нужны были темы для
Они выросли, и интересы начали расходиться. Павел всеми силами пытался удержать друга возле себя, злился на его новых приятелей, пересиливал себя при посещении их вечеринок. Попытка угнаться за Георгием была отчаянным желанием одного плюсового магнита угнаться за другим – сколько ни беги, догнать никогда не получится.
Когда они закончили школу и уехали в город, цели разошлись окончательно. Детские мечты на вечную дружбу рухнули, и Павел в один вечер на очередной алкотусовке понял: это всё бесполезно. Тогда он отпустил Георгия, больше не появлялся в кругу его друзей и не звонил ему.
– Я всё помню, – с усмешкой ответил Георгий, отсалютовав другу полупустой бутылкой. – Ты без меня окончательно сгниёшь в своём болоте. Мы ведь лучшие друзья, и никто между нами не встанет. Ни Полина, ни Семён, ни следак из города.
Когда через месяц Георгий позвонил сам, Павел понял, что если не гнаться за другом, он рано или поздно вернётся сам. Ведь Георгий не выносит одиночество, а значит, у Павла появился отличный рычаг для давления.
– Кстати, насчёт Полины, – продолжил Георгий и опасливо скосил глаза на Павла. – Вы с ней снова сошлись или мне показалось?
– Не показалось. И что? Нельзя?
– Я такого не говорил. Просто интересно.
Да, Павел прекрасно знал о чувствах друга к этой девушке. Но это не значило, что он должен отказываться от удовольствия провести с ней время.
– У тебя есть проблема посерьёзнее, чем Полина, – Павел открыл вторую бутылку, а свободной рукой взял кусок засохшей пиццы.
– Ты что-нибудь придумаешь, не сомневаюсь.
Павел сделал большой глоток. Безалкогольное пиво было по праву самым ужасным напитком, который только придумало человечество.
– Я один не справлюсь. Тут проблема гораздо обширнее, чем я думал. Мне всё время кажется, что я где-то просчитался и где-то чего-то не понимаю. Знаю, что все вокруг мне врут. Но как раскрыть дело, не зная правды? Ты должен мне помочь. Хоть где-то твой ум пойдёт нам на пользу.
Георгий не любил заниматься «нужными» делами. Павел до сих пор с трудом понимал, кем тот работает, но предпочитал это не спрашивать. Одно он знал точно: Георгий был умным. Безжалостным собственником, хитрым, изворотливым и самовлюблённым, эгоистичным циником, холодным и беспринципным. Он умел добиваться своих целей любой ценой, любыми жертвами. Когда он успел приобрести эти навыки, Павел не помнил, ведь в глубоком детстве друг был совсем другим. Но если бы Георгий пускал все свои таланты на дело, то не был бы таким одиноким и бесполезным, как сейчас.
– Хорошо. Когда приступим? – Георгий согласился как-то подозрительно быстро, но Павел понимал, что у друга просто нет других вариантов.
– Днём. Сначала надо как следует отдохнуть, потом я хочу съездить к Максиму, узнать про компромат.
– Ха! А он тебе прямо-таки расскажет.
– Так придумай, как заставить его рассказать, – отмахнулся Павел.
– Легко сказать… Нужно узнать, что ему надо. Чего хочет, чего боится и всё прочее.
– Семён тем же промышлял.
– Да, да, и плохо кончил. Если есть другие варианты, то валяй.
– Ты в этом спец, так что вот и развлекайся.
– Время ограничено?
Павел поджал губы и уничижительно посмотрел на друга. Тот редко задавал настолько очевидные вопросы. Поскольку Георгий смотрел с лёгкой улыбкой и заинтересованностью, Павел сделал вывод, что тот просто пытается его разозлить. Да, иногда он был просто невыносим. А ещё удивлялся, почему Полина в его сторону даже не смотрит.
– Следователь из города легко выйдет на тебя, а потом и на меня. Надеюсь, мне не нужно объяснять, каким образом ты исчез с камер видеонаблюдения на мосту Милосердия. Мы оба сядем, причём надолго.
Георгий обиженно насупился.
– Ладно, убедил. Сходи всё-таки к Максиму, хоть узнай, в какую сторону мне смотреть. А дальше видно будет.
– Схожу. Ох, сколько дел ты мне разом нашёл…
– А ты жаловался, что скучно. Кстати, у тебя с градусом что-то есть?
– Есть. Погоди, принесу.
Павел с неохотой встал и зашёл в дом; там он спустился в подвал, где отыскал пятилитровую банку крепкой яблочной самогонки. Он делал её каждый год, когда собирал на удивление кислую падалицу на родительском участке. Но, признаться, Павел не любил самогон.
Не имея под рукой другой ёмкости, Павел налил жидкость в небольшой сотейник иа вернулся н задний двор к Георгию.
Они выпили всё до дна, по очереди прикладываясь к кастрюле. Запах спирта парализовывал лёгкие, и Павел старался не дышать, пока мелкими глотками вливал в себя чистый сорокасемиградусный самогон, который с особым наслаждением готовил полтора месяца.
Чёткая картина мира смазалась и поплыла кадрами, а затем и вовсе странными эпизодами, словно увиденными отделённой от тела душой. Время шло, но для Павла будто остановилось, и он парил на гранитных облаках, которые хоть и поднимали к лазурной пустоте, с двойной силой тянули вниз.
Небо потихоньку светлело, и первые птицы, в хаотичном полете носясь по небу, чирикали громко и истерично. Вверху проплывали полупрозрачные перистые облака, и солнце, поднимаясь из-за горизонта, слепило глаза Павла.
– Пойдём гулять? – спросил Георгий и встал, не дожидаясь ответа.
Павел и не был против. Он допил оставшиеся капли самогона и кинул сотейник на стул Георгия. После этого встал и потянулся, разминая затёкшие мышцы. Холодный воздух обволакивал тело, но внутри разлилось тепло.